Михаил Филиппов - Леонардо да Винчи. Микеланджело. Рафаэль. Рембрандт (сборник) Страница 15

Любопытно сравнить с этим мнением резкое возражение, сделанное от имени скульптуры противником Леонардо.

«Живопись, – пишет Микеланджело, – если я не ошибаюсь, ценится тем более, чем она рельефнее изображает предметы, рельеф же, наоборот, ценится тем менее, чем он более похож на живопись. Поэтому я до сих пор думал, что скульптура – факел живописи и что между ними разница, как между солнцем и луною. Впрочем, научившись мыслить более философски, я пришел к убеждению, что оба искусства, стремящиеся к той же цели, равны по достоинству. Споры о преимуществе того или другого – чистая потеря времени. Я скажу еще, что автор, который вздумал дать живописи преимущество, ровно ничего не смыслит в этом деле; моя служанка лучше могла бы решить этот вопрос, если бы вмешалась в спор».

В конечных своих выводах Микеланджело, разумеется, прав – спор о преимуществах живописи или скульптуры едва ли имеет важное значение, хотя весьма важен затронутый Леонардо вопрос о различии между обоими искусствами. Но по этому отрывку можно судить, как третировал Микеланджело своего гениального соперника. «Высказывания двух великих гениев, – говорит Гуссэ, – содержали больше страстности, чем истины: ни они, ни их служанка не решили вопроса». Леонардо да Винчи, однако, говорил страстно об искусстве, а не о личностях, чего нельзя сказать о Микеланджело.

По словам Рио, автора «Истории христианского искусства», сам папа Лев X стал наконец враждебен Леонардо, о котором враги его говорили, что он предан французскому королю. Как нарочно, в Италии господствовала в то время настоящая галлофобия, вызванная опасением, что Флоренция и Рим подвергнутся участи Милана. После изгнания французов из Ломбардии итальянский шовинизм достиг крайних пределов. Французов называли вандалами, варварами; один поэт написал поэму «Изгнание нечестивых гуннов святым Львом», посвятив ее Льву X. Сам Рафаэль, которого Мишлэ упрекает за полный политический индифферентизм, изобразил французского короля в виде Аттилы.

Оклеветанный, преследуемый врагами, Леонардо да Винчи решился наконец идти туда, где его более всего ценили. Ученик Микеланджело Вазари выясняет без всяких околичностей настоящие причины добровольного изгнания Леонардо.

«Существовало, – говорит он, – весьма сильное соперничество между Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти. Лев X призвал Микеланджело в Рим с целью выполнить фасад Сан-Лоренцо. По соглашению с герцогом Джулиано Микеланджело поспешил в Рим. Как только Леонардо узнал, что Буонарроти окончательно поселился в Риме, он уехал во Францию».

Об этом же пишет Ланци: «Винчи нашел в Буонарроти соперника, который мог с ним помериться и которого даже предпочитали, потому что работа Микеланджело всегда давала результаты даже там, где Винчи (как утверждает и Вазари) нередко ограничивался одними разговорами. Известно, какая вражда возникла между ними; и Леонардо, желая обеспечить свой покой, уехал во Францию».

Не следует забывать, что, несмотря на смерть Людовика XII, Леонардо постоянно продолжал числиться «живописцем короля Франции», и по-рыцарски благородный, умевший ценить искусство и уважать гений Франциск I не мог не вспомнить о «своем» живописце.

Во время пребывания в Риме Леонардо да Винчи, кроме «Святого семейства» и одной «Мадонны», написал немного. Он занимался, по обыкновению, не одною живописью, но и науками и, между прочим, изобрел механизм для выбивания медалей, который вошел в употребление в тогдашнем Риме.

Глава VIII

Леонардо да Винчи и Франциск I. – Битва при Мариньяне. – Леонардо мстит папе Льву X. – Французский двор в 1516 году. – Замок Ле-Клу. – Деизм Леонардо да Винчи. – Завещание. – Смерть. – Открытие могилы Леонардо Арсеном Гуссэ

В одном из своих крайне любопытных писем Франциск I сам описывает победу, одержанную им при Мариньяне и предоставившую его власти Миланское герцогство с Пармой и Пьяченцой. Это была также победа над папой Львом X, «нашим святым отцом-папою», как пишет король. Письмо рисует рыцарский характер победителя. Рассказав о шестнадцати тысячах убитых и раненых неприятелях, он прибавляет: «Вы не можете себе представить величайшей нашей скорби при мысли о том, сколько храбрых людей погибло!» Франциск вел войну, потому что считал Миланское герцогство своей собственностью, отнятой у Людовика XII интригами папы и оружием Максимилиана Сфорца.

Как только французский король вступил в Милан, он пожелал увидеть «Тайную вечерю» и поспешил посетить церковь Санта-Мария делле Грацие. Увидев гениальное произведение, король пришел в такой восторг, что захотел перевезти картину, выполненную, как известно, в виде фрески, во Францию, «хотя бы для этого пришлось перевезти всю церковь». Лучшие тогдашние архитекторы и механики старались угодить королю, но в конце концов признали задачу невозможной. Между тем в Милан прибыл сам Леонардо. «Хорошо, – сказал король, – пусть картина остается. Я не могу перевезти картины, но могу взять с собой художника. Он напишет мне другие, столь же гениальные произведения».

