Юрий Васильев - Ветер в твои паруса Страница 12

- То есть как это - нужно? Ничего себе вопросик...

- Да вы же удерете! Вы приговорены к Северу, вы сами еще не понимаете.

- Ниночка! - Он обернулся к ней.

- Милая вы моя девочка, вы что - наслушались сказок? Романтических историй? Так это пройдет. Завтра вы проснетесь и забудете, что он существует, этот Север, потому что хлопот у вас будет - успевай поворачиваться. И все встанет на свое место. Сказки вы уберете на полку, будете жить заново.

- А вы?

- И я тоже... Тоже буду учиться что-то делать заново.

- Вам будет очень плохо без ваших друзей. Ведь если...

- Послушайте, Нина! Ребята иногда катаются на трамвайной подножке, их оттуда гонят, потому что это опасно. А взрослые люди подходят к краю перрона и мучаются дурью - а что, если я брошусь? Так вот этими "если" можно вымостить всю человеческую жизнь.

Он понял, что сказал грубо. И понял, что теперь уже все равно. Они оба подошли к краю перрона. Пусть она знает, что, если... если когда-нибудь он будет ей нужен, - он придет. Откуда угодно...

- Нина, - сказал он, - если когда-нибудь...

- Не надо, Павел! - Она взяла его за руку.

- Я все поняла. Вы правы. Самое главное в жизни - соблюдать правила уличного движения, не ездить на подножках и не подходить к краю перрона. Все верно. Остановите, пожалуйста, мы приехали. Сейчас мой поезд.

- Но... почему? Я довезу вас на машине.

Он растерялся. Он растерялся, как школьник.

- У меня еще есть время.

- А у меня нет. - Она смотрела на него спокойно и тихо. - Не надо. Я знала, что вы приедете. И вы приехали. Это хорошо. А лучше уже не будет... Нельзя ведь, чтобы было совсем хорошо. Правда?

Она затерялась в толпе. Маленький плюшевый заяц, Танькин подарок, качался над ветровым стеклом. Такой жизнерадостный зайчик... Простой и понятный, как все, что было у них с Татьяной. Главное - не ошибиться; главное - наверняка; пусть без черемухи, зато уж и без неожиданностей.

Разве он думал когда-то, разве знал, что можно вот так сидеть, прижавшись лбом к стеклу, и видеть, как солнце путается в светлой копне волос, как вопросительно и тревожно смотрят на тебя глаза, полные ожидания. Разве верил, что можно каким-то непонятным ему чувством вот и сейчас еще помнить на своей руке прикосновение ее пальцев.

Мотор тихо урчал. Павел откинулся на сидение и закрыл на минуту глаза. Потом разверзнул машину и кинул ее вниз по Садовой, где-то что-то нарушил, потому что постовой засвистел замахал ему вслед...

9

- Ты знаешь, для чего существует ночь"?

- Нет...

- Эх ты! Ночь - это как занавес. Ведь неудобно переставлять декорации у всех на виду. В театре гасят свет, если надо, чтобы никто не видел. Понимаешь? Ночью природа что-нибудь доделывает, переставляет, чинит... Мы обязательно будем обходить наш остров каждое утро. Пошли! Смотри - сегодня утром была генеральная уборка.

Был дождь, - сказал Лешка и на всякий посмотрел на свои новые туфли. Всю ночь спать не давал, собака. Барабанил и барабанил... Куда пойдем? Эти... плесы, что ли, обходить?

- Ты помнишь, как назывался наш остров

- Ого! А кто придумал? Остров Валаам. У тебя по географии пятерка?

- Пятерка, конечно. Моряк должен знать географию знаешь как? Спросят тебя ночью, где находится Антарктида? Сразу ответь. Или как проехать кратчайшим путем из Ленинграда Астрахань? По Марианской системе... Мне мичманку отец подарил.

- А у меня тройка, - вздохнула Нина. - Ладно, выучу... Пойдем, мне кажется, сегодня на дальний плес прилетели фламинго.

- Кто прилетел?

- Розовые фламинго. Их так много, что будто усыпано розовыми листьями, кувшинки, и там, где мелко, сквозь воду видны перламутровые ракушки.

Лешка вздохнул.

- Не могут здесь быть фламинго. Если то это Валаам, т на Ладожском озере, а там климат холодный. Вот кувшинки есть. И ракушки тоже.

Дурак, - сказала Нина. - А еще мичманку купили. Валаам придумать можно, а фламинго нельзя? Идем! Засучи штаны...

Лешка покорно шел. У него был настоящий ремень, и мичманка, и пятерки по и он знал, где Козерог, а где Гончие псы, но всегда покорно соглашался с соседской девчонкой и шел на "дальние плесы" смотреть фламинго и перламутровые ракушки... Господи, когда это было? И было ли?

Через час Алексей Рогозин приедет сюда как жених, а завтра станет ее мужем. Несостоявшийся моряк. Почему его не взяли. Или он сам передумал? Уже не помню... Зато он быстро научился залезать в спальный мешок без помощи рук и ругал всех негеологов самыми последними словами.

