Девчата нашего двора - Игорь Ковров Страница 15

слегка заветренные глазированные пончики. По привычке листая ленту своего смартфона и сидя за удобным столиком, отдыхающая старалась отвлечься от тяжёлых мыслей. Вполне возможно, что приходящие ей в мессенджер сообщения могли означать затяжной внутренний конфликт, разрывающий адресата на тысячи маленьких осколков, хотя ввиду значительного расстояния между субъектами общения об этом говорили лишь символы на белом фоне. Глафира не особенно горела желанием возвращаться из отпуска, кроме того её душу пронзал до боли рациональный критический взгляд на своего близкого человека, казавшегося в момент написания ответа таким бесконечно далёким. Вряд ли их чувства могли в одночасье перегореть, однако проверить их истинность, всамделишность, реальность совсем не помешало бы им обоим. В особенности ей: совсем не обязательно следящей за своей свободно загорающей фигурой девушке с таким аппетитом поглощать каллорийную выпечку, добавляя своему беспокойному сердцу скорости ударного ритма. С другой стороны, переживая мощный приступ стресса на грани панической атаки, отдыхающей Озерцовой было гораздо удобнее во время мимолётного перекуса. И пусть слегка позвякивает ложечка из нержавеющей стали, слегка покачиваясь на белоснежном блюдце — другим обитателям главного корпуса пансионата совершенно не понять душевных переживаний отдыхающей.

«Бог ты мой, что же с ним? Раньше он так не писал, и даже новую фотографию только что купленного спойлера в ленту не выложил: наверное, в его мальчуковойжизни произошли тектонические сдвиги, о которых она, Озерцова, разумеется, узнает постфактум. Вполне возможно, из-за вечерних пробок её Герман мог опоздать на футбольный матч любимой команды и отправиться за кефиром в ближайший круглосуточный продуктовый магазин — да мало ли что могло случиться с ним в эту самую минуту в спальном районе столицы? На её наручных часах маленькая стрелка неумолимо двигалась к цифре «восемь», а уже отправленные сообщения на номер абонента продолжали отображаться, как непрочитанные. Не то чтобы охватившая Глафиру паника напоминала материнские чувства к теряющему контроль ребёнку: он, этот ребёнок, вполне бы мог на долгие годы стать светом в её окошке. Они с Германом продолжали любить друг друга, если бы он ещё почаще отписывался о своих бесконтрольных передвижениях… И тогда он заберёт её, увезёт на своём тонированном спортивном звере, успокоит душу, нальёт в бокал игристого и согреет парой романтичных слов. Но почему именно сейчас, в этот летний подмосковный вечер она вынуждена коротать свой отдых терзаемой сомнениями насчёт потенциального избранника? Интересно, а когда они станут счастливыми родителями, её чадо также станет опускать сердце в пятки, держа его за яйца, а её психику — подвижной?

Бзз-бзз. Трень-брень. Смартфон неожиданно дрогнул в руке Глафиры, как раз в тот момент, когда слегка разнервничавшуюся девушку стало клонить в сон. Приподняв опавшую на уровень груди голову и приоткрыв глаза, Озерцова наконец получила долгожданный ответ. На её телефоне в этот момент светился дисплей, такими знакомыми буквами «Г Е Р М А Н» пробуждающий в ней настоящую гамму чувств. Лёгким движением руки она сняла блокировку, чтобы не только убедиться в успешной отправке всех своих волнующих слов, но и прочитать новые, ещё не открытые в новом окне мессенджера на дисплее.

ПРИВЕТ, Я ДОМА. ПРОСТИ ЗА МОЛЧАНИЕ, БЫЛ В ЗАПАРЕ. КОГДА ПРИЕДЕШЬ?

И сердце бьётся в упоенье… Теперь пазлы в голове девушки начали потихоньку складываться вперемешку с тихим облегчением и ощущением ватной головы. Ведь у её Германа вполне себе взрослая жизнь: некоторые заурядные события, скрашивающие одиночество и череда однотипных рутинных занятий. Он так и жил в отсутствие своей половинки, со дня на день перебиваясь дешёвыми обедами и редко протирая пыль на собственной жилплощади. Вероятно, их взаимные чувства ещё не угасли, и нет большой причины снова сомневаться в её собственном доверии к нему. Он ведь ответил, разве не так?

Озерцова вздохнула и провела дрожащей рукой по волосам. Любая мало-мальски знающая жизнь подруга сейчас с большим желанием прочла бы ей нотацию на тему бессмысленности оповещения со стороны мужчин об их передвижении с места на место. Глафира же ему не мамочка, в конце концов. Однако время шло, её нервное состояние оставляло желать лучшего, и главное, что спасло ситуацию — это его искренность.

Озерцова обернулась на барменшу и заказала ещё чашку горячего каппучино. Мужчины ведь такие разболтанные и безответственные. Во всяком случае большинство тех, кого помнил тот самый «Гранд Чероки». Присвистывали, глядя на причудливость интерьера во время гостевого посещения её квартиры. Намекали на обязательства, выпивая тяжёлые коктейли. Развлекались, прожигая жизнь, насквозь пронизанные цинизмом и озлобленностью. Ни следа от светлого пионерского прошлого. Того самого, что ещё теплилось в Германе. И порой доводило до трясучки. Глафира привстала и с лёгким звоном положила тарелочку с чашкой на стол. Перспектива спокойно проанализировать ситуацию, накачав себя кофеином, выглядит намного лучше нетрезвых разборок с мужчинами не самых моральных взглядов. Опять она себя накрутила, и что же скажет мама… Впрочем, Глафира сама ей наберёт, когда окончательно приведёт свои чувства в порядок. Крепко сжав смартфон в руке, она потихоньку набирала указательным пальцем нужный текст, с каждой новой буквой вдыхая в себя больше воздуха:

ЧТО-ТО ТЫ ДОЛГО. МНЕ ЕЩЁ ДВА ДЕНЁЧКА. ЗАСКОЧИШЬ — УДИВЛЮ ЗАГАРОМ.

Ей показалось, что набранное прозвучит более убедительно затёртых фраз о любви, ведь самое главное отдыхающая уже успела сообщить. Первое: возбудила в мужчине желание к себе и информативно поведала о тех днях, которые осталось прожить до их встречи. Он ведь заедет за ней, верно? Ещё одну неделю одинокого просмотра ленты подписчиков Глафире не выдержать. На самом деле, очень грустно и тяжело принимать человека со всеми его недостатками в то время, как в долгой очереди её кавалеров попадались самые сомнительные элементы. Жизнью Озерцовой правила вовсе не она сама, и даже не её мама. Чаще всего в тоскливом прошлом случалось так, что над ней брали верх эмоции. Глафира совсем не хотела признаться себе в том, что её чувства к нему не только взаимны, но и в ряде случаев иррациональны. Герман со всех сторон был хорош, но она была настроена видеть в нём это самое хорошее. Её совсем не интересовали мнения окружающих о своей личной жизни. Иначе из неё не получилось бы той самой Озерцовой, знакомой друзьям своими особенностями. А Герман… В Германе был пионер. И она продолжала его любить.

Глава девятнадцатая

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — «Технопарк».

Поезд метро какое-то время петлял в темноте тоннеля, а после с тихим грохотом выехал на солнечный свет, показав всем своим пассажирам