Вячеслав Софронов - Кучум (Книга 1) Страница 15

Старик подергал за бечевку, к концу которой был привязан острый стальной крючок с наживкой. Но бечевка подалась легко. Клева не было.

Тяжело вздохнув, старик представил, как ему придется по темноте возвращаться в свою землянку, минуя насмешливые взгляды соседей. Зато никуда не спрячешься, от своей ворчливой старухи, которая станет попрекать за напрасно проведенный день. Утром она отправляла его на озеро ставить сети, но он заупрямился и пошел на реку.

Старик был упрям от природы, и это часто оборачивалось против него. И сейчас можно было давно возвращаться в селение, но он менял наживку и упорно ждал клева.

-- Вот скажи,-- продолжал он,-- почему на озере хозяин воды совсем другой? Не такой скупердяй, как ты? Он людям всегда рыбы дает, не жалеет, как ты, А воды у него меньше, чем у тебя. И рыба зимой вся мрет, когда лед толстый, воздуха мало. Надо было ему кобылу ту снести, сейчас горя бы не знал... А тебя кормлю, кормлю, а ты...

Назис опять подергал за бечевку, но результат тот же.

-- Тьфу! -- Плюнул он в сердцах в воду.-- Чем я тебе не угодил?! Лошади мало показалось? Может, тебе собаку или козу нашу притащить? Ты скажи, мне не жалко.

Только шкуру я себе оставлю, на шапку. Моя совсем износилась. Молока коза почти не дает, у собаки зубы выпали, забирай обоих. Но сперва осетра мне пошли. Много не надо -- одного...

Старый рыбак пытался по-хорошему договориться с речным богом, но тот или спал или не хотел помочь старику. Ругая его последними словами, Назис принялся вытягивать бечевку и укладывать в долбленку.

Его лодка, сделанная много лет назад, еще вместе со старшим сыном, была привязана к тяжелому донному грузу у края осетровой ямы. Рядом кружила речная вода, затягивая в омут кору и щепки. Яма была глубокой, и выпади Назис из лодки, навряд ли выбрался бы он на берег. Речной бог суров к людям, нарушающим его покой. Даже сохатыми не брезговал, коль они попадали в омут-ловушку, С ним нельзя ссориться.

Но Назис, огорченный впустую проведенным днем, припомнил хозяину реки все обиды.

-- Всем расскажу, какой ты жадный. Слышишь?! -- Но из омута неслись слабые побулькивания да вода ласкала близкий берег, оглаживая его, как молодая жена любимого мужа.-- Нечем мне сегодня тебя угостить, морда твоя поганая. Что ты хуже меня голодный? На вот, жри.-- И Назис в сердцах кинул в воду собственную овчинную шапку. Та, быстро намокая, отплыла от лодки, но старик тут же спохватился, что старуха припомнит ему и эту потерю, и притянул ее веслом к себе,

-- Ладно, добром тебя прошу, не дашь осетра -- не получишь больше угощений от меня. И другим рыбакам накажу, пусть на озеро идут, а ты голодный сиди. Дашь осетра? -- Назис в очередной раз сменил наживку и закинул снасть в воду.

В это время с противоположного берега послышались громкие голоса, и кто-то тяжело плюхнулся в воду. Назис вздрогнул и поднес ладонь к морщинистому лбу, пытаясь разглядеть, что происходит на той стороне. И хоть его глаза уже плохо служили ему, но различили густые клубы дыма, поднимающегося над лесом. Даже запах гари донесло ветром до старого рыбака.

-- Чего ж это такое творится?! -- С беспокойством закрутил он тощей жилистой шеей.-- Неужто охотники лес запалили? Не должно быть. С ними наш хан, он баловаться не позволит. А для костра дыму много...

Тут он увидел стаи лесных дроздов, громко свистящих и пересекающих реку невдалеке от его долбленки. За ними пронеслись недружным строем насмерть перепуганные чирки, а следом и тяжелые селезни, натужно хлопая крыльями, перевалили через реку.

-- Однако, большая беда пришла,-- запричитал Назис. Старческие руки, обтянутые дряблой желтой кожей, затряслись, задрожали, не слушаясь хозяина. Зазвенело тонким комариным звоном в голове, сильнее замигали глаза, проник в грудь леденящий холод.-- Беда, большая беда,-- повторял он одно и то же и начал выбирать бечевку, чтоб скорее плыть в селение, известить о лесном пожаре всех соплеменников.

Бечевка сперва легко пошла вверх, но вдруг словно зацепилась за что и резко потянула обратно, сорвала кожу с рук.

-- Что за напасть? -- удивился Назис.-- Коряг здесь не должно быть или принесло откуда? -- Но тут лодку так тряхнуло, что старик чуть не вывалился за борт, а бечевка, разматываясь и струясь через борт, резко натянулась и пошла в сторону от берега,

-- Осетр! -- заорал старик.-- Услышал меня речной бог, послал осетра моим внучатам на ужин! Сжалился над старым Назисом! Какой гость, какой гость пожаловал,-- ласково зашептал он, закрепляя бечевку на носу лодки. Потом отцепил долбленку от груза, удерживающего ее, и начал остроконечным изогнутым посредине веслом выгребать в сторону от омута, направляясь к берегу.

