Захар Прилепин - ПАТОЛОГИИ Страница 13

- Ну, родит же земля таких уродов! - воскликнул он и стукнул ложкой об стол.

- Чего случилось, поварёнок? - выразил Шея интерес коллектива.

Плохиш ещё раз повторил, что вчера вечером Аружев обменял у солдатиков, заезжавших к нам, двадцать банок сгущенки на броник.

- А куда он свой дел?

- А никуда, - пояснил Плохиш. - Ему Семёныч вчера сказал, что он тоже на зачистку пойдет, и Аружев решил, что два броника, это надёжнее, чем один. Идите, посмотрите на это чудо, он там по двору ходит. Думает, его из пушки теперь не пробьешь.

Мы вываливаем на улицу.

- О, Русик… - ласково говорит Гоша. - Доброе утро. Ты куда вырядился?

Парни посмеиваются. На низкорослом и нелепом Руслане сфера, два броника, - один плотно затянутый на пухлых телесах нашего товарища, а поверх - другой, с обвисшими, распущенными лямками. На броники натянут бушлат, который Руслан пытается застегнуть хотя бы на одну пуговицу. Тщетность попыток усугубляется тем, что его и так короткие руки, совершенно потеряли способность сгибаться в локтях.

Увидев нас, Руслан с грациозностью колорадского жука разворачивается, и удаляется на кухню.

- Ну, куда же ты, мимолетное виденье! - зовёт его Гоша.

- Идите есть! - досадливо приказывает, появившийся вслед за нами Семёныч, а сам отправляется в убежище Русика.

Мы завтракаем без сладкого, вернувшийся Семёныч радует нас второй зачисткой. Пойдем зачищать «хрущевки», - те, что торчат неподалеку от школы.

Иду в туалет покурить, обдумать новость. Стою у рукомойника, стряхиваю пепел на желтую, растрескавшуюся эмаль.

Мысли, конечно, самые бестолковые - вот-де, нам на первой зачистке повезло, на второй точно не повезёт. А ещё если чичи палёные трупы нашли… Теперь, поди, только и дожидаются, когда мы выйдем…

- Аллах Акбар! - орёт Плохиш, входя в туалет.

- Воистину акбар! - отвечает ему кто-то с толчка.

Плохиш, подскочив, перегибается через железную дверцу, прикрывающую нужник, громко шлепает кого-то по бритой голове ладонью.

- Плохиш, сука, оборзел? - вопрошает ударенный, - Столяр - узнаю я по голосу.

Пацаны смеются.

«Ну, дурак!» - думаю я весело.

Спасибо Плохишу, отвлёк.

Вышел из туалета, столкнулся с тем самым чином, что не помню в какой раз уже приезжает. Курировать, что ли нас будет?

- Кто это? - спрашиваю у Шеи.

- Подполковник, - отвечает он кратко, торопясь мимо меня с рулоном бумаги. У пацанов никак не кончается расстройство желудков. Бойцы, на всякий случай, клянут Плохиша. Тот честно соглашается, что мочился в чан со щами, чтоб не скисли.

Чин поднимается на второй этаж с Семёнычем, что-то объясняет нашему командиру. Куцый сделал внимательное лицо, хотя я по его виду чувствую, что он сам себе башка. Чин, впрочем, вроде бы приемлемый мужик. Зачем он только дырку провинтил для ещё одной звезды, непонятно. Может, «комок» с чужого плеча? Но с каких это пор подполковникам комуфляжа не достается? В общем, плевать.

Когда мы построились во дворе, из кухоньки выполз Аружев, и тоже встал в строй, на свое привычное последнее место. Он по-прежнему в двух брониках, только без бушлата. На броники натянута разгрузка. Две гранаты, что топорщатся в грудных карманах разгрузки, делают Руслана похожим на пухлую, малогрудую, свежевыбритую тётю. С Роминого круглого плеча ежесекундно скатывался «Калаш».

- Мы будем зачищать жилые квартиры, - говорит Семёныч. - Детали работы определим на месте. Предупреждаю сразу: в квартирах ничего не брать! Мародерства быть не должно в принципе!… Женщин не трогаем, по этому поводу, думаю, никого предупреждать не надо. Всех мужиков собираем, рассаживаем в «козелки» и ак-ку-рат-но, в полной сохранности довозим сюда. Вопросы есть?

- Аружев интересуется, можно ли трогать мужиков? - спрашивает Плохиш, чистящий возле своей каморки картошку. Естественно, что Аружев ничем ни интересовался. Шутовство на тему однополой любви, - один из самых любимых способов Плохиша доводить Руслана до истерики.

Выходит подпол, прохаживается возле строя, негромко спрашивает у Андрюхи Суханова:

- А почему без бронежилета? Без сферы?

Андрей Суханов, по прозвищу Конь, метр девяносто ростом, прокаченный, белотелый, надел камуфляжную куртку на голое тело, через плечи запустил пулемётные ленты, на правое плечо повесил ПКМ. Сферу тоже не стал надевать, положил ее в ноги. Она лежит на битом асфальте дворика, как мяч.

