Якуб Колас - На росстанях Страница 123

- Остановимся здесь, - сказал Лобанович и оглянулся вокруг.

- Знаю, что ты хочешь делать, - догадался Янка.

- А что?

- Прибить к кресту прокламацию.

- Угадал, брат Янка.

- Это будет ново и оригинально! - загорелся Янка. - И знаешь что! Напишем печатными буквами вверху на прокламации несколько слов.

- Каких? - спросил Лобанович.

- А вот таких: "И говорит вам Христос: "Читайте и поступайте так, как написано здесь".

- А это, пожалуй, будет неплохо, - согласился Лобанович.

Они достали прокламацию, обращение к крестьянам В ней говорилось, чтобы крестьяне не слушались попов, ксендзов и царских чиновников, потому что все они лгут, обманывают простых людей. А потому не нужно платить податей для содержания дармоедов. Крестьяне не должны давать своих детей в солдаты, должны устраивать забастовки, требовать от землевладельцев справедливой оплаты труда батраков и батрачек. Не нужен царь, власть должна принадлежать народу.

Янка сел на камень, взял газету, положил на нее прокламацию и стал выводить печатными буквами предисловие от имени Христа. Когда все было готово, Лобанович начал прибивать прокламацию к кресту под фигуркой.

- Да, брат, смотри, чтобы не натолкнулся на нас кто-нибудь. Ведь, с точки зрения полиции, мы делаем двойное преступление: распространяем прокламации и совершаем богохульство, - говорил Лобанович, прикрепляя продолговатый листок.

- Ничего, - ответил смеясь Янка, - в это преступление замешан и сын божий.

- А все-таки давай, братец, заметем следы и свернем с этой дороги, пойдем вон по той слепой стежке, обогнем деревеньку и выйдем на свою дорогу с другой стороны.

- Твоими устами говорит мудрость, - согласился Янка.

Проходя мимо деревеньки, друзья тихонько подкрались к большому амбару, где хранилось общественное зерно, и прибили к стене несколько листовок и брошюр. Не заходя в деревеньку, сделали еще один круг, а затем уже направились своим путем.

Они снова вышли на Засульскую дорогу. Изредка навстречу им попадались пешеходы. С одним встречным крестьянином путники наши приветливо поздоровались.

- Остановитесь, дядька, на минутку, - обратился к нему Лобанович.

Крестьянин остановился. Это был человек средних лет, в суконном хорошем пиджаке домашнего производства, в сапогах. Видать, не бедный хозяин. Он спокойно и внимательно глянул на друзей.

- Скажите, пожалуйста, далеко ли до Ячонки? - спросил его Лобанович.

- Ячонка осталась слева, сзади, - ответил немного удивленный крестьянин и еще более внимательно посмотрел на путников.

- А-а, как же это мы прозевали! - почесал затылок Янка.

- А вы идите вон той стежкой, - показал крестьянин на малоприметную тропинку в поле. - Прождете с полверсты, выйдете на проезжую дорогу и Тогда повернете влево - там уже недалеко и Ячонка.

- Спасибо за хороший совет, - сказал Лобанович. - Возьмите от нас подарок - вот эту книжечку и пару листовок. Прочитайте сами и другим дайте прочитать. Да читайте их внимательно, как святую молитву.

Крестьянин немного замялся, еще раз недоверчиво глянул на друзей, взял книжечку и прокламации. Он пошел своей дорогой, время от времени оглядываясь. Друзья свернули на стежку, хотя в этом нужды не было.

- Знаешь, Андрей, а не влипли мы с этим дядькой? Что-то он не очень дружелюбно посматривал на нас, - заметил Янка.

- И мне он кажется ненадежным.

Как только дядька исчез из глаз, друзья свернули с глухой тропинки и пошли зарослями, направляясь на сухой, заросший можжевельником пригорок. В ложбине дорогу преграждала неглубокая, но довольно быстрая речушка, на дне которой лежал лед. Друзья остановились. Возвращаться назад небезопасно.

- Вперед, Янка!

Друзья разулись, сняли штаны и зашагали по скользкому льду на другую сторону. Вода обжигала ноги, по льду идти было трудно, но они благополучно перешли речку, выскочили на берег. Оделись, обулись. Потом, углубившись в можжевельник, выбрали такое местечко, с которого можно было видеть всю окружающую местность.

- Давай немного обождем, - предложил Лобанович.

- Музыка безголосая, а слышна будет далеко, - с некоторой тревогой и насмешкой проговорил Янка.

Идти сейчас к Мальвине Фидрус было не с руки. Друзья обсудили новый план. И вдруг видят - по дороге мчится кто-то верхом на лошади. Подскакал к тропинке, которую показывал друзьям крестьянин, и повернул на нее.

- Урядник, столбуновский урядник, - тихо проговорил Янка.

- Пускай ловит ветра в поле. Умно сделали, Янка, что переправились через речку.

