Е Эткинд - Проза о стихах Страница 15

Прочитав это последнее стихотворение цикла, мы иначе поймем "Мой письменный верный стол" - оно наполнится большим общественным смыслом, приобретет черты антибуржуазного монолога. А предшествующие стихи раскрывают каждую из строк интересующего нас стихотворения, добавляя необходимые смысловые оттенки. В нашем восьмистишии стол - живой, но насколько же он более живой, если читатель помнит о сказанном выше: "Да, был человек возлюблен! / И сей человек был - стол / Сосновый..." Насколько же родство слов стол - ствол полнее, если помнить о других предшествующих созвучиях: стол - столб - столп - престол - простор - столяр...

И, может быть, еще отчетливей выявится цветаевский смысл слова "стол", если поставить рядом другой; например, у Пастернака:

Мой стол не столь широк, чтоб грудью всею

Налечь на борт и локоть завести

За край тоски, за этот перешеек

Сквозь столько верст прорытого прости.

("Разрыв", 8, 1918)

Такова еще одна ступень контекста - контекст цикла.

Вверх по лестнице контекстов

Лестница контекстов вполне реальна. На основе всего, что сказано, можно представить ее в таком виде:

Контексты

6 ...отдельного стихотворения

5 ...цикла стихотворений

4 ...данного автора

3 ...литературного направления, эпохи

2 ...условно-словарный (общепризнанный переносный смысл)

1 ...общесловарный

При этом следует иметь в виду, что ступени 1-2 объединяют контексты общеязыковые, а ступени 3-6 контексты художественные; в этой второй группе слово оказывается более сложным, ибо оно входит одновременно в две системы, подчиненные разным закономерностям: систему языка (речи) и систему эстетического целого (художественную); здесь, по определению Г.О.Винокура, каждое слово "значит и то, что оно означает обычно, и то, что за этим обычным значением раскрывается как художественное содержание данной формы".

Возьмем, к примеру, слово "буря" и проведем его по ступеням этой лестницы, не пытаясь выдержать историческую последовательность, а исходя только из логического развития мысли.

1. Общесловарный контекст

В стихотворении Пушкина "Туча" (1835):

Последняя туча рассеянной бури!

Одна ты несешься по ясной лазури,

Одна ты наводишь унылую тень,

Одна ты печалишь ликующий день.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Довольно, сокройся! Пора миновалась,

Земля освежилась, и буря промчалась,

И ветер, лаская листочки древес,

Тебя с успокоенных гонит небес.

Здесь "буря" - непогода, или (читаем в толковом словаре) "ненастье с сильным разрушительным ветром", как и в другом стихотворении Пушкина, "Зимний вечер" (1825):

Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя...

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Или бури завываньем

Ты, мой друг, утомлена...

2. Условно-словарный контекст

Из стихотворения Пушкина "Наполеон" (1821):

Когда, надеждой озаренный,

От рабства пробудился мир,

И галл десницей разъяренной

Низвергнул ветхий свой кумир;

Когда на площади мятежной

Во прахе царский труп лежал,

И день великий, неизбежный

Свободы яркий день вставал,

Тогда, в волненье" бурь народных

Предвидя чудный свой удел,

В его надеждах благородных

Ты человечество презрел...

"Буря" в данном контексте - мятеж, революция. Это переносное значение общепринято, оно широко распространено и тянется через всю русскую поэзию.

3. Контекст литературного направления, эпохи

В начале XX века "буря" означает уже не вообще народное волнение, но вполне конкретно - ожидаемую социалистическую революцию, как в "Песне о Буревестнике" М.Горького (1901):

Чайки стонут перед бурей,- стонут, мечутся над морем, и на

дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей...

...Вот он носится, как демон,- гордый, черный демон бури...

- Буря! Скоро грянет буря!

Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим

гневно морем, то кричит пророк победы:

- Пусть сильнее грянет буря!..

Сравним с Горьким других революционных романтиков начала XX века. Вот, скажем, у неизвестного автора песни (1902):

К нам, под знамя боевое,

К нам, все честное, живое,

К нам, бойцов отважных рать!

Грянем бурей-ураганом!

Будем мы на страх тиранам

За свободу воевать!

Или у А.Маширова в стихотворении "Не говори в живом признанье..." (1916):

Придет пора, порыв созреет,

Заблещет солнцем наша цель.

Поэта мощного взлелеет

Рабочих песен колыбель.

И он придет как вождь народный,

Как бури радостной раскат,

И в песне пламенной, свободной

И наши песни прозвучат.

