Михаил Чулаки - Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России Страница 12

- Ну хватит, пора и честь знать.

- О господи, в кой-то веки посидели по-человечески. Кажется, в первый раз, с тех пор как выдвинулась. Спасибо! Завтра на официальном обеде артисты будут, но все равно вы лучше их спиваете.

- Да уж, на официальных обедах папа больше не поет, - подал голос Гришка.

- Завтра не то. Завтра и обранцы явятся, - подхватила Олеся.

- Явятся - кто? - кстати ухватился Гришка за загадочное слово.

Ведь не пристало самому президенту выказывать свое непонимание.

- Обранцы! По-русски - депутат, а по-нашему - обранець.

Олеся вложила в единое слово весь заряд иронии, естественной для президентской дочки по отношению к разного рода депутатам.

- Обранец! Обранец! - засмеялся Гришка. - Во здорово. По-русски так и не скажешь.

- А наш язык вообще красивый, - застенчиво, но твердо возразила Олеся.

Разговорилась под занавес молодежь.

65

Пока хорошо семейно сидели, пошел дождь. Самые терпеливые пикетчики покорно мокли, потому что плакаты - не зонтики.

"Москали - геть до хаты!"

"Русь - у нас общая матерь".

- Ну, девки у ней, - поделился Парфен. - Ножкой стену прошибают.

- Полк амазонок? - предположил Стрельцов.

- Они себя "русалками" представляют. Я говорю: "Какая ж от русалок польза для обороны?" - "А защекотим!", - смеются. А сами кирпич в лапшу рубят.

- Газета здесь тоже - "Русалка". Или просто, или "Днепровская". Перепутаются.

- Не-ет, газетные русалки другой породы. Они там, пожалуй, и въедливей, как пьявки, а наши - щуки щекастые.

Для Парфена - стали "наши".

66

Розовое утро началось с возложений. Цветов и венков. Цветы - Кобзарю, символизируя, что он вечно живой. Как вручили бы букет на поэтическом вечере. Ведь не засыпают поклонницы поэтов венками.

При возложении произошел казус, какие случаются время от времени с высокими особами. Случаются по той простой причине, что особы - тоже люди. Как это ни странно.

Если вдуматься, это действительно странно. Чтобы управлять людьми, точно так же, как и для того, чтобы их судить, нужно быть выше их. Или вовсе принадлежать к особой породе. Это прекрасно понимали короли и императоры, возводившие свой род к бессмертным богам, объявлявшие себя помазанниками - опять-таки божьими. Они - не такие! Они - как доги среди дворняжек! А если владыка такой же как все, почему он распоряжается?! Но и не распоряжаться - нельзя! Владыка - предмет первой необходимости, какой бы титул он ни носил. И потому подданные невольно начинают забывать о мелких человеческих подробностях властелина. А подробности - такие же как у всех.

Стрельцов носит подтяжки, так удобнее: ведь ему надо постоянно смотреться, а брюки на подтяжках никогда не приспустятся на туфли, но и не задерутся, открывая носки.

И вот, резко выйдя из машины, он почувствовал, что от рывка плечом расстегнулась застежка подтяжек справа. А все уже смотрят, объективы нацелены, и уж операторы никогда не упустят карикатурный кадр: президент России всенародно застегивает подтяжку!

Правая брючина предательски поползла вниз. Раздувая живот и прижимая правый локоть, он пошел к небольшому подиуму, с которого предстояло произносить речь. А навстречу плыла пани-президентка, протягивая руку для дружеского пожатия.

Нарушая согласованный ритуал, Стрельцов схватил руку Оксаны Личко своей левой, поднес к губам и поцеловал - но не ощутил прелести прикосновения к нежной коже: он ощутил с ужасом, что, не выдержав двойной нагрузки, от движения левого плеча расстегнулась и левая застежка - предательский крокодильчик, державший верхнюю кромку брюк, разжал пасть.

Это уже грозило катастрофой.

Прижимая оба локтя, он отбарабанил приличествующую случаю речь - но дальше надо было брать букет в руки и лично поднести его к подножию поэта.

Между речью и возложением оставалась спасительная минута.

Стрельцов нашел глазами Парфена и резким движением кисти подозвал его. Парфен подскочил. Но и главная русалка, понимая, что происходит нечто чрезвычайное, подскочила следом. Пресса смотрела с интересом.

- Распорядитесь, - телеграфно приказал Стрельцов. - Пусть за меня несут цветы. Я не могу. За пани тоже.

Парфен метнулся. Где-то мобилизовал двух лейтенантов. Обычных войсковых из оцепления - важно, что при фуражках. Спас положение.

Впрочем, и с пустыми руками двигаться было опасно. Прижимая локти, он шел мелкими шажками как начинающий паралитик. Поправил стебелек букета. Поклонился. Повернул вспять.

Ретирада совершилась благополучно, и Стрельцов оказался наконец в броневике - как в долгожданном убежище.

Следовать к очередному объекту возложения президентам предстояло вместе.

- Что с вами? - наконец прорвалось беспокойство Оксаны Николаевны. Словно радикулит разыгрался.

