Елена Ткач - Тентажиль Страница 13

- Но ты же сама призналась, что от страха выть хочется. А я уже стала собственной тени бояться...

- Таш, а может... - Мура наклонилась, заглянув подруге в глаза, - нам во всем Федору Ильичу признаться? Сказать: так и так, мол, боимся... Может, он нам что-нибудь объяснит?

- А знаешь... - Таша прищурилась, - мне иногда кажется, что именно этого он и хочет. Он сознательно добивается...

- Но зачем? - Мура так вытаращила глаза, что они стали совсем круглыми.

- А вот это нам надо выяснить. Может, он ловит кайф, глядя, как мы трясемся от страха. Но тогда он просто ненормальный какой-то, маньяк! Хотя по-моему для него это просто игра. Театр, что ты хочешь! Но если... - она облизнула пересохшие губы.

- Что, если?

- Если это что-то другое... то надо быть настороже. Что-то сошлось, понимаешь? Я не знаю, что именно, но только страх - он как тесто: поднимается, лезет, растет... наползает на нас. Вот увидишь, оживет он, Мур, оживет!

- Тоже мне пророчица Ванга! - фыркнула Мура. - У меня от нашего милого разговорчика прямо в ушах зазвенело. Хватит болтать, пошли. Времени-то уже шесть часов! И дождь хлынет вот-вот...

- Да, хорошо бы успеть до дождя... Неужели шесть, а я думала пяти нет... Давай скорей!

- Все, вперед!

И девчонки бегом понеслись на дачу. Тяжелая низкая туча, наползавшая с севера, медленно приближалась к окрестностям. Шла гроза!

* * *

Как ни спешили, все-таки дождь накрыл их возле самой усадьбы. Сразу вымокли с головы до ног: полило как из ведра! Кое-как отряхнулись, вытерли мокрые волосы, лица и руки и из последних сил втащили корзинки с закусками в зал.

Заглянули с опаской: тут ли Федор Ильич, а вдруг опоздали? Но его не было. Все остальные уже собрались и торопливо заканчивали украшать помещение.

Громыхнуло уже где-то рядом - гроза приближалась. Было слышно, как дождь поливает стены и крышу, колышется за окнами текучей прозрачной завесой... Таша с Мурой распаковали свои корзинки с пирогами, извлекли огромное блюдо, на котором красовалась селедка под шубой, украшенная лучком и укропом. На деревянных дощечках яркими пятнами разложили огурцы, помидоры, редиску и свежие пучки зелени.

Коста, остававшийся сторожить зал, сообщил, что Федора Ильича так и не видать целый день - с утра сидит у себя наверху тихо, как неживой.

- А может, он вышел, и ты его проворонил? - предположил Боб.

- Да нет, там он, часа в два выходил на полчасика, потом к себе поднялся, я видел. Настроение у него плохое по-моему: шел понурый такой, на себя не похожий и что-то все бормотал, бормотал...

- А может, мы все это зря затеяли? - сказала Таша. - Может, ему хочется одному побыть?

- В день рождения? - хмыкнул Степ. - Вряд ли! Ну, народ, надо нам его расшевелить, настроение поднять, если оно и вправду хреновое. В день рождения одному... это ж сдохнуть можно! Ну чего, пойду, что ли, его позову?

- Погоди, подождем еще, - остановила его Таша. - Может, сам спустится. Подарок приготовили?

- Вот он, на двери висит! - Егор указал на желто-зеленые трубочки, прикрепленные к двери сбоку на уровне головы. - Думали подарок вручить в бумажку завернутый, но решили, что так будет лучше - пускай сам его снимет. Этот живой ветерок сразу так зазвенит... Ильич обрадуется! Слышите, вроде наверху ходит кто-то? Его ведь шаги?

- Похоже его... - шепнула Юля.

- Слушайте, а может не надо наш подарок вешать туда... ну, на эту дверь! - сказала Мура. - От неё у меня прямо мороз по коже! Ну её, давайте лучше так вручим, я бумагу подарочную принесла и ленточку.

Она подошла к двери, приподнялась на цыпочки, сняла жалобно звякнувшие полые трубочки - "живой ветер" и принялась аккуратно завертывать в золотистую глянцевую бумагу.

Они все спустились в зал и оглядели сцену, подготовленную к торжеству. Посреди неё торжественно пустовало высокое кресло, перед ним ковром стелилась самобранная скатерть, а позади наискось высилась недавно законченная дверь из последнего действия пьесы. Дверь, за которой по замыслу Метерлинка таилась смерть!

Ее сколотили из толстенных досок пятидесяток, обстругали, ошкурили и покрыли морилкой. Это был единственный конструктивно выделенный элемент декораций: сцена была пуста, её украшал лишь задник из грубого холста, и только в пятом действии должна была появиться дверь, точно из ниоткуда. До того она скрывалась за натянутым полотном из холста, а когда свет вырубался, полотно быстро снимали, и дверь вдруг выступала из темноты. Слабо высвеченная софитом, мрачная дверь на башню... Из-под планшета сцены - из подземелья - к ней вели ступени, и Игрэна по замыслу режиссера, со свечой поднималась на сцену по этим ступеням, в отчаянии пытаясь отыскать Тентажиля. Она старалась приоткрыть дверь, найти в ней хоть малую щелку, но напрасно. Дверь не поддавалась.

