Наталья Решетовская - Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены) Страница 16

Первое письмо было из района Джамбульской области. Вот оно.

"Здравствуйте, дорогой Александр Исаевич!

Это письмо пишут Вам очень уважающие Вас бывшие коктерекские коллеги Сырымбетов Зейнегазы и Есенбаев Ергали. Мы, как Ваши бывшие коллеги и ученики Коктерекского района, высоко ценили и гордились теми знаниями, которые Вы давали учащимся... Высоко ценили Ваши литератур-ные труды. Читая Ваши литературные произведения, всегда радовались и гордились, что Вы были нашим земляком.

Александр Исаевич! Мы, прочитав статью в "Литгазете" "Идейная борьба. Ответственность писателя" от 26.06.68, очень были огорчены тем, что Вы, являясь советским писателем, сразу не дали должного отпора буржуазным клеветникам и не выступили против действий зарубежных издательств"1.

1 Сырымбетов 3., 02.10.68.

После выраженной надежды, что Александр Исаевич исправит свои "ошибки", письмо заканчивалось так: "Мы уверены, что Вы, как советский педагог и писатель, будете выступать против буржуазных клеветников. И будете на передовой линии идеологического фронта".

Поскольку второй корреспондент - Есенбаев - не был в прошлом ни коллегой, ни учеником Александра Исаевича, он ответил только одному из них, которого хорошо помнил, З. Сырымбетову:

"Дорогой Зейнегазы!

Я очень рад был, обнаружив на письме обратный адрес: хоть и не Кок-Терек, но Ново-Троицкое. Жил я там по принуждению, а вот в памяти осталось, как родное место, и я с теплотой вспоминаю тамошних друзей по школе и бывших учеников... Но никто не пишет, после многих лет - ты первый... Однако меня очень огорчает, что за дальностью и за отсутствием информации ты стал доверчивой жертвой этой статьи... А статья состоит на три четверти из умолчаний, на 1/4 - из лжи...

Если я давно отрекся от "Пира победителей", никогда никому его не показывал - то его выкрали и о нем пишут как бы о печатной вещи. Если я настаиваю на печатании романов "Раковый корпус" (где, кстати, пишется и о Кок-Тсрске и вообще о Казахстане) и "В круге первом", - то именно о них ничего путного не сообщается. Если я представил спою (от руки) запись совещания от 22.09.67, то Секретариат СП уже больше года не рискует опубликовать истинные протоколы. Если я 21 апреля протестую против печатания "Ракового корпуса" за границей - то "Литгазета" (см. статью) два месяца затягивает опубликование моего протеста, потому что ей хочется именно, чтоб "Раковый корпус" был напечатан на Западе, а не у нас.

Так что, дорогой друг, не спеши судить издали и верить недобросовестным людям", - с горечью заканчивает свое письмо Александр Исаевич.

Однако этим дело не кончилось. Через некоторое время пришло еще одно письмо уже от целой группы товарищей, по большей части бывших коллег Александра Исаевича (6 человек). Еще двое подписавшихся было в свое время учениками его. Одна фамилия была стерта: кто-то отказался подписать! Письмо было написано от руки, на клетчатой бумаге, вырванной из тетради:

"Товарищ Солженицын!

Мы, члены педагогического коллектива средней школы имени С. М. Кирова Мойынкумского района Джамбулъской области, обращаемся к Вам, бывшему своему коллеге, для многих из нас - учителю (только две подписи бывших учеников! Н. Р.), ныне члену Союза советских писателей. Недавно, прочитав статью в "Литгазете"... мы были потрясены фактами, изложенными в статье, и возмущены до предела Вашим недостойным поведением. У нас просто не совмещаются понятия и представления.

Ведь мы знали Вас как действительно человека многоопытного, имеющего высшее физико-математическое образование, следили за Вашими первыми литературными успехами, были рады, что для многих из нас Вы были учителем и коллегой по работе. Как же могло случиться, что Ваши "литературные труды" стали постоянно появляться за границей, причем извращая нашу советскую действительность, а Ваше имя взято на вооружение реакционной западной пропагандой и широко используется в провокационных антисоветских целях? Нам 'просто трудно поверить в то, как мог гражданин Советского Союза, педагог по образованию, измываться над смелыми, чистыми, мужественными подвигами советских героев, чья жизнь была отдана счастливому будущему Родины, над всем тем, чему мы учим и воспитываем подрастающее поколение. А если у Вас чиста совесть, так разрешите спросить, почему Вы категорически не отвергаете попытки зарубежных пропагандистов приписать Вам недружелюбные высказывания о советской литературе и почему нет Вашем настойчивого, открытого протеста против беззаконного опубликования на Западе Ваших произведений? Все зависит от Вас, а нам хочется верить, что Вы одумаетесь и вместе с пародом и партией войдете в новые битвы за торжество коммунизма.

