Судьбы - Владимир Иванович Шлома Страница 14

Раздосадованный Саша уехал, и больше к отцу не приезжал. А черная полоса у Васи продолжалась, и никак не хотела переходить в белую. Издавна известно, что беда не приходит одна, как говорят, пришла беда – открывай ворота. Но что-то уж больно надолго затянулась эта черная полоса. Вскоре пришла еще одна беда, по дороге на работу у Васи случился инсульт. Теперь уже слепой бабке пришлось ухаживать за Василием. Через некоторое время Василию стало легче, он смог вставать и ходить, восстановилась речь, вот только считать он совсем разучился. При покупке продуктов в магазине протягивал продавщице кошелек, и просил взять сколько нужно. С работой конечно пришлось расстаться, но дали инвалидность, пенсия была хоть и небольшая, но на хлеб и подсолнечное масло хватало. А вскорости и бабка умерла, теперь Василий совсем один в доме остался. Совсем тоскливо ему стало, жаловался, что теперь только с котом и с телевизором разговаривает.

– Может мне жениться? – как-то спросил он меня.

– А почему бы и нет? – поддержал я его.

– Только кто за меня такого пойдет? – засомневался он.

– Ну может какие-то знакомые незамужние женщины есть, – стал я советовать.

И Вася вспомнил, что недалеко от его матери живет его одноклассница, у которой уже давно умер муж. Оба одинокие, что-то могло и получиться. У Васи появилась призрачная надежда, что в его жизни еще что-то может измениться в лучшую сторону. Он встретился с этой женщиной, пригласил ее к себе в гости, где и предложил ей выйти за него замуж. Женщина не стала обижать его отказом, обещала подумать, но Вася и так понял, что улучшения в его жизни больше не будет. А через год, когда Вася возвращался домой из магазина с купленной буханкой хлеба, у него случился второй инсульт. Вася упал вниз лицом в придорожную канаву и так пролежал два дня. За это время мимо него прошли десятки людей, но ни один из них не подошел и не поинтересовался, почему на обочине дороги лежит человек. Все решили, что это какой-то пьяница, который выпил лишнего. Только на следующий день вечером к нему подошел живущий неподалеку мужчина, перевернул лежащего на спину и узнал Василия, который был уже холодным.

Володя похоронил отца, собрал он соседей на поминки и на девять дней. День был теплый, поэтому столы для поминок поставили во дворе. Василия все уважали, поэтому и на поминки пришли все соседи. А вот сына Саши на поминках почему-то не было. Но у Володи о нем спрашивать не стали, как-то неудобно было лезть в семейные дела. Но во время поминок соседи заменили, что кто-то на Васином огороде ломает початки кукурузы. Сразу же Володе и сказали, что у них на огороде кто-то ворует кукурузу. Володя и сходил на огород, чтобы посмотреть, что там творится. Вернулся сильно расстроенный и сообщил, что это Саша с женой и тещей собирают урожай, выращенный его отцом.

– Ни стыда, ни совести, – сказали соседи. – Это сколько же жадности у людей? Никого не постеснялись, в такой день, на глазах у всех соседей.

– В кого он такой? – обсуждали соседи Сашино поведение. – У них в роду никогда таких не было. И Володя вот нормальным человеком вырос. Вася с Олей сыновей вроде бы одинаково воспитывали, почему же один нормальным вырос, а другой вот таким? Или это уже теща его перевоспитала? Это ведь наверняка с ее наущения Саша приходил к отцу за наследством еще при живой бабке. Предположений было много и разных, но все сходились в одном, всем было жалко Володю, у которого кроме Саши других родственников не было. Вроде бы и есть родной брат, а на самом деле никого и нет.

Саша

Саша проснулся поздно. Спал бы наверно и еще, но лучик солнца начал периодически попадать в глаза, и хотя веки были закрыты, он это чувствовал. Саша открыл глаза. Солнечных лучиков было много, они пробивались сквозь листья растущей за окном яблони и проходя через верхнее стекло окна попадали на его постель. Нижнюю часть окна мать занавесками закрыла, чтобы сын поспал подольше, а сверху окна занавесок не было, вот солнышко, поднявшись повыше, этим и воспользовалось. Легкий ветерок шевелил листья, и лучики плясали по постели, то появляясь, то исчезая в разных местах. Вот это мерцание и разбудило Сашу. Яблоня была уже старой, сажал ее еще его прадед, который был очень крепким стариком, прожившим 103 года. В селе это был рекорд по долгожительству. Говорили, что по комплекции Саша похож на прадеда, такой же крепкий и широкоплечий, но повыше ростом, а к тому же еще и красивый. Торопиться Саше было некуда, он уже вторую неделю на летних каникулах. Закончил девять классов и перешел в десятый. Две недели решил отдохнуть, а потом нужно будет куда ни будь устроиться на временную работу, чтобы за время каникул немного помочь матери, ведь кроме него ей больше помочь некому. Последний раз сладко потянулся, и встал. Теперь нужно сделать физзарядку.

К физзарядке он приучил себя еще с раннего детства, когда решил стать военным летчиком, как и его отец, о котором ему рассказывала мать. Позже правда, благодаря соседям, оказалось, что его отец совсем не летчик, а «залетный» мужик, которого в свое время судьба забросила в местную сельскую больницу, в которой его мать Рая работала санитаркой. С этим мужиком что-то случилось во время поездки в автобусе дальнего следования, маршрут которого проходил через село, и это что-то было настолько серьезным, что мужика сняли с автобуса и положили в больницу. Он почти месяц лечился в больнице, а потом Рая привела его к себе домой. Это была ее третья, и последняя попытка как-то устроить свою личную жизнь. Две предыдущие попытки закончились неудачно. Рая была маленькой и весьма симпатичной женщиной, но с мужчинами ей почему-то не везло. Может быть потому, что упустила свое время, пока ухаживала за дедом, отцом ее матери. Ее мать Роза жила в Киеве и мало интересовалась и своим отцом, и дочерью. После развода с мужем она старалась устроить свою собственную жизнь, а все остальное ее мало волновало. А Рая жила в селе с дедом одна. До ста лет дед еще пытался что-то помогать ей по хозяйству, а последние три года был совсем немощным. Покормив его утром, она с трудом выводила его во двор, усаживала в старое деревянное кресло, которое когда-то дед сам