Сергей Соловьев - Чтения и рассказы по истории России Страница 116

Что же здесь на первом плане? Война с Турцией – война, начавшаяся в правление Софьи и ведшаяся при ней неудачно; надобно загладить эти неудачи, кончить войну с честью, славой; здесь самый удобный случай выступить на сцену достойно перед Россией и Европой; а война идет европейская, первая европейская война для России в союзе с европейскими государствами. В царствование Алексея Михайловича продолжительная и тяжелая война России с Польшей за Малороссию кончилась крайним истощением обоих государств, с тем различием, что Россия имела средства поправиться, а Польша их не имела. По окончании этой войны польский вопрос получает новый вид. Оказалось, что России нечего бояться Польши; Польша не будет более помехой движению России в Европу; напротив, Польша должна затянуть Россию в европейские дела, в общую европейскую жизнь, если бы даже Россия этого не хотела: Польша по своему бессилию, по своему страдательному положению, становилась ареной, на которой должны были бороться чужие народы, бороться с оружием в руках и дипломатическими средствами; Россия не могла оставаться праздной зрительницей этой борьбы, волейневолей она должна принять в ней участие, не дать усилиться здесь враждебному влиянию, не дать чужим захватить своего, русского; а известно, сколько было русского добра у Речи Посполитой польской. Где труп, там соберутся орлы, и хищники вились над Польшей. Казак Дорошенко, гетман польской Украины, кликнул турецкого султана на добычу, поддавшись ему; турки явились на зов и разгромили Польшу, объявляя притязания на всю Украину, которую именем казачества отдавал им Дорошенко. Таким образом, Россия втягивалась в первый раз непосредственно в войну с Турцией, и, естественно, должна была помогать Польше. Турки в последний раз перед упадком своим явились грозны для соседей: Австрии, Венеции предстояла страшная опасность; Вена подвергалась осаде. Такое положение, естественно, вело к союзу этих соседей против общего врага – врага всему христианству. Россия и Польша заключили Вечный мир; Ян Собеский со слезами подписал знаменитый Московский договор, по которому Киев навсегда оставался за Россией, но за эти слезы Россия должна была заплатить деятельной помощью Польше против турок.

Впервые Россия вступала в общее действие с европейскими державами, с Польшей, Австрией и Венецией, явилась членом этого союза, который назывался священным. В Москве решено было действовать против Крыма, чтоб удержать татар от подания помощи туркам. Два степных похода на Крым, соединенные со страшными тягостями для войска, были неудачны, что наложило пятно на правление Софьи, на ее любимца кн. В. В. Голицына, предпринимавшего эти походы. Крупных военных действий не было до тех пор, пока в развитии Петра не произошел поворот от юношеской мечты, от неясных стремлений, от неопределенных порывов к действительности, от юношеской потешной деятельности к труду государя. Надобно было продолжать энергически, кончить с честью и пользой Турецкую войну, тем более, что Восточный вопрос представлялся уже с тем великим политическим и нравственным значением, какое он имеет в жизни русского народа. Иерусалимский патриарх писал, что французы, пользуясь враждою между Россией и Портой, отнимают святые места у православных. «Нам лучше жить с турками, чем с французами, – писал патриарх. – Но вам не полезно, если турки останутся жить на севере от Дуная или в Подоле, или на Украине, или если Иерусалим оставите в их руках: худой это будет мир, потому что ни одному государству турки так не враждебны, как вам. Если не будет освобождена Украина и Иерусалим, если турки не будут изгнаны из Подолии, не заключайте мира с ними, но стойте крепко. Если будут отдавать вам весь Иерусалим, а Украины и Подолии не уступят, не заключайте мира. Помогите полякам и другим, пока здешние погибнут. Вперед такого времени не сыщете как теперь. Вы упросили бога, чтоб у турок была война с немцами; теперь такое благоприятное время, а вы не радеете. В досаду вам турки отдали Иерусалим французам и вас ни во что ставят. Много раз вы хвалились, что хотите сделать и то и другое, и все оканчивалось одними словами, а дела не явилось никакого». Не Петру было слушать, что дело не явилось. Дело явилось в 1695 году.

Но шкипер не пойдет в степной поход; он подплывает к сильной турецкой крепости Азову, загораживающей дорогу к морю. Шкипер подплыл под Азов, преодолев большие препятствия, задержки: «Больше всех задержка была от глупых кормщиков и работников, которые именем слывут мастера, а дело от них, что земля от неба», – писал Петр. «Но, – продолжал он, – по молитвам св. апостола, яко на камени утвердясь, несомненно веруем, яко сыны адские не одолеют нас». При осаде шкипер превратился в бомбардира, сам чинил гранаты и бомбы, сам стрелял и записал: «Зачал служить с первого азовского похода бомбардиром». Но дело не сделалось, Азов не был взят; Петр возвратился в Москву – и начинается страшная деятельность. Царь вызывает изза границы новых мастеров, из Архангельска – иностранных корабельных плотников, хочет строить суда, которые должны плыть к Азову и запереть его от турецких судов, дававших помощь осажденным. Это было в ноябре 1695го; корабли должны быть готовы к весне будущего, 1696 года. Возможно ли это? В Москве строят галеры по образцу привезенной из Голландии; в лесных местах, ближайших к Дону, 26 000 работников рубят струги, лодки, плоты.