Но омут и осетр на конце бечевы тянули его с удвоенной силой к себе, словно хотели поиграть со стариком, померяться силами, посмеяться над слабым человеком. У старика напряглась спина и замелькало весло в руках, выталкивая лодку с опасного места.

-- Шалишь, меня так не возьмешь. Рано мне к тебе в гости, речной хозяин, рано. Я не дохлая кобыла, не дамся...-- И он с удвоенной силой заработал веслом. Безветрие было на руку старику, и он постепенно выгребал со стремнины, приближая лодку к берегу.

Осетр же изо всех сил рвался на глубину, не давая рыбаку ни малейшей передышки. На морщинистом старческом лбу вздулись синеватые вены, обильно высыпали капли-бисеринки соленого пота, вереницей побежали к переносью и сквозь редкие волоски седых бровей проникали в слезящиеся глаза.

Назис тряс головой, сердито сбрасывая со лба соленую влагу, не рискуя выпустить весло из рук, и лишь иногда локтем утирал взмокшее лицо.

Берег медленно приближался к лодке...

Казалось, что именно берег, а не лодка, прикованная к воде, к ощерившейся пасти омута, постепенно надвигается на рыбака. Единоборство рыбака и хозяина реки, давнего должника старого Назиса, постепенно выигрывал человек. Наконец, старческие глаза начали явственно различать береговую отмель, лужицы воды на ней и бесстрашных куличков, снующих по мелководью. Назис глубоко вздохнул и едва не пропустил очередной рывок осетра, который также почувствовал приближение берега и рванулся из последних сил, едва не перевернув долбленку. Старик зло выругался, выровнял лодку и, вскинув голову, различил невдалеке от омута несколько людских голов, невесть как оказавшихся в реке.

Их появление Назис воспринял как угрозу лично себе и пойманному осетру, которого пришельцы непременно отберут у него. У бедного рыбака врагов всегда больше, нежели друзей...

"Сколько их, чьи это люди?" -- пронеслось в голове у старика, но не было времени на предположения, ослабевший осетр уже покорно тянулся за лодкой, не противясь своей участи; устал и бог реки, отпустивший рыбацкую лодку, и берег... долгожданный берег был совсем рядом, рукой подать.

Назис уже представил, как появится на пороге своей землянки с пойманным осетром на спине, как радостно завопят при виде рыбины голодные внучата его, уважительно зацокает языком старуха, улыбнется просветленными глазами...

И вдруг... Глухой крик захлебывающегося в воде человека раздался со стороны омута. Торопливо крутнув головой, Назис увидел, что один из пловцов втягивается мощными струями водоворота в воронку и беспомощно бьет руками по воде, пытаясь вырваться из охвативших его щупальцев водяных струй. Но силы их были неравны, и участь пловца не вызывала сомнений.

Омут только что упустил долбленку старика и теперь желал возместить потерю неожиданно подвернувшейся жертвой, Он несколько раз перевернул тело пловца, словно запеленывая его в кокон водяных струй и брызг, покрывая несчастного белесым саваном, затягивая в самый центр воронки.

Назису тут же вспомнился его младший сын, утонувший в реке две весны назад. Он так же кричал, звал на помощь, боролся из последних сил и погиб совсем молодым.

-- Ой-й-й! -- вскричал Назис.-- Как мой парень, такой же молодой и красивый! Ой, жаль парня! Зачем ты такой злой?! -- обратился он к богу реки.-- Зачем такой жадный?! Забирай своего осетра! -- И, выхватив нож, ударил по бечеве, в несколько взмахов веслом развернул лодку в сторону омута, где мелькала мокрая голова парня.

Чуть не доплыв до водоворота, рыбак кинул пловцу конец веревки и направил долбленку по течению, чтоб река помогла вырвать юношу из смертельных объятий водяного хозяина. Тонущий подхватил веревку одной рукой, второй продолжал грести и, медленно подтягивая свое тело, выбрался из бурлящей воды на спокойное течение. Вскоре он уже сравнялся с лодкой, ухватился за борт и благодарно поглядел на старого рыбака.

-- Спасибо, отец, спас меня,-- прошептал синими губами.

-- Спасибо, спасибо...-- забурчал тот.-- Чего полез сюда? Разве не видел, как крутит. Сейчас кормил бы рыб на дне, коль не я. А из-за тебя такого осетра упустил! Чем теперь внучат кормить буду? Старуха домой не пустит,-- сокрушался Назис.

Парень медленно плыл рядом с ним, держась одной рукой за борт и подгребая второй. Только теперь старик заметил, что щека у него поранена и из раны сочится кровь. К спине у него был привязан колчан со стрелами и вложенная в него одежда. Это был совсем молодой парень, не переживший и двух десятков весен.