Максуд Ибрагимбеков - История с благополучным концом Страница 13

- Напрасно ты мне об этом рассказал, я не должен знать о таких делах. Все-таки я государственный человек и нахожусь сейчас на службе.

Жалкую уловку приятеля Рауф отгадал сразу.

- Ты пытаешься увильнуть, - объяснил он Арифу. - Скажи мне, как юрист, есть ли риск в том, что я делаю?

- Все равно это преступление!

- Погоди, погоди, - отмахнулся Рауф, - мы же о другом говорили... Могу я попасться на этом или нет?

- Если узнают.

- От кого? - запальчиво перебил Рауф. - Ты мне теорию не разводи. Сообщить о том, что я тебе сейчас рассказал, могут два человека - я или тот, кто принес деньги. А мы оба больше всего заинтересованы, чтобы никто на свете об этом не узнал. Так или не так?

- Так-то так, - сказал Ариф, - но существуют неписаные законы, вследствие которых за любое преступление человек рано или поздно несет наказание. Помню, мы с Симой ...

- Тебе образование вредит - с подчеркнутым сожалением объявил Рауф. - Если бы ты был прав, половина всего человечества сидела бы сейчас под замком. Ты хоть раз встретил того, кто жил бы сугубо по законам? Если встретишь, позвони мне, я его фамилию запишу на память. Только зря не трудись - все люди шустрят, кто как может, ты уж мне поверь.

- Положим, не все, - с достоинством произнес Ариф.

- Например, ты? - ухмыльнулся Рауф,

- Хотя бы.

- Да ладно притворяться, посторонних-то здесь нет. Вспомни, как ты женился. По закону должен был ждать месяц после подачи заявления в загс? А через сколько дней вас зарегистрировали? Через день или два?

- Это не может считаться преступлением, - покраснев, сказал Ариф. - При необходимости это нарушение можно объяснить исключительными обстоятельствами. У нас совпадало время отпуска, кроме того...

- Правильно, - великодушно согласился Рауф. Глядя на несчастное лицо Арифа, он слегка пожалел о сказанном. - Извини, но когда речь заходит о нас самих, это называется исключением, а как обо мне - преступлением.

- Нас самих? - повторил Ариф. - Интересно. С кем это ты меня объединил?

- Вообще, - и Рауф нерешительно посмотрел на приятеля. - У меня к тебе просьба. Очень серьезная. Выполнишь?

Пожатием плеч и хмурым взглядом Ариф дал понять, что заранее ничего определенного обещать не может, но Рауфа это не смутило.

- Я тебя прошу, постарайся, чтобы никто не пронюхал о ваших отношениях. Понимаю, исключительные обстоятельства и все такое, но могут и осудить.

- Ты о чем? - с искренним недоумением спросил Ариф. Перед тем как нанести завершающий удар, Рауф сделал паузу, чтобы полнее насладиться замешательством своей жертвы.

- О вас двоих - о тебе и твоей курочке. Так вот. Молчание - наилучший ответ. Теперь я за тебя спокоен. Но ты молодец, даже я побоялся бы взять в секретарши такую красавицу. Все, все, ни слова больше! Ухожу. Жди моего звонка!

Несмотря на приподнятое настроение, вполне естественное для человека, успешно отстоявшего свое достоинство от вздорных подозрений, юридическую консультацию Рауф покинул с ощущением обиды. Он уже не раз задавался вопросом, что бы о нем подумали все эти, неизвестно за что осуждающие его люди, вроде Арифа, - тесть, их друзья и несколько его собственных завистливых приятелей, если бы он, уподобившись некоторым, бросил на произвол судьбы семью или, обнаружив неспособность к добыванию средств, сел бы на шею тестю. В глазах Рауфа отношение к нему выглядело особенно несправедливым еще и потому, что родители жены неизменно проявляли терпение и чрезмерную широту взглядов во всех остальных случаях.

