Готические истории - Коллектив авторов Страница 15

– Я пришел признаться в двойном убийстве. Пожалуйста, арестуйте меня.

Суперинтендант уже несколько часов пытался написать отчет о «преступных племенах»[8] в своем округе. Многолетний опыт сделал его ходячей энциклопедией их порядков и обычаев, и он с первого взгляда мог определить, к какому племени принадлежит любой нищий бродяга. Но писательского опыта у него было куда меньше, чем полицейского. В попытках заполнить две страницы отчета материалом, которого умелому писателю хватило бы на толстую книгу, несчастный суперинтендант догрызал деревянный конец пера. Он был слишком погружен в процесс, чтобы уловить смысл слов Трэверса, но обрадовался возможности хотя бы ненадолго отвлечься от мучительного сочинения казенных фраз и, поднявшись, сердечно произнес:

– Слава всевышнему, Трэверс, рад вас видеть, входите же, присаживайтесь и выпейте виски с содовой! Эй, бой, принеси нам по стаканчику. Я полагаю, вы пришли поговорить о деле фальшивомонетчиков? Или, дайте подумать, об убийстве маленькой Кришнабай?

– Нет, вовсе нет. Я пришел не по этим вопросам, суперинтендант-сахиб, – сказал Трэверс, машинально используя индийскую форму обращения, – я только что совершил двойное убийство и пришел сдаться.

– Двойное убийство? Какого черта, что за околесицу вы несете? Если вы пришли морочить мне голову, старина, у меня сейчас нет на это времени, как-нибудь в другой раз. Но, прежде чем вы уйдете, давайте все-таки выпьем. Кому же хочется пить в одиночку, а? Ха! Ха! – добродушно рассмеялся полицейский.

– Нет, суперинтендант-сахиб, я не шучу, – ответил Трэверс серьезно. – Я на самом деле совершил двойное убийство. Пожалуйста, пойдите и посмотрите сами.

Через четверть часа Докинз, одетый в белую униформу, в сопровождении четырех констеблей был готов следовать за Трэверсом.

– А теперь пойдемте посмотрим, что привиделось вашей сивой кобыле.

Трэверс не ответил, и все десять минут, пока они шли до дома помощника судьи, никто из них не сказал ни слова. На месте они увидели толпу встревоженных слуг, которые тут же заголосили: «Сахиб убил свою мэмсахиб и доктора-мэмсахиб! Сахиб убил свою мэмсахиб и доктора-мэмсахиб!»

Суперинтендант, наконец, начал понимать, что Трэверс его не разыгрывает, и, войдя в бунгало, в этом удостоверился.

Повернувшись к одному из констеблей, Докинз приказал ему вызвать заместителя суперинтенданта, хана сахиба Махмуда Хана, чтобы тот начал дознание. А он сам и Трэверс в сопровождении двух констеблей отправились к дому хана бахадура[9]. Последний, отставной заместитель магистрата округа, парс, чуть не свалился со стула, когда его попросили принять признание Трэверса.

– Дело в том, – заявил Трэверс, – что жена моя мне наскучила, и я ее ревновал. Я хотел от нее избавиться и заодно наказать ее за то, что она флиртовала с… с…, – мунджиа не знал по имени никого из офицеров, так что к концу фразы запнулся, – с некими военными джентльменами. Когда я пришел домой, она сидела в гостиной, и я решил ее убить. Я снял со стены кинжал, подошел к ней и нанес удар. Тогда эта глупая женщина, мисс Смит, начала верещать, вы же знаете, как болтливы эти медицинские миссионерки, так что я решил убить и ее.

Признание записали слово в слово. Трэверса на ночь заключили под стражу. Суперинтендант вызвал по телеграфу первого заместителя окружного магистрата, и следующим утром Трэверс предстал перед магистратским судом. Магистрат записал все представленные полицией доказательства так коротко, как только мог; и, когда Трэверс подтвердил свою вину в двух убийствах и согласился с тем, что его признание записано верно, было принято решение передать дело в Высокий суд Бомбея.

В день суда над Трэверсом весь Бомбей пришел в необычайное волнение. Зал заседаний был забит до отказа; сотни желающих не смогли попасть внутрь. Дело Трэверса рассматривали первым. Облаченный в красную мантию судья восседал под мечом правосудия. По обе стороны от него расположились шериф и главный магистрат президентства. Так как судили англичанина, то все девять присяжных тоже были англичанами. Трэверс отказался нанимать защитника, так что один из членов Коллегии адвокатов, англичанин, лично знавший обвиняемого, добровольно взял защиту на себя. Но и он мало чем мог помочь, потому что Трэверс настаивал на своей виновности, а медицинские свидетельства подтверждали его абсолютную вменяемость. Защитник попытался использовать предполагаемую ревность из признания Трэверса, чтобы оспорить степень тяжести преступления. Но генеральный прокурор президентства указал на то, что ревность Трэверса никак не оправдывает убийства мисс Смит. Судья коротко подвел итог прениям, и присяжные, не просовещавшись и десяти минут, вынесли вердикт – виновен в убийстве, – но в дополнение к своему решению настоятельно рекомендовали суду смягчить наказание. Вряд ли они сами смогли бы объяснить, почему так поступили. Но в одном они были уверены точно – ни один человек в здравом уме не стал бы вести себя как Трэверс. А если он все-таки в здравом уме, значит не все факты известны суду.

Судья был рад возможности не выносить смертный приговор человеку, которого знал лично и до недавнего времени уважал. К явному неудовольствию Трэверса судья приговорил его к пожизненному заключению. Обвиняемого увели, и судья приступил к следующему делу.

Трэверса отправили в тюрьму Йеравада, где он с самого начала удостоился пристального внимания ее суперинтенданта – капитана Джеймсона из Индийской медицинской службы. С Трэверсом он не был знаком, но чувствовал, что за его поступком скрывается какая-то ужасная тайна. Охранники, переняв манеру суперинтенданта, уважительно обращались с Трэверсом, и он отвечал им тем же. Его стали считать одним из самых образованных и благовоспитанных заключенных, которых когда-либо видели в этой тюрьме. Но это было затишье перед бурей. Мунджиа не имел ни малейшего намерения оставаться в теле Трэверса хоть на минуту дольше, чем необходимо. Раз двух убийств недостаточно для смертного приговора, значит он совершит третье. Здесь он действовал наверняка: согласно Уголовному кодексу Индии, если убийство совершал приговоренный к пожизненному заключению, то наказанием для него могла быть только смерть. Вскоре Трэверс попросил достать ему индийские булавы. Он объяснил, что привык заниматься с ними по полчаса каждое утро и что эти упражнения необходимы ему для здоровья. Джеймсон был рад помочь в такой пустяковой просьбе и в тот же вечер принес Трэверсу свою запасную пару.

Чтобы усыпить бдительность суперинтенданта, Трэверс рассыпался в благодарностях. Взяв булавы, он прокрутил их один раз в воздухе, затем той, что была в правой руке, со всей силы ударил Джеймсона по голове. Несчастный офицер упал с разбитым черепом