Токийская головоломка - Содзи Симада Страница 13

Многоэтажный дом терпеливо ожидал меня в ночи. Некогда белый и чистый, а теперь покрытый трещинами и плющом, он напоминал чернеющего квадратного монстра. Заходя с черного хода, я еще раз мельком глянул на Эносиму. Она слабо виднелась на темном, светлеющем у линии горизонта небе. Башни на острове не было.

Через эвакуационный выход я попал в конец коридора на первом этаже и сразу оказался перед лифтом. Здесь по-прежнему никого не было. На потолке горела включенная кем-то люминесцентная лампа. Значит, электричество еще работало.

Я нажал кнопку «вверх». Двери лифта моментально открылись – кабина стояла на первом этаже. Изнутри ее тоже наполнял белый, стерильный свет. Да уж, странно. Снаружи было грязно и неопрятно. А в доме и коридор, и лифт блестят от чистоты. На стенах ни пятнышка, граффити нет. Но куда же делись все люди? Непохоже, чтобы здесь был хоть один человек. Только недавно в вестибюле были сумоисты, но теперь здесь не слышалось ни возгласов, ни смеха. В доме повисла гробовая тишина.

Зайдя в кабину, я нажал цифру «4» и кнопку закрытия дверей. Кабина мелко задрожала и начала подниматься. Вскоре она замерла и открылась на четвертом этаже. Я вышел в коридор. Справа от меня был горшок со сциндапсусом. Здесь по-прежнему никого не было. За окном слева, откуда виднелась Эносима, стояла тьма. В отличие от солнца, электричество выжило: потолочная лампа источала бледный свет.

Я направлялся к своей двери, а внутри все разрывалось. Уже скоро я найду Каори и Катори. Я могу поступить с их телами как захочу, ведь полиции больше нет. Поверить не могу своему счастью! Случились странные, невероятные происшествия – и вот в моем распоряжении два трупа! Да и им будет совсем не больно. Какой же все-таки прекрасный день!

Я остановился перед квартирой. Входная дверь была очень красивой, из металла, покрытого бежевой краской. В самой ее середине была выемка размером с визитку, внутри которой лежала бумажка с надписью «Мисаки».

Я повернул дверную ручку. Дверь сразу же открылась – в спешке я забыл ее запереть. Войдя внутрь, я разулся и затворил за собой дверь. Стояла кромешная тьма, солнечный свет уже не проникал в окна. Повернув замок, я нажал на выключатель. Лампа замигала и тускло осветила прихожую и кухню.

Я испустил вздох. Непонятно, что было в нем – страх, облегчение, грусть или радость. Я и сам в этот момент не понимал своего настроения.

На кухне разлилась лужа крови. Местами она уже потихоньку превращалась в желе и становилась чуть выше уровня пола, словно пролитый кетчуп. Посреди нее навзничь лежал Катори. Его колени были немного разведены в стороны, одно из них приподнялось. А рядом с ним было тело моей милой, доброй Каори. Тогда у нее двигались губы и ноздри, но сейчас она была абсолютно неподвижна. Я медленно подошел к ней и присел на корточки возле ее головы. Я немного побаивался, что она внезапно вскрикнет и зашевелится. Но этого не случилось. Катори лежал на спине, Каори на боку, и у обоих лица были белые, как снег. Убрав волосы со щеки Каори, я дотронулся до ее уха. Холодное, как твердая резина. Она была мертва, и уже довольно долгое время.

С улицы подул ветер – стеклянная дверь на балкон была открыта нараспашку. Ее открыла Каори этим утром, когда еще была жива и здорова. Недолго постояв, я закрыл ее и задернул занавеску. Снаружи темнели небо и морские просторы Камакуры. Без солнца было холодновато.

Вернувшись к телу Каори, я дотронулся до ее сомкнутых ног, согнувшихся в коленях. Я положил руку на ее бедро, выпроставшееся из-под юбки. Оно было ледяным, словно мрамор. Как же так… Каори, которую я так любил, мертва. Как же горестно. Но и бешеное сердцебиение я унять не мог. Моя душа печалилась и одновременно ликовала. Свои чувства я не вполне понимал.

Чтобы успокоиться, я налил себе молока из холодильника. Тогда я впервые понял, насколько меня одолевала жажда. Закрыв холодильник, я оставил грязный стакан в мойке и пустил воду на полную мощность. Затем я вернулся в прихожую и открыл шкаф для обуви, где хранились ящик для инструментов и ножовка. Взяв ее, я подошел к Катори и Каори и посмотрел на них сверху. Сердце вырывалось из груди. Тут меня вновь охватило сильнейшее головокружение, затряслись ноги. Резко погасла лампа, и я понял, что упал на колени. Но это оказалось галлюцинацией, со светом ничего не случилось. Перед глазами потемнело, запрыгали мушки. Я протянул руку к плечу Каори, скрытому под светло-голубым кардиганом. Ее веки были сомкнуты, словно она спала. Из ее живота все еще торчал нож. Придется достать его, а то раздеть ее не получится.

Ладони Каори плотно сжимали рукоять. Вначале я попробовал разжать пальцы ее левой руки. Как я и ожидал, она не поддавалась, суставы уже начали коченеть. К тому же теперь у меня была совсем коротенькая левая рука, поэтому мне это стоило нечеловеческих усилий. Только на то, чтобы разомкнуть обе руки, у меня ушло полчаса. Вошедший в нижнюю часть живота Каори нож почернел от крови. Некоторое время я не решался его вытащить. Но, поняв, что я беспокоюсь об отпечатках пальцев, я едва не рассмеялся. С какой стати мне о них думать, если никакой полиции больше нет?

Правой рукой я уперся в тело Каори, а левой рукой хорошенько ухватился за рукоятку и резко дернул ее. Ничего себе! Как же прочно он застрял! Никак не хотел выходить, словно прирос к телу. Но достать его было нужно. Я уперся в колено Каори ногой и изо всех сил потянул за нож. После того как он чуть-чуть поддался, извлечь его было несложно. Медленно-медленно он выходил из живота Каори. Как и положено ножу для сасими, он был невероятно длинным. Наверное, дошел до самой спины.

Наконец я достал нож полностью. Рука дрожала, я не мог удержать его. У меня не сразу получилось разжать кисть Каори, потому что ее рука закоченела до плеча. Наконец мне удалось сдвинуть ее пальцы, и нож со звоном упал на пол.

Разорвав белую хлопковую блузку, я увидел на животе Каори огромную дыру от ножа. С большим трудом я приподнял ее тело и некоторое время обнимал ее со спины. От Каори