Только вечером пришли друзья в Панямонь, отмерив десятки лишних верст, чтобы замести свои следы.

Встретиться и поговорить с учительницей Фидрус Янке и Андрею довелось уже в другой раз.

XIV

Есть своя положительная сторона в определенной ограниченности твоего богатства, когда ты можешь упаковать его в сундучок либо в чемодан, закинуть за плечо и идти, взяв палку в руки, куда тебе нужно. Такое положение было сейчас и у Лобановича.

Как только установилась теплая погода и подсохла земля, собрал он свое имущество, а все лишнее и не очень нужное оставил у брата, простился с ним и двинулся в путь. На опушке леса Лобанович остановился и окинул взглядом Смолярню, двор и хату, небольшой садик, где уже собиралась зацвести молодая дикая груша. "Может, не придется мне больше увидеть этот временный приют мой", - подумал он.

Миновав глухие Темные Ляды, Лобанович повернул влево, держа направление на Микутичи. Малоприметными лесными дорожками и тропинками обошел он поселок, где находилось лесничество и где почти все жители знали его. Дорога шла через лес - чистый, высокий, стройный бор, носивший название Сустрэновка. "Почему его назвали так? Видимо, здесь произошла какая-то встреча" [По-белорусски встреча - сустрэча], - размышлял Андрей и вдруг увидел - впереди, немного в стороне от дороги, стоит огромный старый лось с темной Шерстью на спине, с здоровенными ветвистыми рогами. От неожиданности Лобанович остановился. Лось также стоял и смотрел на него.

"Дай-ка напугаю его!" - подумал Лобанович и ринулся на лося. Когда между ними оставалось шагов сорок, лось принял боевую позу, не трогаясь с места. Лобанович испугался и от наступления перешел к обороне, спрятался за толстой сосной и давай стучать по ней палкой. Лось начал проявлять некоторое беспокойство, но достоинства своего не уронил, принял свой обычный вид и не торопясь направился в глубину леса.

"Вот тебе и Сустрэновка", - сказал себе Лобанович, не на шутку напуганный. Он пошел дальше, то и дело поглядывая по сторонам. Но лося нигде не было видно. Лес окончился, и глазам путника предстало песчаное бугристое поле микутичских крестьян.

Мать и дядя Мартин скорее с печалью, чем с радостью, встретили бездомного и безработного скитальца. Но, видя его хорошее настроение, они также повеселели. Дядя Мартин сказал даже, беззаботно махнув рукой:

- Не удалось теперь, может, удастся в четверг. Только не загнали бы куда-нибудь на край света.

Ни мать, ни дядя ни в чем не упрекнули Андрея и даже избегали напоминать о неприятном происшествии на собрании учителей. А Якуб искренне обрадовался приходу брата. Когда же он узнал, что Андрей собирается жить у них все лето, радость Якуба еще увеличилась. За последнее время он заметно подрос и был правой рукой дядьки Мартина.

- Без Якуба я прямо как без рук, - сказал дядька. - Он и на гумне помогает мне, и в поле, и в лесу. То пойдет украдкой вырубит еловый шест для рукоятки граблей либо для косовища, то заскочит в дубняк, и если выберет било для цепа, то только поднимай цеп: било само будет молотить.

Знал дядя Мартин, чем и как угодить племяннику. А Якуб слушал и весь расцветал от удовольствия. Чтобы не выдать своего волнения, счастливый Якуб сказал, обернувшись к брату:

- Я покажу тебе, Андрей, одно местечко на Немане, в Бервянке. Вот где рыбы! Нигде нет столько! Иной раз как плеснет сом или щука - только пузыри пойдут по воде. А язей сколько! А голавлей! Так и ходят вереницами.

- А тебе не приходилось подцепить на удочку язя? - поинтересовался Андрей.

- Трудно взять его там, - безнадежно признался Якуб. - Коряги, корни... Не один крючок мой остался там.

- А может, мы с тобой вдвоем справились бы? - спросил Андрей.

Якуб заверил, что и вдвоем ничего не сделают. Дядя Мартин слушал и усмехался в усы.

- Уж если Якуб сказал, значит так оно и есть, - поддержал он маленького племянника. Дядя Мартин и Якуб были большими приятелями.

- Вот когда потеплеет, они с дядей сетками, топтухами наловят с пуд рыбы, - заметила мать и пошла к печке: ведь Андрей с дороги, должно быть, голоден.

Дядя Мартин, Андрей, Якуб вышли во двор осмотреть хозяйство.

Чем-то близким, родным повеяло на Лобановича, когда он осматривал двор, постройки, убогий скарб несложного крестьянского хозяйства, где все напоминало далекое, беззаботное детство. И вместе с тем еще с большей силой поднимался в груди протест против несправедливого устройства жизни, при котором бедному человеку достается такой жалкий, тесный уголок. Одно только радовало сердце: народ не хочет примириться с такими порядками, и в этом залог победы.