Михаил Пыляев - Замечательные чудаки и оригиналы Страница 114

На театре также привлекал особенное внимание военной публики род балета или разнохарактерного диверсимента, который целиком был взят французскими актерами у русских. Он состоял из разных танцев и преимущественно из русской пляски, которую превосходно плясали две сестры Ламираль, по рождению русские. «Седьмого октября, – рассказывает граф Боссе в своих воспоминаниях, – император призвал меня и стал расспрашивать об улучшениях касательно театра. Он начал перечислять артистов, которых можно взять с Театра Большой комедии в Париже, не вредя его составу. Отмечая имена их карандашом на лоскутке бумаги, он говорил о мерах, которые нужно принять для скорейшего доставления их в Москву. Список не был еще кончен, как наши занятия были прерваны неожиданным приездом адъютанта Мюрата „Что нового“ – спросил император, все еще рассматривая свой список… „Государь! Мы разбиты!“ – отвечал посланный. Наполеон ждал от русского императора мирных переговоров, он писал к нему. Ответ этот был – поражение короля Неаполитанского под Тарутином войсками Бенингсена».

В тот же вечер был отдан приказ выступить из города и строиться за Калужскою заставой. Эта внезапная весть изумила все войско. Граф Боссе поспешил уведомить о ней свою труппу, предоставляя на волю актеров: оставаться в разграбленной Москве или следовать за войском.

Выступление французов из Москвы продолжалось несколько дней сряду. Сперва выступили команды с заграбленными сокровищами, потом пошли обозы, лазареты, наконец, потянулись и самые полки в разные заставы. Девятого октября маршал Мортье вывел из Москвы последний остаток войска.

Очень немногие из актеров Наполеона вернулись на родину. Выехали артисты из Москвы довольно забавно: первый любовник поехал верхом, трагики и комики поместились в лазаретном фургоне. Первая любовница, госпожа Андре, вместе с директоршей, госпожой Бюрсей, раздобыли ландо и выехали на тройке лошадей, подаренных им префектом. До Смоленска еще кое-как они дотащились, но уже в Смоленске обрушились на них всевозможные несчастия. Пероне, первый любовник, потерял там своего Буцефала и отморозил ноги; при выезде же из Смоленска в лазаретной фуре он был безжалостно брошен на большой дороге и умер с голоду. Адне, первый сюжет труппы, тоже скоро изведал всю превратность судьбы человеческой: в Смоленске он забыл запастись рукавицами и валенками и на пути отморозил себе руки и ноги, а при переправе через Березину утопил свою коляску и жену. Госпожа Андре и Бюрсей долго путешествовали на одной хромой кавалерийской лошади в старом зарядном ящике, но под конец на одном из привалов во время партизанского наезда ядро раздробило их колесницу и тяжело ранило госпожу Андре, отчего первая любовница скоро на пути и умерла. Сам директор, граф Боссе, долго путешествовал верхом на пушке, отморозил себе ноги и кое-как добрался до Франции. Одна водевильная актриса Фюзи, последовательница этого скорбного путешествия, благополучно и без особенных приключений добралась до пределов родины и еще ознаменовала свой поход делом человеколюбия; во время входа французских войск в Вильно в суматохе какие-то родители потеряли ребенка; Фюзи взяла его под свою защиту, и при всей своей бедности она делилась с приемышем последнею крохою и воспитала девочку, которую французы прозвали «виленской сироткой». Впоследствии ее история дала повод Скрибу написать драму «Ольга, русская сирота».

По выходе французов, первый посетил придворный театр императора Наполеона известный драматический писатель князь А.А. Шаховской. Вот какое печальное зрелище он увидел: на сцене валялись дохлые лошади и падаль, лестница, коридоры и залы были загромождены мебелью, зеркалами, инструментами. В уборных валялись обрезки парчовых и бархатных материй, из которых артисты выкраивали себе кафтаны, а артистки сооружали юбки, береты и шпенсеры и т. д.

В ожидании возрождения Москвы и московского театра некоторые из московских артистов жили в Петербурге, хотя и считались московскими.

Это были Злов, Толченов и Сандунов; все они под конец перешли на здешнюю сцену, только перед смертью Сандунова покинула Петербург и умерла в Москве.

Театр московский возродился в 1814 году. Первая пьеса, имевшая на московской сцене большой успех и игранная более тридцати раз кряду, была драма Бориса Федорова «Крестьянин-офицер, или Известие о прогнании французов из Москвы».

В 1814 году в Москве первоначально театральные преставления давали в доме Ст. Ст. Апраксина, на Знаменке. Спектакли открылись 30 августа любимою в то время оперою «Старинные святки»; затем, помимо названной нами пьесы, имели большой успех драмы, «Храбрые кириловцы при нашествии врагов», сочинения Вронченки. Затем «Освобождение Смоленска», «Всеобщее ополчение» и комедия Бориса Федорова «Прасковья Борисовна Правдухина».

Даже балеты были применены к обстоятельствам того времени и носили чисто патриотические характеры; вот они: «Любовь к отечеству», «Русские в Германии», «Русские в Париже», «Казак в Лондоне», «Праздник в стане союзных армий».

