Михаил Филиппов - Леонардо да Винчи. Микеланджело. Рафаэль. Рембрандт (сборник) Страница 13

Это язык придворного и почти униженного просителя, но позор тем, кто вынудил Леонардо в пятидесятилетнем возрасте писать такие письма кардиналам. Неизвестно, впрочем, помогли ли покровители Леонардо благоприятному решению дела, и сомнительно, чтобы предназначенная Леонардо доля могла обогатить его. В нем скорее говорил голос оскорбленного самолюбия: в первый раз ему бросили в лицо обиду, не признав его достойным быть сыном своего отца.

Новые огорчения пришлось испытать Леонардо вследствие враждебных отношений, установившихся между ним и Микеланджело.

Характер Микеланджело известен. Суровый республиканец, почти стоик, пламенный патриот не только флорентийский, но итальянский, Микеланджело Буонарроти был слишком строг к другим, в особенности к тем, кто равнялся с ним в славе. Своими колоссальными статуями и картинами он как будто хотел перерасти всех современников. Микеланджело не мог не признавать, по крайней мере в глубине своей художественной души, великого гения Леонардо; но этот гений был ему глубоко антипатичен. Резкой, прямой натуре Буонарроти были одинаково неприятны и придворные манеры Леонардо да Винчи, и мягкие переливы света и тени на его картинах. «Чего здесь надо этому миланскому скрипачу?» – говорил Микеланджело, намекая, без сомнения, на положение, которое занимал Леонардо при дворе герцога Лодовико. Когда Леонардо выставил, после многократных отсрочек, свой картон подле картона Микеланджело, вражда между обоими художниками стала еще сильнее. Как всегда бывает в подобных случаях, друзья и почитатели обоих великих людей еще более враждовали между собой, чем они сами, а главное, передавали всевозможные сплетни. Жизнь во Флоренции, где остроумный Микеланджело не давал ему прохода своими сарказмами, вскоре стала невыносимой для Леонардо. Он чаще стал посещать Милан и наконец счел возможным последовать приглашению французского короля Людовика XII, который любезно-повелительно звал его к себе. Стоит привести целиком курьезное письмо, написанное победителем Милана и Генуи властям Флорентийской рес публики:

«Любезнейшие и великие друзья! Так как нам весьма необходим художник Леонардо Авинси, живописец из вашего города Флоренции, и потому, что нам необходимо заказать ему кое-какую работу, когда мы будем в Милане, что случится с Божьею помощью в скором времени, мы вас просим так любезно, как только можем, чтобы вы постарались прислать нам означенного художника Леонардо и чтобы вы ему написали приехать в Милан и не тронуться с места, ожидая, пока мы ему не закажем работу. Напишите ему, чтобы он ни за что не уезжал из этого города до нашего приезда, как я сказал вашему послу, прося написать вам; и вы нам доставите огромное удовольствие, сделав так. Дорогие и великие друзья, наш Господь да сохранит вас».

Разговор с флорентийским послом, о котором упоминает в этом письме Людовик XII, произошел, по рассказу самого посла, в январе 1507 года. «Все это, – пишет посол, – произошло вследствие прибытия в Блуа одной маленькой картины работы Леонардо. В разговоре с королем я спросил его величество, каких картин он хотел бы от Леонардо? Король ответил: „Несколько маленьких Мадонн и другие, смотря по тому, что мне придет на ум. Может быть, также я закажу ему свой портрет“».

Несмотря на такие чересчур покровительственные взгляды Людовика XII на искусство, хорошо уже и то, что он не разделял мнения большинства тогдашних парижан, ставивших Жана Парижского выше всех «загорных», то есть итальянских, живописцев. В этом случае Людовик XII вполне подчинялся мнению Шарля д’Амбуаза, который был восторженным почитателем итальянского искусства и в то же время хвастал, что может командовать «резцом Микеланджело и кистью Леонардо и Рафаэля».

Леонардо последовал приглашению Людовика XII и прибыл в Милан, где, тотчас по приезде короля, получил титул «королевского живописца» при довольно приличном содержании.

У Леонардо было в Милане достаточно дел. Он деятельно занялся вопросом проведения Мартезанского канала, причем не забывал и интересов земледелия. В одной из рукописей Леонардо рассуждает о том, каким образом вознаградить пахотную землю и луга за воду, которая будет отведена в канал, и указывает удобнейшие способы копать колодцы. В то же время Леонардо представил проект устройства шлюзов в канале Святого Христофора. Этот проект так понравился Людовику XII, что король дал Леонардо в полную собственность несколько шлюзов, но художник никогда не воспользовался этой концессией. Одновременно Леонардо редактировал и иллюстрировал рисунками и чертежами последнюю часть книги Луки Пачоли «О божественной пропорции» – сочинение, изобилующее весьма остроумными арифметическими и геометрическими теоремами. Оно было посвящено еще Лодовико Моро.

