Сергей Соловьев - Чтения и рассказы по истории России Страница 130

Могущественное средство развития человека состоит в расширении сферы; человек развивается, когда переносится из бедной простой обстановки жизни, из круга немногих и постоянно повторяющихся явлений в жизнь, обставленную богаче, представляющую больше разнообразия предметов и явлений; сельчанин поэтому развивается, когда переносится в город, еще сильнее развивает путешествие, бывалость. Но человек новой Европы приобрел еще средство развития, возможность участия в жизни всего современного человечества: это ведомости обо всем совершающемся в современности, ведомости, которые распространяются с такой быстротой посредством печати. Петр, разумеется, не мог обойти и этого средства развития своего народа. До него знание того, что делалось у себя и в чужих странах, было привилегией правительства; извлечения из иностранных газет (куранты) составлялись для царя и немногих приближенных особ и бережно хранились как тайна государственная. Петр хотел, чтоб все русские люди знали, что делается на свете, и с 1703 г. начали издаваться в Москве «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах», и на первом же листке ведомости объявили, что московские школы умножаются, сорок пять человек слушают философию, а в математической штурманской школе больше 300 человек учатся и добре науки приемлют. Не забыто было и четвертое средство для народного развития. Как до Петра куранты составлялись только для царского употребления, так и сценические представления давались только для потехи великого государя: Петр и то и другое ввел в народное употребление. На Красной площади построена была деревянная комедиальная храмина – для всех; как при царе Алексее, так и теперь набрали подьячих из разных приказов и отдавали их учиться немцу Куншту, который обязался учить их всяким комедиям. В репертуаре этого первого всенародного театра после пьес исторического содержания видим и пьесу «Доктор принужденный», это Мольеров «Лекарь поневоле»; играли также пьесы, нарочно сочиненные по поводу какогонибудь важного события, торжества, например в 1703 г. по случаю взятия Орешка. Кроме этого всенародного театра, театральные представления давались еще учениками СлавяноЛатинской академии (новосияющих славянолатинских Афин); здесь пьесы имели религиозное содержание, но иногда с примесью политических намеков.

Все эти средства развития, воспитания народного – и школы, и книги, и ведомости, и театр – представляли, разумеется, еще слабые начатки; чтоб сказалось их влияние, нужно было еще долго ждать, а между тем нельзя было не обратить внимания на некоторые печальные явления, которые были следствием крайне недостаточного народного воспитания в древней России: так, был обычай убивать младенцев, родившихся с физическими недостатками; Петр вооружился против этого варварского обычая, не признававшего в человеке человека и христианина: смертная казнь грозила людям, уличенным в его исполнении. После указа против убийства младенцев, родившихся с физическими недостатками, видим ряд указов о сохранении жизни и здоровья человека: запрещено хоронить мертвых ранее трех дней; учреждено было 8 аптек в Москве и закрыты зелейные лавки, где продавались так называемые лекарственные травы, от которых люди, как оказалось, умирали скорою смертию. Любопытна прибавка в указе, чтоб в новоучрежденных аптеках не продавали вина. Страсть к вину русские люди вынесли из своей древней жизни в ужасающих размерах; смертные случаи в драках от пьянства были обыкновенным явлением; правительству нужно было смотреть за взрослыми, как за детьми, смотреть, чтоб они не имели при себе острых ножей, – порежутся! И вот Петр запрещает носить остроконечные ножи, потому что многие люди в ссорах и драках и в пьянстве такими ножами друг друга режут до смерти. Известно, в какой степени наши деревянные города терпели от пожаров: как начнется весна, так начнет в Москве, по выражению тогдашних образованных людей, Вулканус свирепствовать, пожаров по шесть в сутки. Образованные люди к царю с просьбой укротить свирепство Вулкануса, и вот: начинают делать черепичные крыши вместо тесовых; выписываются заливные трубы изза границы; издается указ строить в Москве, в Кремле и Китаегороде, каменные дома и располагать их по улицам и переулкам, а не внутри дворов, т. е. по европейскому, а не по азиатскому обычаю. Принимались меры, чтобы русский человек в городах мог спать спокойно, не боясь Вулкануса; но вот предстоит беда, нужда требует выехать за город, отправиться за несколько верст в другой город, в деревню: пишется духовное завещание, в семье плач, прощаются, как с человеком, идущим на войну, потому что дороги наполнены разбойниками. Правительству мало шведской войны, оно должно посылать роты с капитанами для сыску разбойников; капитану удалось поймать 10 знаменитых разбойников, кто ж они? Люди из низших слоев общества? Нет, это все помещики, которые разбойничали с своими людьми, нападали на чужие деревни, били и жгли.