Позднее, в 1815 году, большой успех производил дивертисмент «Семик, или Гулянье на Марьиной роще»; в этом дивертисменте русские солдаты славили подвиги русского оружия, лучшие певцы и певицы пели патриотические песни, и балетные артисты рисовались в русской пляске в богатых национальных костюмах. Здесь же знаменитый в то время песенник Лебедев пел со своим хором. Этот семик был перенесен балетмейстером Глушковским на сцену Останкинского театра, где и давался во время пребывания там короля Прусского.

День генералиссимуса Суворова

Частная жизнь и домашние привычки, странности и пристрастия

Русский «чудо-богатырь» Суворов остался загадкою для потомства. Быстрый, решительный, предприимчивый не только в военных действиях, но и в своих поступках, разнообразный до бесконечности, как разнообразны были окружавшие его обстоятельства, великий вождь, и в то же время странный старик, который то шалит как ребенок, то обнимает мыслью целый мир, решает в своем уме самые сложные вопросы, касавшиеся счастия миллионов людей, или судьбы государства. Человек, обладавший всеми способами и средствами своему знанию, но не пользуется ими, презирает роскошь, спит на соломе, пьет воду, довольствуется солдатским сухарем, борется с собственными страстями, обуздывает их и остается победителем в этой борьбе, как и в действительной войне. Истинные свои замыслы он всегда прикрывает фарсами и лаконическими остротами.

Деяния Суворова принадлежат истории, мы их не коснемся, но возьмем одну его частную жизнь и домашние привычки, которые почерпнем из рассказов его приближенных и слуг.

Всех его слуг было пятеро; старшим из них был его камердинер, Прохор Дубасов, более известный под именем Прошки. Этот верный слуга фельдмаршала пережил своего барина и умер в 1823 году, восьмидесяти лет. В уважение заслуг его господина, в день открытия памятника Суворова на Царицыном лугу,[50] он был пожалован императором Александром I в классный чин с пенсиею в 1 200 руб. в год. Помощником этого камердинера, или, как его называли, подкамердинер, был сержант Иван Сергеев; он находился при Суворове шестнадцать лет безотлучно и поступил к нему в 1784 году из Козловского мушкетерского полка; впоследствии он находился при сыне героя, Аркадии Александровиче, до самой его смерти, постигшей сына в той же реке, которая доставила отцу славное имя «Рымникского». Третьим подкамердинером, или, вернее, денщиком Суворова, был сержант Илья Сидоров, затем прислуживал генералиссимусу еще фельдшер, который по временам пускал ему кровь. В те года кровопускание считалось единственным средством от многих болезней, и многие прибегали к нему. Пятым приближенным слугою Суворова был повар Матька. Вся эта прислуга спала при спальне Суворова, на первый призыв его являлась к нему.

День Суворова начинался с первыми петухами, в первом часу он приказывал будить себя, но в военное время он пробуждался еще ранее, и даже нередко и в мирное время он делал ученье полкам в ночное время. «Ночной бой, – говаривал Суворов, – выгоден тому, кто отважен и смел, ибо тут число войска не видно и мало значит, да и от стрельбы толку мало. Ночной поход тоже служит в пользу тому, кто любит являться перед неприятелем внезапно». Суворов приказывал себя будить, не слушая никаких его отговорок. «Если не послушаю, тащи меня за ногу!». Спал Суворов на сене, укладенном так высоко, как парадная постель. Над сеном постилалась толстая парусинная простыня, на нее – тонкая полотняная, в головах его – две пуховые подушки, которые всюду за ним возились; третья простыня служила ему вместо одеяла. В холодное время он сверх простыни накрывался своим синим плащом. Ложился в постель Суворов без рубашки. Встав с постели, неодетый, нагишом, он начинал бегать взад и вперед по спальне, а в лагере по своей палатке; нередко в летнее время он бегал в таком виде в сад, где и маршировал в такт. Это продолжалось с час времени, во время таких эволюции он держал в руках тетрадки и твердил татарские, турецкие и карельские слова и разговоры. Для практики в последнем языке он у себя держал несколько карелов из собственных своих новгородских вотчин. После такого урока он умывался; ему по обыкновению приносили в спальню два ведра самой холодной воды и большой медный таз; в продолжение получаса он выплескивал из ведер воду себе на лицо, говоря, что это помогает глазам. После этого его камердинер должен был оставшуюся воду тихонько лить ему на плечи, так чтобы вода стекала ручейком, катилась по локтям, для чего он и держал локти в таком положении. Мытье оканчивалось во втором часу ночи. Обтирался Суворов перед камином; в это время входил в спальню его повар Матька с чаем; он только один имел право наливать ему чай и даже в его присутствии кипятить воду. Налив половину чашки, он подавал ему отведывать; если чай был крепок, разбавлял водою. Суворов любил черный чай лучшего качества и еще приказывал его просеивать сквозь сито. Чай он выписывал из Москвы через своего управляющего и при выписке наказывал, чтобы прислать ему «наилучшего, какой только обретаться может… По цене купи, как бы тебе дорог ни показался, выбери его через знатоков, да перешли мне очень сохранно, чтобы постороннего духа он отнюдь не набрался, а соблюдал бы свой дух весьма чистый».