Рауф не раз наблюдал, как они обхаживают своего бывшего родственника Гариба Меликзаде, которого из-за хронического пьянства и кочевого образа жизни бросила жена, являющаяся, кстати, родной сестрой тещи. Каждый его приход из геологической партии они встречали так непритворно приветливо, будто забыли, что с уходом жены оборвалось единственное звено, скреплявшее их родственную связь с Гарибом. Причем, если первая часть этих регулярных встреч с посторонним, по сути, человеком проходила почти благопристойно, хоть и в странных для нормальных людей разговорах с вытаскиванием из карманов грязных камней, которые затем передавались для ощупывания по кругу всем членам семьи, включая Кямиля и собственных детей Рауфа, все больше попадавших под влияние Кямиля, то вторая часть вызывала омерзение. По прошествии часа, от силы двух, Гариб, быстро пройдя через обязательную стадию музицирования, в виде удручающего слух распевания любимой песни, надирался до состояния беспамятства и оставался ночевать в кабинете, куда в' остальное время даже близкие люди не входили без разрешения хозяина. Когда Рауф пожелал узнать о причинах столь беспринципного потакания порочным наклонностям, тесть, снисходительно улыбнувшись, стал объяснять, что Гариб - очень талантливый специалист, но его способностям мешают раскрыться серьезные препятствия, от чего, будучи слабохарактерным, он мучается и, следовательно, нуждается в постоянной поддержке друзей, которым повезло в жизни чуть больше. Ехидный старик так ловко повернул дело, что в результате опустившийся несчастный тип стал выглядеть чуть ли не приятным и нужным людям, особенно по сравнению с другими особами, активно жизнеспособными и смышлеными в практических делах, но при этом лишенными потребности в ценностях нематериального свойства, столь же необходимых для здоровья человеческой души, сколь вода и удобрения прихотливому растению, расцветающему лишь в непременных условиях заботливого ухода. Если тесть хотел его задеть, то это получилось, и в душе Рауфа, самочувствие, которой его самого устраивало вполне, а частенько даже и радовало, ко многим и ссохшимся от долготерпения обидам тогда добавилась свежая, но жаждущая удовлетворения не менее сильно, чем любая из предшествующих.

Но в деловых кругах Рауф не зря считался сильным человеком - благодаря цепкому упорству и быстрой реакции он даже в борьбе с таким серьезным противником, как тесть, за вычетом болезненных, но безвредных ударов по самолюбию, до сих пор не понес сколько-нибудь существенных потерь. Проигрывая в начале, он впоследствии не раз добивался хотя и мелких, но все же замеченных окружающими успехов. В последние же годы сил у тестя поубавилось, жить стало значительно легче. Вдобавок Рауфу вспомнилось замечательное средство, доставшееся ему по иронии судьбы именно благодаря тестю, и прилив оптимизма выразился в приятной улыбке мужчины, изящно подрулившего к дверям лучшей парикмахерской города.

Агасафа не было. На его месте незнакомый мастер мыл посетителю голову. Со стопкой салфеток в руках подошел Автандил и поздоровавшись, сообщил, что Агасаф заболел.

- Я решил, что перепутал смену, - сказал Рауф. - А что с ним? Простудился?

- Нет. Он приходил позавчера. Руки у него дрожат, то есть пальцы, а в остальном вроде здоров. А вы просто так заглянули? - тактично, не предлагая впрямую своих услуг, спросил Автандил.

- Да нет, не просто так. - Рауф посмотрел на Автандила с легким сомнением и в раздумье потер подбородок. - Хотелось привести себя в порядок перед важным свиданием. - Все же решившись, он с неловкостью летчика-испытателя, вынужденного пересесть за штурвал "кукурузника", опустился в кресло. - А с чего это у него пальцы стали дрожать? Сильно?

- Нормально. Как у всех стариков, - не спрашивая, Автандил сделал два горячих компресса, первый до того, как намылил лицо, и второй - поумереннее, расплавивший на лице взбитую пену, чем сразу расположил к себе Рауфа. - Агасаф ведь болеть, совсем не привык. Столько лет, слава богу, держался не хуже молодых! Вот и объявил сразу, что не может работать.

- Это ничего, - сказал Рауф. - Я думал что-нибудь серьезное. Через недельку заявится.

- Хорошо бы... Но вообще он такой человек, что своих решений не меняет. Мы его все уговаривали, даже заведующий, ничего не вышло. Выхожу, говорит, на пенсию, и все тут! Мол, он свои руки знает, если уж они начали дрожать, то до могилы не остановятся. Выхожу, говорит, на пенсию, и все тут.

- Как на пенсию? - изумился Рауф. - Агасаф?

- Да, - скорбно потупив глаза, вздохнул Автандил. - Это для всех для нас, то есть для всех парикмахеров, большой удар.

-Заведующий два дня места себе найти не может. Он при мне из-за него звонил в собес, договаривался насчет персональной пенсии. Ему полагается. Оказывается, у него орден "Знак Почета" и две Почетные грамоты Верховного Совета. А я и не знал.

- Да нет, чепуха все это. Я с ним поговорю, - не слушая, проворчал Рауф. Ты мне потом дай его домашний телефон.

-- Обязательно, - сказал Автандил- В эту субботу мы всем коллективом устраиваем для него прощальный вечер в ресторане "Гюлистан". Профком выделил деньги на памятный подарок. Профком профкомом, но каждый мастер от себя тоже внесет долю. Подарок вручим в конце вечера. Вообще "Гюлистан" - хорошее место, девочки там очень приятно танцуют, то есть варьете, и архитектура мне нравится, очень современная, вписывается в пейзаж. Вы, если захотите, тоже приходите, в субботу в девять часов.