- Есть вопрос, Семёныч! - говорит Шея, игнорируя подпола, (то есть, не испросив у него разрешения обратиться к Куцему), - Может, не будем сферы надевать?

Парни одобрительно загудели.

- И броники тоже! - добавляет Язва.

Семёныч подходит к подполу, перекидывается с ним парой слов.

- По желанию, - громко говорит Семёныч.

Все снимают с себя сферы и броники. Семёныч тоже. Остаёмся в комуфляже и в разгрузках.

Только Руслан не снял ни один из своих броников.

До жилого сектора бежим лёгкой трусцой, Руслан постоянно отстаёт.

- Русик, может, мы тебя засыплем ветками, а на обратно пути заберём? - язвит Гоша.

На подходе к жилому кварталу разделяемся на две группы. Семёныч с двумя отделениями уходит на правую сторону улицы. Мы остаёмся под руководством Шеи на левой.

В первом же сельского типа доме, обнаруживаем вполне пристойную обстановку. Телевизор, видео, ковры - обычная российская квартира.

Кто-то тянется к магнитофону.

- Ничего не трогать! - орёт Шея.

Все топчутся в нерешительности.

На кухне находим мешок арахиса. Пока Шея не видит, рассовываем арахис по карманам.

- Мужики, может отравленный? - сомневается кто-то.

- Давай Аружева угостим? - предлагает Гоша.

- Да ладно, хватит хернёй страдать! - говорит Астахов, зачерпывает горсть арахиса и засыпает в рот. Мы сосредоточенно смотрим, как он жуёт.

- О, а тут ещё подпол! - говорит кто-то.

Открываем, светим фонариками. Хасан лезет вниз. За ним Шея.

- Мужики, тут бутыль вина! - кричит Хасан. Мы не успеваем обрадоваться, как раздается короткий чавкающий звук. Нам, нагнувшимся вниз, овевает лица терпкий запах алкоголя.

- Я же сказал, ничего не трогать! - повторяет комвзвода, и надевает автомат с подмоченным прикладом на плечо.

- Мужики, никому не хочется плюнуть на Шею? - предлагает Язва, чья голова в числе прочих, склонилась над лазом в подпол.

Шея вылезает первым, и выходит на улицу. За ним появляется Хасан, спрашивает глазами: «Ушёл?», и вытаскивает наверх мешок с сушёными фруктами.

Через пару минут вываливаем на улицы, у всех полны рты орехов и прочих вкусностей. Присаживаемся во дворике покурить. Появляется Семёныч с парой ребят.

- Как дела?

- Курим вот.

- Ничего не брали?

- Ты ж сказал, Семёныч!

Молчим, Семёныч смотрит на дома.

- Чего ешь-то? - спрашивает у Язвы.

- Да вот, орешки.

Семёныч подставляет широкую красивую ладонь с четкими линиями судьбы. Язва щедро отсыпает даров Востока. Все иронично смотрят на Куцего. Тот жует, потом на мгновение прекращает шевелить челюстями:

- Чего уставились?

- Ничего, - пожимает плечами тот, на ком остановил взгляд Куцый. Все начинают смотреть по сторонам.

Через десять минут оцепляем первые «хрущёвки». Находим место наблюдателям и снайперу, чтобы смотрели за окнами, проверяем связь, и вперёд.

Первый подъезд, первая дверь. Стучим… Тишина. Шея бьёт ногой, дверь слетает как картонная.

Ходим по квартире, будто только что ее купили - новые, наглые хозяева. Везде пусто. На полу валяются какие-то лоскуты. В зале на жёлтых обоях написано: «Русские - свиньи». «Русские» с одним «с».

В следующей квартире открывает дверь женщина. Напугана… или, скорей, изображает, что напугана. В квартире ещё одна женщина, по лицу угадываю, что младшая сестра открывшей. Обе говорят без умолку, - они не при чём, мужья уехали с детьми в Россию, а они сторожат квартиры… Через минуту все перестают их слушать. Разве что Саня Скворец смотрит на них с изумлением. Чувствую, что ему хочется успокоить их, сказать, что всё будет хорошо. Только он стесняется. Нас, остолопов.

Шея деловито лазает по шкафам на кухне.

Аружев, доселе стоявший у входа, бочком входит и начинает поднимать крышки у кастрюлей на плите. В кастрюлях суп и каша. Скворец, пошлявшийся по залу, хватает семейный альбом, лежащий за стеклом объёмного серванта.

Одна из женщин почему-то начинает плакать.

Скворец ежесекундно поднимает на нее глаза, и, не глядя, листает альбом.

- Ну-ка, стой! - тормозит бездумное движение его пальцев, Язва, - Отлистни-ка страничку!

Парни быстренько сходятся, чтоб посмотреть на заинтересовавшую Язву фотку.

На поляроидной карточке изображена та из сестер, что плачет, - в обнимку с каким-то бородатым парнем. Может, муж, может, брат, может, дружок. На плече у него висит «Калаш». Морда наглая, ухмыляется.