Эти явления показывают нам, с каким обществом имело дело преобразование. В подобном обществе нет безопасности для слабого, и мы видели, как, вследствие этого, женщину надобно было спрятать в терем. Но это удаление женщины, бывшее необходимым следствием грубости нравов и отсутствия безопасности, в свою очередь, производило еще большее огрубение нравов, ибо мужчина не привыкал сдерживаться присутствием существа, которому христианская цивилизация Европы дала нравственное величие, окружила уважением, противоборствуя материальным стремлениям в отношениях человеческих, заставляя сильного служить слабому, и ум не забываться перед чувством. Христианская цивилизация Европы признала в разделении человека по полам, на два пола, – первый, основной акт развития, т. е. разделения занятий. Это разделение занятий, предоставляющее мужчине внешнюю общественную деятельность и женщине – внутреннюю, домашнюю, лежит в основе цивилизации, сущность которой состоит в разделении занятий вообще, или в том, что мы называем развитием. В состоянии варварства человек делает все или большую часть нужного ему самому, и потому одинок, потому дик; в состоянии цивилизации человек делает одно чтонибудь и потому может делать хорошо, совершенствовать свое дело, в отношении к другим необходимым предметам находится в зависимости от деятельности других и потому связывается с другими тесной органической связью, и люди необходимо становятся ближними друг другу. В словах «Не добро быти человеку единому» выразилось благословение развития, благословение цивилизации, которые и начались с разделением человека, с появлением жены подле мужа, Евы подле Адама, ибо здесь началось разделение занятий. Женщине представлена была внутренняя, домашняя жизнь, которой главное дело – воспитание человека, требующего для своего нравственного развития и крепости продолжительного согревания теплотою женского материнского чувства. Но человек воспитывается для жизни общественной; отсюда необходимое требование от воспитывающего – требование знания этой жизни; а знание общественной жизни невозможно без участия в ней. Таким образом, отчуждение женщины от участия в общественной жизни и от того, чем возвышается и украшается общественная жизнь, противоречит ее значению, значению воспитательницы человека, представительницы и охранительницы наряда (порядка) внутренней, семейной, домашней жизни, ибо здесь, в этой жизни, муж, сын и брат должны находить обновление сил для деятельности общественной. Нельзя отнять у женщины участия в общественной жизни точно так, как преступно втягивать ее в общественную деятельность и нарушать основное в человечестве разделение занятий, разрушать основу цивилизации. Естественно было стремление нашего древнего общества удалить женщину из общества, не представлявшего для нее ни физической, ни нравственной безопасности. Но мера была отчаянная; сильное лекарство, свидетельствуя о силе болезни, не могло, в свою очередь, не оставить вредных следов в общественном организме. Общественная жизнь от удаления женщины еще более бледнела и грубела, а мужчина, не находя дома «помощи, приличной ему», беднел и грубел нравственно. Не исполнялась воля бога, создавшего женщину, чтоб человек имел помощь, приличную ему, как говорит писание, и женщина теряла свое значение: запертая и припрятанная, она становилась вещью, товаром; человек терял данное ему творцом право искать себе помощь, приличную ему, и брак нисходил на степень торговой сделки. Петр прекратил затворничество женщин, приказав приглашать их в общественные собрания; запретил рядовые сговорные записи, составлявшиеся в приказе крепостных дел; велел прежде венчания быть обручению за шесть недель, чтоб дать время жениху и невесте узнать друг друга, причем, в случае если не понравятся друг другу, получали свободу отказываться от вступления в брак. Русский человек перестал быть одинок в обществе и получил возможность иметь помощь, приличную ему. Но, уничтожая затворничество женщины, возвышая ее достоинства, Петр возвышал и достоинство человека вообще: запрещено было подписываться уменьшительными именами, падать пред царем на колени, зимою снимать шапки пред дворцом. Петр говорил: «Какое же будет различие между богом и царем, когда воздается равное обоим почтение? Менее низости, более усердия к службе и верности ко мне и государству – вот почесть, принадлежащая царю». После этого не вправе ли историк сказать, что он изображает дела великого народного воспитателя?