Приняв Леонардо с почти царскими почестями, король взял художника с собой в Павию, где дал ряд блистательных празднеств. Между прочим, для этих празднеств Леонардо соорудил автомат – символическую фигуру льва, который, как живой, подошел к королю и раскрыл свое сердце, откуда выпал букет лилий. Затем Леонардо сопровождал короля также в Болонью, где художник встретился с папой Львом X, на этот раз при обстоятельствах, весьма отличных от прежних. Чтобы отомстить надменному папе за участие в интригах, Леонардо, как говорят, заговорил с римским первосвященником любезно-покровительственным тоном. Сверх того, он нарисовал несколько карикатур, изображавших папу и его ближайших советников.

Франциск I уехал во Францию, взяв с Леонардо слово, что тот не замедлит приехать к нему в Амбуаз. Леонардо пробыл какое-то время на вилле Ваприо у своего друга Франческо Мельци, который продолжал называть его «своим дорогим отцом». Узнав о намерении Леонардо переселиться во Францию, Мельци решительно заявил, что не отпустит его одного и поедет вместе с ним хоть на край света. Кроме Мельци Леонардо да Винчи имел еще двух спутников: того самого Салаи, который, быть может, был его настоящим сыном, и еще одного ученика – Вилланиса. Известный историк Мишлэ следующим образом повествует о прибытии Леонардо во Францию:

«Итальянские изгнанники нашли у Франциска I утешение, самое большое, какого могли ждать: он им подражал, копировал их манеры, костюмы, почти их язык. Когда великий Леонардо да Винчи прибыл в Амбуаз (в 1516 году), он стал предметом такого идолопоклонства, что, будучи в возрасте шестидесяти четырех лет, изменил моды. Король и весь двор копировали его костюм, его бороду и его прическу».

Действительно, влияние, оказанное итальянским художником на французский двор, было громадно. Без его советов и указаний не обходилось ни одно придворное торжество, начиная с крещения сына короля и кончая бракосочетанием Лоренцо Медичи, герцога Урбинского, с дочерью герцога Бурбонского. На этом последнем празднестве было все, что угодно, от маскарада, в котором участвовало «шесть дюжин переряженных девиц, одетых на все лады, и по-итальянски, и по-немецки», до турнира, изображавшего формальную осаду сооруженной из дерева крепости и длившегося шесть недель, причем было много убитых и задавленных лошадьми.

Вообще в Амбуазе жилось весело. Очень часто двор покидал Амбуаз, то есть уезжала королева, и король Франциск приезжал тайком, чтобы повеселиться со своими любовницами. Эти неофициальные праздники были еще веселее официальных: здесь играли в любовь и в карты, пили вино и плясали, иногда под звуки народных песен. Но Леонардо был уже не в таком возрасте, чтобы часто участвовать в подобных празднествах. Он предпочитал общество местных ученых, поэтов, врачей, астрологов, занимался анатомией и посещал духовный театр, то есть мистерии, разыгрываемые духовными лицами. Еще более любил Леонардо оставаться в своем собственном поместье Ле-Клу, иначе Кло-Люсе, подаренном ему королем в год прибытия художника во Францию, причем ему была назначена приличная пенсия в семьсот золотых экю.

Еще и теперь существует маленький замок, или, попросту, помещичий дом, в котором жил Леонардо. Массивная лестница, окна с резьбою, часовня, низкая дверь, водосточные трубы с волчьими головами – все напоминает XVI век. Внутри все переделано, то есть искажено. Рассказывают, что еще в пятидесятых годах были заметны на стенах мастерской Леонардо, именуемой теперь салоном, старинные рисунки, изображавшие саламандр на золотом фоне, как говорят, работы Франческо Мельци, точно так же как и фрески, украшающие часовню. Замок расположен в живописной местности. Из окон видна долина Массы, ряды тополей и группы виноградников украшают пейзаж. Но Леонардо, говорят, часто вспоминал о более роскошной итальянской природе и, быть может, тосковал по ней более, чем думает большинство биографов. Веселый молодой красавец Мельци старался развлечь учителя музыкой: он хорошо играл на скрипке, и они составляли дуэты с Леонардо. Скромный Салаи вел все хозяйство, был почти слугою своего отца или учителя. Он же всегда сопровождал Леонардо в его ежедневных прогулках. После завтрака, который подавала обретшая бессмертие благодаря завещанию Леонардо его служанка Матюрина, Леонардо брал с собою Салаи и взбирался на окрестные зеленеющие холмы. Несмотря на свои годы, он еще весьма бодро поднимался на горы, останавливаясь лишь затем, чтобы подать милостыню кому-либо из нищих, знавших его щедрость и подстерегавших его на пути. Величавая фигура Леонардо в коричневой одежде, его густая, длинная, уже седая борода – все придавало ему вид древнего жреца. Современники нередко называли его «друидом»: стоит взглянуть на портрет, нарисованный Леонардо красным карандашом с самого себя уже в преклонном возрасте, чтобы оценить меткость этого прозвища. Впрочем, есть собственноручные портреты Леонардо, относящиеся к более раннему периоду его жизни: он с юности до старости был замечательно красив.