Старый чердак - Алексей Дмитриев Страница 12

 ― Папочка, на, возьми вот это. Это я даю тебе в долг. Бабушка сказала, что когда ты придёшь с войны, ты должен мне это вернуть. Примета такая. Только никому не говори, а то не сбудется.

Николай опустил дочку на землю и раскрыл ладонь. На ней лежал новенький и блестящий обыкновенный пятак. Девочка заговорщицки посмотрела на отца и приложила палец к губам. Малышка даже не понимала, что именно может не сбыться, но эта, общая с отцом тайна, наделяла её гордостью и осознанием важности и крайней необходимости её миссии.

А потом был фронт. Были бои, короткие и затяжные, были длительные марши и небольшие передышки. Ранения, госпиталя, награды ― всё было. Обычная война. Только очень тяжёлая. Товарищи гибли один за другим. Односельчан из их призыва осталось всего несколько человек. События раскидали их по разным армиям, дивизиям и полкам, но они, кто ещё остался, старались не терять своих из вида, писали друг другу. Писал Николай и домой. Эта тоненькая, часто рвущаяся ниточка ― письма, связывающая его с семьёй, давала силы пережить весь кошмар боёв, не сойти с ума от грохота разрывов бомб и снарядов, от смертельного визга пуль, от огромного напряжения всех физических и душевных сил.

В каждом письме, рассказав, что всё у него хорошо, здоровье нормальное, питание трёхразовое, а землянка сухая, передав приветы всем родным и близким, он обязательно добавлял: «Передайте Машеньке ― её секрет я храню». Несколько раз заветный пятачок чуть было не терялся. В конце концов, просверлив в нём отверстие, Николай повесил его на грудь и стал носить как иконку. Скрыть это от друзей, с которыми живёшь бок о бок, невозможно. Они часто спрашивали: «Что это ты себе навесил»? Каждый раз Николай отшучивался: «Это большая военная тайна, я её никому не выдам». Так и проносил он его почти до самого конца войны, до того, самого тяжёлого, боя за немецкий город Кёнигсберг.

Части, в которой воевал Николай, удалось окружить противника и запереть его в нескольких домах города. Однако, сдаваться никто не собирался. Более того, враг пытался вырваться и постоянно атаковал. Выпускать его было никак нельзя. Наши наступающие части уже ушли вперёд, и, прорвав кольцо, немцы вышли бы им в тыл. Каких бед они там натворили бы, трудно представить.

Силы были уже на исходе. Людей почти не осталось, последние бойцы упорно отбивали всё нараставшие атаки смертельно раненного зверя. Пятеро наших солдат ― всё, что осталось от целого взвода, устроили себе огневую точку в почти полностью разрушенном доме и оттуда сдерживали теперь уже превосходящие силы противника. Крыша и часть четвёртого этажа у здания, выходившего острым углом на небольшую площадь, были снесены разрывами авиабомб, а с уцелевшего третьего этажа хорошо просматривались несколько улиц и домов, в которых закрепился противник. Отсюда и вели огонь наши бойцы.

В один из моментов Николай повернулся посмотреть, почему не стреляет его сосед, и пуля, которая должна была в него попасть, только чиркнула по груди, разорвав гимнастёрку и оцарапав кожу. Он не увидел, а скорее почувствовал, как сбитый ею амулет отлетел к двери квартиры, в которой они закрепились, и покатился на лестничную клетку.

Лицо дочери, приложившей палец к губам, встало на мгновение перед его глазами, и он, позабыв обо всём, бросился вслед за своим сокровищем. Выскочив за порог, Николай увидел, как два вражеских солдата с уцелевших остатков четвёртого этажа кидают гранаты вниз, туда, где обороняются его товарищи. Одной длинной очередью он уничтожил противника, но поздно, гранаты уже рвались за стенкой. Обезумев, он бросился в квартиру. Взрывной волной его швырнуло обратно. На мгновение Николай потерял сознание. Очнувшись, он снова кинулся к товарищам и опять опоздал, всё было кончено. Не уцелел никто.

Только каким-то чудом остался невредим пулемёт на подоконнике. К нему и припал последний защитник крайнего рубежа обороны. Он слился с этой машиной смерти, стал с ней одним целым. За спиной были его товарищи, его Родина, семья, маленькая дочь, и он, не обращая внимания на взрывы и ливень пуль, от которых кипели потолок и стены вокруг, поливал и поливал свинцом бегущие внизу серые шинели.

Когда подоспевшие части отбросили назад и вынудили сдаться чуть было не прорвавшегося противника, наши бойцы разыскали так долго работавший неуязвимый пулемёт. Возле него сидел совершенно седой, дважды раненный солдат. По его закопчённому, покрытому толстым слоем пыли, лицу, текли слёзы. Он слегка раскачивался взад-вперёд и беззвучно шевелил губами, как будто читал молитву. Прислушавшись, солдаты разобрали только: «Машенька, Машенька». Когда его хотели посадить в машину, чтобы отвезти в госпиталь, с огромным трудом удалось разжать кулаки, которые он держал перед собой.

В одном из кулаков они увидели старый, с просверлённой на краю маленькой дырочкой, потускневший от времени, обыкновенный пятак.

Ночная битва со шкафами

В далёкие советские времена были отдельные случаи, когда рядовым сотрудникам на предприятии давали квартиры. Просто так, бесплатно. Правда, надо было выстоять многолетнюю очередь, но, говорят, были случаи, когда вожделенные квадратные метры получали ещё при жизни. Не буду рассказывать, каким образом я получил квартиру, это отдельная история, но её, квартиру, надо было ещё обставить. Мебель тогда, между прочим, тоже была дефицитом. В общем, это ещё одна история. Хм…весело же мы жили. Ну да ладно, сейчас не об этом.

Итак, задача ― собрать на новой квартире к утру мебельную стенку и… внимание… поставить её на место. С первой задачей я справился, слава богу, руки растут откуда надо. А вот со второй возникла загвоздка.

Ничего не предвещало беды. Размер гарнитура по паспорту четыре тысячи пятьсот миллиметров, а длина стены ― 5 метров. Ну, просто идеально. Бодро расставил шкафы и вдруг… последний не влез. Причём хорошо так выпирал, сантиметров на пятнадцать.

Беру рулетку и начинаю замеры. Стена по факту оказалась 4,95 метра. Ничего, пять сантиметров погоды не делают, в запасе то полметра. Проверяю шкафы. И тут сюрприз ― пять штук по 89 сантиметров и один пенал сорок четыре с половиной, итого 489,5. Спрашивается, зачем было в паспорте указывать в миллиметрах, если ошибка составила аж 39,5 сантиметров. Быстренько прикинул в уме ― всё равно должна влезть. Ещё 5 сантиметров в запасе. В