Эффект безмолвия - Андрей Викторович Дробот Страница 13

– Может его, дурака, задом-наперед прокатим по экрану, или сами озвучим его за кадром? – предложил монтажер. – Вот будет потеха!

– Достаточно его пьяных выступлений, которые в сюжеты не вставили, – сказала Валер. – Выпустим это в эфир, и конец его имиджу.

– Я предлагаю провести забастовку! – объявил Куплин. – Завтра множество мероприятий, но после того, что вытворил Хам, я не хочу вкалывать.

– Хорошая мысль, – согласились операторы. – А то выходных не видим. Пусть узнают, что такое праздник без телевидения. Это то же самое, что его не было.

Плоские покадровые прямоугольники жизни, составленные в единый движущийся ряд, давали о жизни представление столь же емкое, как взгляд через замочную скважину. Взгляды из разных скважин, под разными ракурсами, склеенные по науке, так, чтобы зритель, поддавшись гипнотическому действию экрана, смотрел, не отрываясь, все подряд, внимая хорошо поставленному голосу – это и был идеал телевидения.

– Народ видит нашими глазами, а думает – что своими, – продолжил Куплин, – а мы всегда смотрим на администрацию снизу-вверх, прививая народу эту привычку. Что Хаму не доставало? Обидно. Все! Завтра на работу не выходим…

Журналисты напились допьяна и разошлись по квартирам. Кто по своим, кто по чужим.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ГЛАВНОГО

«Побледневшие краски мира невозможно подстроить регуляторами телевизора».

Праздничные новости не вышли, телекамеры не следили за детьми, прыгавшими в мешках, за школьниками, согнанными на легкоатлетический кросс, за распродажей шашлыков и за лобзаниями Хамовского с гостями города,… – об этом Пупик знала уже к середине второго Дня города и почуяла недоброе. Она не желала революций и форс- мажоров, потому что понимала: снос головы осложняет пищеварение, а бухгалтерию она причисляла к желудку, без которого и голова мыслить не может, но в который без головы и кусок не упадет.

«Конечно, новую голову приделают, но возможно ли с ней договориться?» – опасалась она.

Терять ей было чего. Премии прилетали, как скворцы, даже зимой принося немного весны, а сфера платных услуг представляла собой индивидуальный золотой прииск, и вдруг из-за какой-то глупости главного редактора, ее благополучие и спокойная жизнь могли разрушиться!

Живо выхаживая по квартире, Пупик размышляла:

«Человек, что мыльный пузырь: оболочка, наполненная духом. Пока дух прибывает, человек и пузырь растут. Каждому удается блеснуть. Так надо дольше и ярче блестеть, а не лопаться по личной прихоти. Мне проблемы и страдания раньше времени не нужны…»

Длилась задумчивость Пупик недолго, поскольку в мире не создано более удобного средства, позволяющего быстро озадачить своими проблемами и узнать новости, чем телефон. Пупик набрала номер Куплина. Трубку подняла жена.

– Света, здравствуй, пригласи Стаса, – попросила Пупик.

– Его со вчерашнего дня нет, – ответила Света. – У вас же праздничные мероприятия. Звонил недавно, сказал, что опять интервью.

Пупик положила трубку и ругнулась:

– Вот кобелюка. Нормальный зверь, как война, в свою нору бежит, этот – все по чужим.

Это все телецентр, чтоб его! Одни проститутки!

***

Дежурства на телецентре, как и сторожение, квалификации не требовали. Сиди да смотри за экранами контрольных мониторов, на которых светилось все телевидение маленького нефтяного города. Да, собственно, необязательно было и смотреть, поскольку, если из эфира время от времени пропадал канал, то жители сами сообщали. Поэтому Куплин наполнял телецентр сотрудниками, которые, если проводить аналогию между персоналом телерадиокомпании и составом картежной колоды, относились к шестеркам.

Маленький нефтяной город изобиловал разведенными женщинами, мечтавшими о спокойной работе с хорошей зарплатой. Установив в телецентре два раскладных дивана, Куплин принимал туда только Светлан, чтобы исключить проблемы с супругой. Так он обзавелся двумя матерями-одиночками: грудастой и фигуристой. Дальше – по настроению. Произнося имя сиюминутной любимой, он всегда имел гарантию безревностного понимания и дома, и на работе.

Пупик знала, что шеф больше предпочитает грудастых, и набрала номер Косаченко. Трубка призывно гудела, но на том конце связи никто не откликнулся.

«Сегодня не дежурит, утро, наверняка дома, – размышляла Пупик. – Лежат и нежатся голубки, после ночи, может, и телефон отключили. Придется ехать».

Она заказала такси и вышла на улицу…

Дверь в квартиру Косаченко распахнулась, представив на обозрение Пупик ее начальника Куплина в домашнем халате.

«Уже как дома», – оценила бухгалтерша и спросила, оттесняя главного редактора вглубь коридора:

– Стас, ты забыл, что сегодня праздник? Где съемочные группы? Из администрации звонят.

– Анатольевна, успокойтесь, – вежливо и вкрадчиво проговорил Куплин. – Все под контролем. Кое-кого нужно проучить. Хамовский вчера нахамил.

– Хамит – значит, любит, – объяснила Пупик, по- прежнему наступая на Куплина и упорно отодвигая его дальше, к двери в спальню. – Потом разберетесь, кто кого обидел. Тебя, что… не материли никогда? Ты что… мальчик?

Лицом схожая с первым президентом России, неприкрашенная и не надухаренная Пупик имела осанку и вес разъевшегося начальника и вызывала у астеничного Куплина инстинктивное желание отчитаться в выполнении и спрятаться…

– Вы, Анатольевна, не слышали, какие эпитеты он в нас всаживал, – обелялся он, отступая. – Причем публично, публично!.. Я, конечно, могу перетерпеть, но с глазу на глаз, один на один. Но, когда при всех!

Тут Куплин уперся спиной в косяк межкомнатной двери. Пупик прошла мимо него и заглянула в спальню. На кровати бесстыдно и властно лежала Косаченко, едва прикрывшись одеялом. Она лениво взглянула на Пупик без почтения, которое бухгалтерша привыкла видеть на лицах сослуживцев. Более того – в ее взгляде читалась фраза: «Он сделает, что я скажу».

– Конечно, зачем тебе на работу идти, что тебе семья, если и тут стол накрыт, – съязвила Пупик. – Гляди, это долго не продлится. Турнут тебя, на что жить станешь? Думаешь, ей будешь нужен?

Пупик подернула головой в сторону спальни, где, не издавая ни звука, лежала Косаченко.

– Меня в любом месте с руками и ногами, – надменно произнес Куплин. – Я специалист, а специалисты нужны везде. Хам охамел. Бычье проклятое. Проучить его надо.

– Нельзя зверя сердить, когда голова в его пасти, – напомнила Пупик. – Отгрызет. Потом, может, пожалеет, но недолго – на твою должность претенденты найдутся.

– Анатольевна, не переживай, – торопливо сказал Куплин, бросив нетерпеливый взгляд на Косаченко. – Если у тебя все, то у меня дела.

– Стас, я неприятности чую, – предупредила Пупик. – Не хами Хаму.

– Нет. Все решено, – неожиданно твердо сказал Куплин, и Пупик поняла, что разговор окончен.

Она вышла из квартиры Косаченко, а в хлопке закрывшейся позади двери ей почудился самоубийственный выстрел.

УВОЛЬНЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРА

«В мире есть