Розовые фламинго ему и впрямь не пригодились...

В саду было темно, деревья казались черными. Нина посмотрела, на часы: сейчас придет электричка. Приедет Алексей, привезет кучу народу, станет шумно и тесно. Алексей примется варить картошку и рассказывать, что на Севере она на вес золота, а все остальные будут шуметь. Шуму от них всегда много. Потом напротив погаснут окна: это значит, что соседка уложила детей и сейчас придет пить чай.

Все идет по расписанию, все раз и навсегда уедено - вовремя приходят поезда, вовремя гаснут окна, и Рита всякий раз, когда приходит к ним пить чай, приносит с собой сдобный хворост", который она печет по рецепту, доставшемуся еще от бабушки.

Сегодня у Варга ей показалось, что она, словно мальчик из рассказа Уэллса, открыла неведомую дверь в стене и попала в волшебную лавку. Там не было волшебных товаров, там был просто иной мир, иной воздух: тот мир, в котором жили Венька, и Павел, капитан Варг, и воздух, которым они дышали.

Теперь, сколько бы времени ни прошло, как бы ни сложилась ее жизнь, она всегда будет вспоминать этот долгий, долгий день и будет знать, что, если бы его не было, судьба поступила бы с ней несправедливо...

У калитки послышались голоса. "Ну, вечерок предстоит веселый, подумала Нина, разговоров будет до утра..." Она уставала от этих сборищ, но бог с ним, все чем-то заполнятся время. До завтра. Скорее бы, что ли, завтра...

Алексей вышел на веранду, зажег свет.

- Чего впотьмах сидишь?

- Да так. Скажи, Леша, ты видел розовых чаек? '

- Видел.

- Какие они?

- Ну, розовые. Несъедобные.

- У них такой цвет лица, как у меня?

- Чего?!

- Ничего. Вспомнила Веньку.

- М-да... Не дожил, бедняга.

- До чего не дожил? До нашей с тобой свадьбы, что ли? Так он и до своей не дожил! Алексей посмотрел на нее испуганно.

- Нинок, ты что? Я понимаю. Ты устала, не надо. Я говорил с Лидией Алексеевной, она не сказала, что был человек от Вени. Это, конечно, тяжело. Снова пережить все...

- Ничего, Леша. Пойдем. Гости...

Он подошел к ней, положил руки на плечи. Обнял. Она зажмурилась. Она почувствовала вдруг, как по телу пошли мурашки. Вчера этого не было... А завтра... Завтра она будет его женой.

- Пусти, Леша, не надо. Люди...

"Завтра он будет моим мужем. Он порядочный, не как другие. Он не торопил меня, не пользовался случаем - упаси боже! Он деликатен до мозга костей, и я не помню, чтобы он хоть раз посмотрел на меня с откровенным желанием... А ведь он меня любит. Это бесспорно, Я не знаю, не помню, не видела рядом такой любви, такой заботливой, самоотверженной... Он целовал меня в шею, в губы - осторожно и бережно, как цветок. Вот он какой, мой Алексей..."

На кухне колдовала Рита.

- Слушай, где у тебя майонез? Нет? Ну вот, могла бы и сказать. Без майонеза какой к черту салат... Я сейчас домой сбегаю.

- Курица, - сказал Алексей. - Квочка. Помешалась на своих салатах.

Потом, как всегда, был умный разговор. И, как всегда, умнее всех говорил Алексей:

- Это неверная, вредная концепция. Мы знаем, что мир наш сегодня рационален, и мы должны быть деловыми людьми, я подчеркиваю - деловыми, иначе будет банкротство. Экономическое и, если хотите, моральное.

Я понимаю, романтика, донкихоты, мушкетеры и все такое прочее - это очень доброе и светлое детство человечества, и тогда, в детстве, можно было себе это позволить. А сейчас нельзя позволять варварски использовать время, варварски, в первую очередь, использовать человека.

У меня сегодня парень один был в министерстве, ох какой героический мужик, прямо носом пахал, только бы куда потрудней да подальше. А время подошло - и хватит. Просится обратно. И я его понимаю, потому что он талантливый геолог, потенциальный ученый. Так как же мы его можем использовать по мелочам? И он тоже понял, что нельзя. Вот говорят: ушел на теплое местечко. На редкость мещанские суждения! Да на этом теплом месте я, например, больше себе крови порчу, чем в поле, но и пользы больше приношу. Вот с этих-те позиций мы и должны рассматривать место человека в обществе. А не с позиций вульгарной романтики!

"Все верно, - подумала Нина, - только скучно очень".

Вот и все...

Была девчонка и сплыла. А Павел? Что он сейчас? Как он забавно хвастался сегодня, что умеет жарить шашлык. Как ему не хотелось домой! Потом удрал. Он испугался, хотя еще к ничего не понял. А она поняла. Она знала, что все свой тридцать лет он ехал на этой машине сюда, к ней, приехал и не догадался, Или, догадался немного? Догадался, наверное, потому, что был таким откровенно-храбрым. И уехал. Совсем уехал. От нее... А завтра...