Легко было сослаться на несуществующий радикулит. Но Стрельцов не захотел выглядеть в глазах Оксаны развалиной. И объяснил с подкупающей откровенностью:

- Подтяжки разом расстегнулись, черт бы их побрал!

Личко рыдала от хохота. Значит, разрядилось напряжение. Она ведь видела, что что-то не так, и даже спросить не могла во время церемонии.

- Выкину эти застежки-крокодильчики, прикажу суровой ниткой пришить.

- Проволокой, - захлебывалась Оксана, - проволокой!

Обсуждение таких подробностей очень сблизило.

67

"Днепровская русалка" тотчас оповестила читательниц, что приезжий президент Стрельцов страдает детским параличом в начальной стадии - полумиолитом. Когда миолит сделается полным, передвигать президента придется в носилках - как древнего деспота.

"Впереди несут портшез - позади несут портфель", - объяснила подпись под карикатурой.

"МыМыМы" с неменьшей оперативностью сообщили, что Стрельцов пострадал желудком после президентского ужина: северный желудок не переварил полтавского сала.

Информация шла со ссылкой на "хор. инф. ист." Мымра Сковродина, хотя очень одобряла сообщения на желудочно-кишечные темы, но лично подписывать брезговала.

68

Когда всюду, куда полагалось возлагать, было возложено, начались официальные переговоры.

Красавец Платон Выговский по праву вице-канцлера сидел по правую руку Оксаны Николаевны, с вызовом поглядывая на Стрельцова. Да еще то и дело склонялся к уху своей пани-президентки - советовал.

Стрельцову же советовать не решались - могли дать справку, если спросит. Но справки требовались редко. Стрельцов всегда пускал вперед Богдана Березовского, упорного переговорщика, чтобы измотать противоположную сторону.

Богдан сразу выложил пакет: сохранение колеи, снижение на четверть цены на пресную воду, взаимное признание присяг.

- Биг мэ! - воскликнул Платон. - Давайте отдельно: сначала присягу, потом воду. А лучше - наоборот.

Стрельцова заинтриговало: что за "биг мэй?" "Большой май", что ли? По-английски заговорил Платон?

Богдан стоял твердо:

- Вода плюс присяга. Либо - ни воды, ни присяги.

- Теперь понятно, почему вы в Москве говорите: "В огороде бузина - в Киеве дядька", - отозвался Платон. - Где вода, а где присяга?! Биг мэ.

Или дата какая-то славная в мае?

Богдан умел повторять одну и ту же формулу каждый раз с оттенком новизны, приводя в отчаяние партнеров по переговорам:

- Цены на воду прямо вытекают из соглашения по присяге. Колея - другое дело, колею мы можем вычленить.

- Спасибо за колею! Биг мэ, ее никто сужать и не собирается. Сами придумали - сами теперь щедро уступаете.

Аж вспотели, упираясь друг в друга, хоть и порхали по зале кондиционированные зефиры. Пришлось прерваться.

С бокалом кофе-гляссе Стрельцов подошел к Личко. Свитские отшагнули: потентанты беседуют! (Хорошее петровское слово откопал когда-то Билибин).

- Что это, Оксана Миколавна, ваш вице-канцлер все "биг мэй" да "биг мэй?"

- "Биг мэ". Это значит "бог мой" по-галичански. Галичане - больше украинцы, чем сами украинцы.

Вот и майская годовщина!

- Всего лишь? "Биг" - "Бог?" А я-то думал, ваш вице-канцлер - запорожец. Что-то в нем есть от Тараса Бульбы.

- Нет, не от Бульбы. А между прочим, мой Знак Стомаха - Бульба. Это я под Бульбой родилась. А он, кажется, Рак. Или Редис, не помню, - засмеялась Оксана.

При желании, можно принять за намек: мол, не надо ее связывать с Платоном.

Передохнув, приступили с новым пылом.

Богдан атаковал параграфами и трактовал прецеденты, но наконец Стрельцов перебил его нарочито по-домашнему:

- А например, мама у меня в Полтаве, а жена - в Воронеже. Послужил я при маме и попросился к жене. Канитель с переприсягой получается.

- Понятие вы вводите не переговорное и вообще не правовое: "канитель", - почувствовав опасность, парировал Платон.

- Кухонное понятие, кухонное, - кивнул Стрельцов. - Или елочное: на елку золотую канитель навешивают и серебряную, я любил в детстве. Только я скажу, на кухонный уровень нам еще подняться надо - возвыситься, достичь! Самые главные людские уровни: кухонный да постельный. А мы внизу барахтаемся - в политике. На кухонном уровне Воронеж с Полтавой никогда не поссорятся, и на постельном - тем более. И никогда не поймут, зачем жене и маме присягать отдельно. Зачем вообще присягать, я вам скажу крамольно! Не присяга - человек важен. Если честный, он и так слово держит, а нет - никакая присяга его не остановит. Кто-то учил - сам Христос или апостолы: "Не клянись!". - Отлично он помнил, кто сказал, как вообще помнил все, что читал и слышал, мог бы дать точную ссылку: "Матфей 5:34", но не хотел выглядеть занудным педантом. - И д'Артаньян просто говорил "да - нет", но не клялся. А дай бог и нам и вам таких офицеров, как д'Артаньян.