Ваши бывшие коллеги по работе: Черноусова Ф. И., Беллерт Ф. Г., Гисанов Б. Г., Баданова А., Нусс В. А., Сорокина Л. П.

Ваши бывшие ученики Шмидт Е. И., Жанабаев Амангельды"1.

1 Коллеги и ученики по работе в Кок-Тереке, ноябрь 1968 года.

На это письмо Александр Исаевич ответил, направив одновременно копию в Джамбульское облоно. Я приведу ответ почти полностью, ибо он фактически является ответом "Литературной газете".

"Уважаемые коллеги и бывшие ученики Фрида Ивановна,

Фридрих Генрихович, Виктория Нусс, Байрам Гасанов, Лиза Шмидт,

Амангелъды Жанабаев!

Ваше письмо и удивило, и огорчило меня.

Удивило, между прочим, тем, что оно написано не после июньской статьи и даже не в начале учебного года, когда Вы собрались из отпусков и могли ту статью обсудить, - а еще двумя месяцами позже...

Огорчило тем, что Вы не очень-то внимательно прочли статью "Литгазеты", не заметили ни ее странностей, ни ее умолчаний, ни ее искажений (не все, но кое-что Вы могли заметить), тем не менее не поколебались принять на веру выводы анонимных авторов статьи (почему они не подписа-лись, подумайте? потому что не хотят потом краснеть перед историей) и обратились ко мне с довольно резкими выражениями.

Не буду подробно говорить о мелких передергах статьи:

- что из командира фронтовой разведывательной батареи я там сделан командиром как бы тыловой ("зенитной");

- что мое заключение представлено (словами "отбывал наказание", а не "подвергался необоснованным репрессиям") как законное;

- что я на фронте был "последние годы" (с конца 1942-го по февраль 1945-го - это "последние"...).

Но посмотрите, сколько других явных странностей или умолчаний:

1. Меня обвиняют, что я "не принимаю участия в общественной жизни Союза писателей". Но куда ж более "принимать участие", как послать IV Всесоюзному съезду СП принципиальное программное письмо, касающееся всей деятельности Союза СП! Письмо это упоминается в статье - кстати, впервые и как будто всем известное. А между тем секретариат СП и "Литгазета" утаили его от читателей. Оно никогда не было ни напечатано, ни оглашено на съезде. Если оно содержит неверные уязвимые положения - вот бы его и напечатать, и уличить меня в ошибках. Но его утаили, потому что НА НЕГО НЕЧЕГО ОТВЕТИТЬ. Потому и было оно послано "по 250 адресам", да не "разным", а - писателям лично и в редакции литературных газет всех наших республик, чтобы литературные работники все-таки прочли его. В одном-то экземпляре его бы сразу спрятали.

2. Если моя запись секретариата сделана "тенденциозно и крайне необъективно" - что мешало секретариату опубликовать ПОЛНУЮ СТЕНОГРАММУ указанного заседания и таким образом опровергнуть меня? То, что истинное содержание заседания НЕ В ПОЛЬЗУ СЕКРЕТАРИАТА, СП.

3. Вы можете видеть, что мое письмо в "Литгазету" с протестом против печатания "Ракового корпуса" за границей написано 21 апреля, "Литературная же газета", цедя сквозь зубы, печатает его ЧЕРЕЗ ДЕВЯТЬ НЕДЕЛЬ. Почему??? В апреле еще только появились первые отрывки в газетах, еще можно было все остановить, повесть стала появляться в Европе лишь летом. Зачем же. было ДВА МЕСЯЦА держать мое письмо в тайне? Затем, что кое-кто в секретариате, так и хотел: чтобы повесть появилась не у нас, а на Западе, и тогда можно будет утаить ее от нашего читателя.

4. "Литгазета" распространяется о "Пире победителей", написанном в лагере 20 ЛЕТ НАЗАД, никогда никому не показанном, выкраденном с места хранения и ТОЛЬКО ТАК ставшем известным и ТОЛЬКО ТЕМ, кто его захватил, никому больше ни у нас, ни на Западе. Автор протестует против оглашения этой пьесы - так о ней "Литгазета" охотно рассуждает.

5. Напротив, автор настаивает, чтобы были напечатаны его романы: "В круге первом" и "Раковый корпус" - так их всячески скрывают от читателя. Например, что Вы могли понять о них из статьи "Литгазеты"? Какое время они описывают? какой круг персонажей? место действия? какие проблемы поднимают? каков их объем? каков язык их? удались они или не удались художест-венно? Вы ничего не узнали об этом! И вам достаточно в 1968 году (не в 1937-м), что анонимный автор статьи, которого Вы никогда не найдете и не узнаете, назвал один мой роман "злостной клеветой"! Вам этого достаточно, чтобы уже не сомневаться, что так оно и есть. Вот так, друзья, повторяется история. А потом будете когда-нибудь, через 10-20 лет говорить: а мы поверили... а мы не знали!