Федор Ильич придавал особенное значение этой двери, он говорил, что она - само воплощение рока. Все действие как бы подводит к ней - к неумолимой преграде, губящей все надежды. От одного её вида должно становиться не по себе... Надо сказать, рабочие постарались на славу: даже вблизи это сооружение производило жуткое впечатление. А уж из зала...

"Зрители просто в штаны наложат!" - констатировал Степ, и с ним все без слов согласились. Не дверь, а настоящий монстр! Она была сделана по особому чертежу - отец Степа просчитал все с таким расчетом, чтобы сооружение казалось значительно мощнее и выше, чем на самом деле. Да плюс освещение - уж сколько режиссер колдовал над ним...

И теперь включили боковой софит со специальным фильтром, который давал эффект какого-то зловещего мертвого света. От него на лицах пролегали глубокие тени, искажая черты почти до неузнаваемости... Юлька все вертелась у двери, поправляя гирлянды цветов. На обратом пути она попросила Степа остановить машину, побежала в поле, чтобы нарвать ромашек и колокольчиков, сплела из их длинные гирлянды и украсила ими мрачную дверь. Честно говоря, от этого та выглядела ещё мрачнее.

Таша заметила, что Юля, как приклеенная, все торчит возле этой двери.

- Юлька, что ты все вертишься там, оставь ты свои цветы - и так все классно! Иди лучше к нам. Ох, никак не придумаю, куда блюдо с шубой поставить...

Но Юля, словно её не слышала. Она все ходила кругами возле двери и что-то шептала ей, тихонько и нежно поглаживая...

- Гляди-ка, задабривает! - ухмыльнулся Степ, кивнув Егору на Юлькины странные действия, напоминающие какой-то магический ритуал.

- Она её боится, - хмуро бросил Егор.

- Кого, двери? - не понял Степ.

- Ну да. На её месте я бы тоже боялся.

Это правда, Юля боялась. Боялась смертельно. За дверью таилась смерть.

Нет, не её, конечно, а Тентажиля. Но ведь она так старалась - она вошла в роль!

Вот шагнет туда и... Что будет дальше, Юля не знала. И только молила, чтобы её пощадили...

- Ребят, чего дядя Федор целый день там один наверху? - не выдержал Егор. - Мне это не нравится. Может, плохо ему или случилось что... Пошли, надо его позвать! Уже семь часов.

Страшный грохот раздался над головой. На миг показалось, что рушится крыша. Гром! Он ударил так внезапно, подкрался так близко, точно хотел напугать их до смерти. Девчонки взвизгнули, присели от страха, ребята подскочили на месте и принялись поносить грозу самыми распоследними словами, пытаясь за бравадой и руганью скрыть испуг.

Прежде они при девчонках так никогда не ругались и сами не понимали, в чем дело... Но ощущение близкой опасности стало вдруг таким явным, что захотелось немедленно кинуться бежать под проливной ливень, в грозу - не страшно, лишь бы подальше отсюда...

- Ладно, рванули наверх, - решил Егор. - Подарок у кого? Взяли? Тогда - вперед!

- Погодите, а торт? - остановил всех Степ. - Надо же свечки зажечь. И вообще - хорошо бы, чтоб неожиданно было, это ж сюрприз... О, придумал!

Он подошел к Юле и стал с ней шептаться. Она вскинула на него удивленные глаза, вся сжалась, головой покачала. Он начал её убеждать, руками размахивать. Потом приобнял за плечи и чмокнул в щеку. Неловко так... Но она вся покраснела, как мак, пожала плечами... и согласилась.

- Порядок! - довольный Степ вернулся к ребятам, поджидавшим у лестницы.

- Эй, чего ты задумал? - спросила Мура.

- Да так... идейка одна проклюнулась. Юлька из-за двери с тортом вынырнет, в нем свечки зажженные - вот Ильич обалдеет - отпад!

- Никакого отпада, она же жутко этой двери боится! - вспыхнула Таша.

- Порядок, все будет о'кей, она уже не боится, - заявил Степ с очень довольным видом. - Ну, пошли, что ли?

- Что, всей толпой? - спросил Коста. - Может, кто-то один сначала к нему заглянет. Неловко как-то: сидит себе человек, не ждет никого, а тут вдруг - куча народу!

- Да, пожалуй... - протянул Егор. - Я пойду, а вы тут, у лестницы подождите. А как мы с ним будем сверху спускаться и вы шаги услышите, Юльке махните, чтоб свечки в торте зажгла и на сцену из-за двери выползала. Ну вот, вроде все. Я пошел.

Он пригладил волосы, выдохнул и начал подниматься по лестнице. Снова громыхнуло, но уже чуть поодаль, гроза кружила вокруг старой усадьбы, то отдаляясь, то приближаясь вновь.