4. Контекст автора

В лирике Тютчева образ бури имеет особое значение, которое можно понять только из общего контекста тютчевской поэзии. Это яснее всего в стихотворении середины 1830-х годов:

О чем ты воешь, ветр ночной?

О чем так сетуешь безумно?..

Что значит странный голос твой,

То глухо жалобный, то шумно?

Понятным сердцу языком

Твердишь о непонятной муке

И роешь и взрываешь в нем

Порой неистовые звуки!..

О, страшных песен сих не пой

Про древний хаос, про родимый!

Как жадно мир души ночной

Внимает повести любимой!

Из смертной рвется он груди,

Он с беспредельным жаждет слиться!..

О, бурь заснувших не буди

Под ними хаос шевелится!..

Согласно тютчевским взглядам на мир, в его глубинах кроется первобытный хаос, обнаруживающийся ночью, когда, как говорится в другом стихотворении, "прилив растет и быстро нас уносит / В неизмеримость темных волн". Этот хаос человеку "родимый", ибо он таится в глубинах духа, жаждет вырваться наружу, разрушить зыбкое строение цивилизации, одолеть ее призрачную гармонию. "Ночная душа" склонна раскрыться навстречу извечному, древнему хаосу - это гибельно для разума, но это же и основа поэзии. "Бури" у Тютчева - это хаос, который живет в человеческой душе; если эти бури разбудить, воскреснет и древний хаос. Спящие бури - это обузданная цивилизацией стихия духа, которая "с беспредельным жаждет слиться". Только зная такой смысл слова у Тютчева, можно верно прочесть и стихотворение "Сон на море" (1828-1830), начинающееся строками:

И море и буря качали наш челн;

Я, сонный, был предан всей прихоти волн.

Две беспредельности были во мне,

И мной своевольно играли оне.

Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,

Окликалися ветры и пели валы.

Я в хаосе звуков лежал оглушен,

Но над хаосом звуков носился мой сон...

Стихотворение это кончается строками, тоже проясняющимися общим контекстом - в сочетании со словами "буря", "хаос":

И в тихую область видений и снов

Врывалася пена ревущих валов.

5. Контекст цикла стихотворений

В поэме А.Блока "Кармен" (1914) 2-е стихотворение гласит:

Есть демон утра. Дымно-светел он,

Золотокудрый и счастливый.

Как небо, синь струящийся хитон,

Весь - перламутра переливы.

Но как ночною тьмой сквозит лазурь,

Так этот лик сквозит порой ужасным,

И золото кудрей - червонно-красным,

И голос - рокотом забытых бурь.

Что же в этом стихотворении значит последнее и очень для него важное слово? Из одного стихотворения смысл слова до конца не понять, можно только смутно о нем догадываться. Речь идет о "демоне утра", который светел, златокудр, лучезарен, но в котором таится иное начало, грозное - "...этот лик сквозит порой ужасным". Характерно отвлеченное, таинственное, в среднем роде данное существительное - "ужасное"; оно далее раскрывается как "червонно-красное", которым сквозит "золото кудрей", и как слышимый в голосе утра "рокот забытых бурь". Значит, "рокот бурь" - это и есть то "ужасное", что противоречит светлому облику утра. Но что же это такое? Слово "буря" встречается и в других стихотворениях цикла, например, в 7-м, которое начинается строфами:

Ты - как отзвук забытого гимна

В моей черной и дикой судьбе.

О Кармен, мне печально и дивно,

Что приснился мне сон о тебе.

Вешний трепет, и лепет, и шелест,

Непробудные дикие сны,

И твоя одичалая прелесть

Как гитара, как бубен весны!

А кончается таким четверостишием:

В том раю тишина бездыханна,

Только в куще сплетенных ветвей

Дивный голос твой, низкий и странный,

Славит бурю цыганских страстей.

А в 8-м ("О, да, любовь вольна, как птица...") говорится о "буре жизни":

За бурей жизни, за тревогой,

За грустью всех измен,

Пусть эта мысль предстанет строгой,

Простой и белой, как дорога,

Как дальний путь, Кармен!

"Буря жизни", "буря страстей"... Вот то, чем сквозит лик золотокудрого демона утра, хитон которого "весь - перламутра переливы". Это тот душевный хаос, те порывы темной страсти, та "черная и дикая судьба", те "непробудные дикие сны", которые таятся под покровом умиротворенности и гармонической красоты. "Буря" оказывается как бы изнанкой обманчивого душевного покоя, симметричной красоты. Вот об этом двоемирии в последнем, 9-м стихотворении цикла говорится: