Евгений Носов - Не имей десять рублей Страница 15

Тут можно читать бесплатно Евгений Носов - Не имей десять рублей. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Евгений Носов - Не имей десять рублей

Евгений Носов - Не имей десять рублей краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Евгений Носов - Не имей десять рублей» бесплатно полную версию:

Евгений Носов - Не имей десять рублей читать онлайн бесплатно

Евгений Носов - Не имей десять рублей - читать книгу онлайн бесплатно, автор Евгений Носов

Сколько станков - столько и снующих, пляшущих, шлепающих ремней. Перед каждым тока-рем свисал с трансмиссии деревянный, захватанный солидолом рычаг метра полтора-два длиной.

Если надо было остановить шпиндель, токарь хватался за рычаг и толкал его вправо. Палка эта давила на бегущий ремень, оттесняла его с рабочего шкива на холостой, станок останавливал-ся, тогда как ремень продолжал вертеться впустую. Канительное и хлопотное дело! Изношенные, шитые-перешитые ремни вытягивались, хлябали, давали пробуксовку и часто рвались, заклинивая шкивы, а то и калеча токарей. В цеху по нескольку раз в день кто-нибудь кричал во всю глотку: "Шорника! Шорника сюда!"

И летело по переходам и другим цехам от рабочего к рабочему: "Шорника в механический! Где шорник, черт бы его побрал!"

Наконец заявлялся и сам шорник - кудлатый, черномазый Степка Жучок, обвешанный кус-ками приводных ремней, в заляпанном варом дерюжном фартуке, в карманах которого побрякива-ли всякие шилья. "Ну, чего орете? Вас много, а я один. Вон в ситопробойке тоже порвало". Сито-пробойка была единственным цехом, где не ремонтировали, а выпускали новую продукцию: дырчатые сита для сортировок. Дыры в железных оцинкованных листах пробивали нехитрыми механизмами, тоже работавшими на ременном приводе. Жучок вбегал в механический запаленно, загнанно и накидывался на токарей: "Опять изорвали! Я же вчера все ремни починил. Вам только на бабкиных пряхах работать. Темнота!" И, оглядывая порванный привод, с озабоченной важно-стью выкладывал на слесарный верстак свои шорницкие причиндалы. Держался он с гордецой и был на заводе видной фигурой, от которой во многом зависели и заработки станочников, и пред-ставления их на Красную доску.

Федор Андреевич поглядывал теперь на Фомича, который и ему когда-то объявлял: "Дуй-ка, Толкун, за пивом, ушивальник смочить надо, а то больно сухой: не протянешь",- пытался отыскать в нем что-либо от прежнего Жучка и не находил: то ли мешали седые обвислые усы и старческие морщины, то ли за давностью лет и вовсе запамятовал его лицо. Разве что осталась от прежнего вот эта безалаберная непоседливость.

События тех лет, как и сам Степка, были так далеки, так крепко занесены временем, что Федор Андреевич смотрел теперь на объявившегося Жучка, как на некое ископаемое.

- Ну, брат, история! Да чего ж это мы... Давай, раз такое дело.- Фомич старательно напол-нил стаканчик.- На-ка, Федя, держи! За встречу. Вот видишь, бутылочка аккурат впору приш-лась. Как сердце мое чуяло.

- Да, холодновато нынче...- крякнул Федор Андреевич, принимая стаканчик.

- Это сколько годов-то прошло, как не виделись? Чуть ли не сорок, а? Еще пацанами на завод бегали.- Фомич, не переставая изумляться, счастливо поглядывал на Федора Андреевича. - А теперь вот и на пенсии. Считай, целая жизнь... Да-а, побелел, побелел ты, Федя. Засеребрил-ся!

- Что поделаешь...- отвел взгляд Федор Андреевич. Он никак не мог совместить прежнего Степку с теперешним Фомичом в одного человека, и ему было как-то непривычно, и даже непри-ятно, когда тот называл его Федей.

- А я думал, ты как уехал тогда в Харьков, помнишь, в тридцать пятом, так больше и не возвращался.

- Да нет, после Харькова я опять сюда.

- Ага... Так, так... Дак и куда?

- На МРЗ и пришел.

- Гляди-ка! На прежнее место, значит! Ну я, брат, уже тогда там не работал. Я в тридцать седьмом оттуда уволился. Выходит, Федя, разминулись мы с тобой. Ты - туда, а я - оттуда.

- Выходит, так.

- Да где живешь-то теперь, на какой улице?

Федор Андреевич изучающе посмотрел на Фомича.

- Павших борцов,- сказал он не сразу.

- Вот так штука! - вскинулся Фомич.- Да и я на Павших! А дом какой?

- Дом?.. Гм... Ну, сорок два.

- Мать твоя мачеха! Гляди-ка! А мой тридцать девятый! Как раз через дорогу. Аптеку знаешь? Так аккурат над аптекой, восемнадцатая квартира.

- Я в городе, в общем, теперь редко бываю,- намекнул Федор Андреевич на всякий случай.- Я больше теперь в Подлипках.

- Ну да вот зима заходит, заглядывай когда, посидим, поговорим в тепле. У тебя время теперь свободное. А мы со старухой одни живем. Все мои орлы поразлетелись, квартира пустая. Заходи, Федь, честное слово! Без всяких церемоний. У меня бабка огурчики хорошо засаливает. Как, ничего огурчики?

- Ничего, приятные.

- Ну дела! Друг против друга живем, а ни разу не встретились. Дак где ж тебя встретишь? Поди, высоко летал...- рассмеялся Фомич.- В автобусах не ездил небось, в магазины не ходил...

- Такая жизнь,- дернул плечами Федор Андреевич.- Служба - дом, дом служба. Как белка в колесе.

- Дак и встреться на улице, нос к носу, ей-бо, не узнал бы! Руби голову! Разве узнаешь - чистый генерал стал!

- Какой там генерал: сердце стало барахлить,- объяснил свою полноту Федор Андреевич.

- Ну ты еще герой! - Фомич любовно оглядывал собеседника.- Еще вон какой свежий. Дак ты на пенсию откуда пошел, не пойму я?

- Оттуда и пошел.

- С МРЗ?

- Теперь он не МРЗ,- поправил Федор Андреевич.- Теперь он "Коллективист".

- Ну да я все по-старому, по привычке. Дак скажи, до чего дослужился-то? Чего таишься?

Федор Андреевич усмешливо дернул губой. В общем-то ему не хотелось себя называть, и он произнес со вздохом, даже с каким-то порицанием:

- Директором я, друг мой, директором.

- Директором?! Директором завода?! Ох ты мать честная!

- С тысяча девятьсот сорок восьмого года.

- Ну, Федор! Ну, молодец! Вот это я понимаю! - ликовал Фомич.- То-то я гляжу, какой-то ты не такой...

- Какой же? - с любопытством усмехнулся Федор Андреевич.

- Ну как тебе сказать?.. Дак и в разговоре чувствуется.

- Ерунда!

Фомич, смеясь, погрозил пальцем:

- Есть, есть! А вообще молодец! А я слышу: "Толкунов, Толкунов" на МРЗ, а самому невдо-мек, что это ты там командуешь. Думал, однофамилец. Ну да я больше там и не бывал, отвык помаленьку. Как-то ехал мимо, смотрю, заводоуправление новое, с колоннами. Фонтан бьет. А это, значит, ты все шуруешь.

- Ну, это давно построено.

- Дак чему удивляться: уж и город за эти годы вон какой стал, ничего от прежнего не оста-лось. И домов, в которых родились, давно нету. А ведь вспомнить, какой городишко-то был, с чего начинали, а, Федь?

- Как же, помню...

- Церкви, барахолки, булыжник на мостовой, воробьи середь улиц в конском навозе копают-ся. Бывало, бежишь на завод, а по городу телеги громыхают. Прямо как землетрясение. Фуры всякие, грабарки, пароконки... Утром весь город в тележном грохоте. Это когда они еще налегке, порожняком. А потом целый день уголь везут, кирпич, везут мешки, ящики... А сейчас от машин улицу не перейдешь. Во как переменилось!

- Да, большие перемены...- Федор Андреевич бросил в рот маслину.

- На главной городской площади возле исполкома и то коновязь стояла. Пока начальство заседает, конюха тем временем с таратайками внизу дожидаются, лошадям корм задают, на голубей в небе зевают. Личные водители!

Фомич дробно засмеялся.

- Дак и у нас на заводе тоже своя конюшня имелась. Ты, может, и не помнишь, а я сбруи чинил, помню. Шесть пар ломовых, два легких выезда, да еще директорский Буланый под седло. Это уж потом на заводе машины объявились, а до того все на лошадях: и железный прут для кузницы подвезти, и в банк за деньгами послать. Дак и Лыкину куда съездить. Помнишь Лыкина? Аким Климыча?

- Ну как же...

- Бывало, выйдет на крыльцо и - конюху Николаю: "Батя, коня! В исполком надо!" Во мужик был, а? Твоего росту, только посуше, два ордена боевого Красного Знамени на кумачовых бантах, баранья кубанка на левом ухе. Самого уха-то не было, шашкой отсечено, так он все кубан-ку кособочил, дырку прикрывал. Идет к конюшне, ноги уцепистые, плетью по сапогам пошлепы-вает. А то, бывало, разохотится, скажет конюху: "Ну-ка, бать, погоди, дай я сам, не разучился ли?" И сам взнуздает Буланого, седло затянет. Раза два с нами даже в ночном бывал. Это, значит, дед Николай соберет всех заводских лошадей под выходной и - за город, на свежую траву. Ну и я с ним иногда увяжусь. Сидим как-то, вот как с тобой, костерчик палим, чай греем. Вот тебе сам Лыкин к огню подходит. Примите, говорит, братцы, в подпаски. Соскучился я по вольной воле. Ох и порассказывал он нам тогда всякого... У него на спине звезда вырезана. Сам видел, когда на речке коней купали. Это он раненный к Дутову в плен попал... Ты ведь теперь как? Кнопочку нажмешь, вызовешь секретаршу, Даша или там Маша, позвони, мол, в гараж, к трем часам машина нужна... А Лыкин - не-е! Он, бывало, сам!

- Если сам седлал, значит, время лишнее было,- заметил Федор Андреевич.- Теперь и он по гаражам не ходил бы. Не те масштабы.

- Ну дак ясное дело! - согласился Фомич.- Об чем и разговор: далеко ушли от тех времен. Оно и верно, какие тогда масштабы? Всех-то заводишков по пальцам перечесть. Ну, наш МРЗ был... Кожевенный, на Терновке. Дрожжевой, крупорушка. Ну еще депо можно посчитать. А остальное - вовсе мелкота. Наш дак против других самый крупный. И гудок у нас побасовитей был. Бывало, загудят все разом пересмену - кожзавод с сипотцой, старичком; крупяной - тот высоко, по-бабьи. Тут и наш голос подает. Ну дак наш - ого! Шаляпин!

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.