Придворный шум и интриги, окружавшие его, несмотря на покровительство короля и его наместника Шарля д’Амбуаза, часто утомляли Леонардо, и он покидал на время Милан, скрываясь на вилле Ваприо у своих лучших друзей Мельци.

Между тем Флорентийская республика, отпустив Леонардо к Людовику XII, вдруг спохватилась и потребовала, чтобы художник возвратился и продолжал здешние работы. Из-за этого началась целая дипломатическая переписка. О Леонардо спорили, как будто бы речь шла о целой провинции. Замечательно свидетельство миланского наместника Шарля д’Амбуаза, который в одном из своих писем говорит о Леонардо: «Я любил его по его произведениям. Но когда я познакомился с ним лично, я убедился, что он еще более велик, чем его слава». Это показание могущественного современника не совсем согласуется с мнением Мишлэ, будто Леонардо угодничал перед сильными мира сего.

Между тем, война не прекращалась. В 1511 году сын умершего в плену Лодовико Моро герцог Максимилиан Сфорца разбил французов и победоносно вступил в Милан. Нечего и говорить, что Максимилиан, который ребенком часто сиживал на коленях у Леонардо, удержал художника при своем дворе и заказал ему два своих портрета. Но и он недолго удержался в Милане, и война продолжалась с переменным счастьем еще три года.

Время было самое тяжелое для искусства. Единственным прибежищем оставался Рим. Леонардо собрал своих любимых учеников и, как древний пророк, оставил негостеприимный край. На первой странице одной из его рукописей есть лаконическое повествование об этом переселении: «Выехал из Милана в Рим с Джованни, Франческо Мельци, Салаи, Лоренцо и Фанфойя».

Второй миланский период в жизни Леонардо дал мало капитальных произведений. За это время из-под его кисти появляются несколько портретов, колоссальная Мадонна (вилла Ваприо), луврский «Иоанн Креститель», которого некоторые критики считают изображением Вакха, и Иродиада, далеко превосходящая находящуюся подле нее (во Флоренции) Мадонну его соперника Микеланджело.

В Риме оба художника-врага встретились в последний раз.

Путешествие из Милана в Рим было довольно продолжительно. Вазари уверяет, что обычная веселость Леонардо не покидала его и что он, несмотря на свои лета – художнику было уже шестьдесят два года, – «делал разные школьнические глупости». Так, например, «он лепил из воска животных, столь легких, что от вдувания в них теплого воздуха они поднимались и летели. Один виноградарь нашел какую-то замечательную ящерицу; Леонардо овладел ею и изготовил из чешуи других ящериц крылья, которые прикрепил к спине первой и которые дрожали от малейшего движения животного из-за ртути, влитой в их внутренность. Он приделал ящерице большие глаза, рога и бороду и, приручив ее, держал в клетке, откуда выпускал, пугая своих друзей. Веселый художник любил подобные изобретения и часто повторял свой опыт над внутренностями барана, которые раздувал с помощью кузнечных мехов до чудовищных размеров (это еще юношеские опыты Леонардо). Леонардо сравнивал с этим опытом добродетель, говоря, что она сначала занимает мало места, а потом требует огромного пространства. Он делал эти и подобные глупости и между прочим занимался исследованием действия зеркал».

Вазари смешивает тут разные эпохи в жизни Леонардо; например, забава с ящерицей взята из истории, имевшей место в ранней юности художника. Не следует забывать, что Вазари, хотя и глубоко уважавший Леонардо, был ближайшим учеником Микеланджело, а этот последний не пропускал случая поострить насчет «миланского скрипача». Что касается «глупостей», то любопытно знать, как отнесся бы биограф да Винчи к занятиям Ньютона, который пускал мыльные пузыри, стараясь изучить причины их радужной окраски.

В 1514 году римским папой и меценатом был Лев X. Во Флоренции, еще не доехав до Рима, Леонардо и его ученики были уже приняты с большим почетом братом папы, Джулиано Медичи.

В Риме путников ожидал самый радушный прием; Лев X осыпал Леонардо похвалами и сказал ему: «Работай во славу Божию, Италии, папского престола и твою собственную».