Я сам свою жизнь сотворю… Лепестки сакуры. Белый город - Геннадий Вениаминович Кумохин Страница 12

Валленберга. На месте бывшей бани сейчас расположен то ли банк, то ли кафе. Баня выполняла свои функции, видимо, задолго до прихода Советской власти в Закарпатье. Само здание было двух или трехэтажным, но я выше первого этажа никогда не поднимался. Все его помещения были выложены светлым кафелем. В бане отсутствовал привычный для нас общий зал. Все моечные помещения были разбиты на индивидуальные комнатки, в которых установлены ванные и души.

Нам в коттедж на Севастопольскую провели водопровод только в последние пару лет пребывания в Закарпатье, а все остальные годы в холодное время года, мы с отцом ходили в «лазню».

Больше всего мне нравилось ходить с ним в баню в раннем детстве. Особенно, если отцу удавалось купить время в номере с двумя ванными. Помню, как тщательно он намыливал и оттирал щеткой кремово-белые, стоящие посреди помещения ванны, а затем заполнял их теплой водой. Пока он тщательно мылся в своей ванной, я успевал от души понырять в своей. Затем отец принимался за мое тщедушное тельце, и все хорошее в бане для меня заканчивалось. Ну, а в душевой вся романтика исчерпывалась стоянием под теплыми струйками воды.

Когда мы переехали на Днепр, несколько раз мы ходили с отцом в общую баню, которая так и называлась. Никаких приятных воспоминаний об этом у меня не осталось. Даже когда в студенческие годы мы ходили с ребятами в знаменитые «Сандуны», мне они напоминали эту общую баню в Светловодске.

Возвращаясь к далекому детству, замечу, что у старшего поколение местных, особенно на селе я вообще не замечал особой чистоплотности. Помнится, бабушка говорила, что отец ее зятя Николая вообще не мыл ноги ни разу в жизни. Однако давил виноградный сок на вино он всегда босыми ногами.

На Одесской

Первое жилье, которое родители сняли после переезда в Мукачево, находилось на Одесской улице. Не помню из каких помещений оно состояло, но одну комнату, скорее всего, спальню, помню точно. Вероятно, была и кухня, иначе где бы мама готовила еду. Хозяева жили во второй половине дома, от которой нашу комнату отделяла просто закрытая на ключ дверь. У хозяев было двое детей: мальчик Вова и девочка Люся с большой родинкой на правой щеке.

Тетя Вера часто приходила к нам в гости и даже оставалась ночевать. Она говорила, что родинка у девочки очень опасная, так как может развиться рак. Спать тетя Вера укладывалась на моей кровати, которая находилась у самой двери на половину хозяев. Каждый раз, просыпаясь утром тетя Вера жаловалась на головную боль, причиной которой были страшные запахи, которые якобы исходили из-под двери.

— Ведь они там постоянно едят фасоль! — говорила она с таким выражением, будто фасоль была ее личным врагом.

Странно, я спал на этой кровати каждую ночь и совершенно ничего не чувствовал.

Общительная мама успела завести в городе подруг, одна из которых подсказала ей способ надежно заработать. Больше того, эта подруга вызвалась лично руководить всей операцией. Суть ее состояла в том, чтобы купить живую свинью, нанять мясника, который должен зарезать и разделать ее, а затем продавать мясо по кускам. В нашу задачу входило: сначала выделить средства на покупку свиньи, предоставить помещение для разделки, а потом «грести деньги лопатой». Свежее мясо и сало лежало у нас сплошь на полу днем и ночью. Проснувшись по нужде, я шел, наступая на что-то холодное и противное. Мамина «подруга» два дня суетилась, разнося по знакомым куски свинины, а потом оказалось, что выручка не покрыла и половины расходов, и в результате операции мы, что называется, «вылетели в трубу».

«Дама с камелиями»

«Дама с камелиями» — так называла мама хозяйку нашего следующего жилья. Почему? Этого я так никогда и не узнаю. Единственное, что приходит на ум, это намек на род ее занятий. Но и то в прошлом. А, может быть, из-за названия цветов, которые хозяйка выращивала на подоконнике. Это была уже пожилая женщина (по меркам меня малолетки) с взрослой дочерью на выданье.

В нашем распоряжении была комната в двухкомнатной квартире, в которую едва поместилась та убогая мебель, которая у нас еще сохранилась после бесчисленных переездов. Мы жили на пятом этаже большого дома, в котором селились в основном семьи военных. У «дамы с камелиями» мы прожили несколько месяцев, прежде чем обстоятельства позволили нашей семье получить коммунальное жилье.

Это время мне запомнилось участием в своеобразной мальчишеской команде. Поскольку я тоже был сыном офицера, хоть и в недалеком прошлом, меня здесь однозначно приняли за своего. У мальчишек был свой командир. Команда была хорошо организована, потому что все жили в одном доме. Основной своей задачей она считала борьбу с проживающими поблизости мадьярами (разумеется, нашего возраста). Эта задача сильно упрощалась из-за того, что вокруг нашей пятиэтажки стояли в основном одноэтажные жилые дома, и живущие там дети были, как правило, одиночками.

Однажды я даже участвовал в одном таком мероприятии. Пацаны поймали мальчишку на соседней улице и столкнули его в яму, вырытую под фундамент строящегося дома. Мальчишка плакал внизу, и мне было искренне жаль его.

Скоро мы переехали от «дамы с камелиями» и получили жилье как раз на этой улице, которая называлась Севастопольской. Здесь мы прожили целых восемь лет, и я много раз играл с этим мальчишкой, которого звали Питер, и он, действительно, был венгром. А про команду из офицерского дома я больше не слышал. Скорее всего потому, что в городе начали строить новый микрорайон, который стали называть ДОСы, возможно, — дома офицерских семей, и туда переехали мои прежние товарищи со своими родителями.

Севастопольская 22

Знаете, что возникает передо мной каждый раз, когда я вспоминаю улицу, на которой прожил восемь самых памятных лет моего детства? Скромный голубоватый цветок, названия которого я долгое время даже не знал — цветок цикория. Они росли здесь совершенно свободно, словно это была не улочка пусть и небольшого, старинного города, а какое-нибудь далекое селение на природе. Тем не менее, это было именно так, возможно потому, что она была не проезжей, а заканчивалась глухим забором, то есть тупиком.

Я смотрю на современную карту Мукачево в интернете и, разумеется, не нахожу знакомого названия. Вместо нее нечто трудно произносимое: улица 128-й Отдельной горно — пехотной бригады. Смотрю по интернету, что такое эта 128-я? Ну да, это переименованная бывшая советская, а теперь украинская бригада со штабом в Мукачево. Наверное, штаб разместили