В начале 1696 года Петр с больной ногой едет в Воронеж. Опять препятствия, задержки: иностранные лекари пьют и во хмелю колют друг друга шпагами; подводчики бегут с дороги, бросая перевозимые вещи; леса горят именно там, где рубят струги; в Воронеже капитан кричит, что в кузнице уголья нет; мороз не вовремя снова леденит реки и останавливает работы; но Петр не отчаивается: «Мы, – пишет он, – по приказу божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица своего едим хлеб свой». Этот хлеб ел он в маленьком домике, состоявшем из двух комнат. И вот летом в Москве получают от него письмо: «Господь бог двалетние труды и крови наши милостию своею наградил: азовцы, видя конечную свою беду, сдались». Неудача, сламывающая слабого, возбуждает сильного; неудача первого азовского похода выказала те громадные силы, которыми обладал Петр; здесь последовало явление великого человека. С этих пор мы будем иметь дело с Петром Великим.

Чтение шестое

После неудачи не отчаиваться, но усилить труд для того, чтоб как можно скорее поправиться; после удачи не отдыхать, не складывать рук, но также усиливать труд, чтоб воспользоваться плодами удачи, – вот примета великого человека. По возвращении из второго азовского похода у царя идут совещания с боярами: «Нельзя довольствоваться тем, – говорит Петр, – что Азов взят; после осады он в самом печальном положении, надобно его укрепить, устроить, снабдить жителями и гарнизоном; но и этого мало, сколько бы мы войска ни ввели в Азов, турок и татар не удержим, тем более, что конницы там много иметь нельзя. Надобно воевать морем; для этого нужен флот, или караван морской, в 40 и более судов. Прошу порадеть от всего сердца для защиты единоверных и для своей бессмертной памяти. Время благоприятное, фортуна сквозь нас бежит, никогда она к нам так близко на юге не бывала; блажен, кто схватит ее за волосы».

Решено поднять общими силами великую, небывалую тягость строения флота. Землевладельцы, патриарх, архиереи и монастыри, бояре и все служилые люди с известного числа крестьянских дворов ставят по кораблю; торговые люди должны поставить 12 кораблей. Общее дело: надобно соединяться, складываться и потому составляется несколько компаний (кумпанств). Кроме русских плотников, каждое кумпанство обязано было содержать на свой счет мастеров и плотников иностранных, переводчиков, кузнецов, резчика, столяра, живописца, лекаря с аптекою. Чем больше нового необходимого дела, тем больше нужды в иностранцах, которых надобно вызывать толпами. Долго ли же так будет, долго ли оставаться в такой зависимости от иностранцев? Необходимо, чтоб русские скорее выучились, скорее и как можно лучше выучились: для этого надобны большие средства, а главное – лучшие учителя. Но Западная Европа вдруг не перенесет к нам своих средств, накопленных веками, и не пришлет к нам лучших своих учителей, надобно, следовательно, послать русских людей учиться за границу, и 50 человек молодых придворных отправились в Венецию, Англию и Голландию. Но как они там будут учиться, у кого; как потом узнать, хорошо ли они выучились, всем ли они воспользовались и к чему способны? Надобно, чтобы ктонибудь из русских прежде них там выучился, все узнал; и кто же будет этот русский первый ученик? Разумеется, начальный человек в великой работе, на которую шел народ, – известный шкипер, бомбардир и капитан.

В 1697 году по Европе проходят странные вести: при разных дворах является русское посольство; в челе его два великих полномочных посла: один иностранец, женевец Лефорт, другой русский, Головин; в свите посольства удивительный молодой человек, называется Петр Михайлов; он отделяется от посольства, останавливается в разных местах, учится, работает, особенно занимается морским делом, но ничего не ускользает от его внимания, жажда знания, понятливость, способности необыкновенные, – и этот необыкновенный человек сам царь русский. Явление, никогда не бывалое в истории, возбуждает сильное любопытство, и вот две женщины, которые могли справедливо считаться представительницами западноевропейского цивилизованного общества по своим способностям и образованию, спешат посмотреть на диковину, на дикаря, который хочет быть образованным и образовать свой народ; эти женщины были: ганноверская курфюрстина София и дочь ее, курфюрстина бранденбургская СофияШарлотта.