Рустам Ибрагимбеков - Структура момента Страница 16

Присутствие незнакомого человека в прихожей никак на него не повлияло; продолжая страдальчески морщиться, он яростно ударил кулаком по столу.

Вопрос, на этот раз произнесенный без всякого опасения разбудить ребенка, опять был пропущен им мимо ушей.

Из соседней двери выскочила женщина в тюрбане. Худые руки ее, оголившиеся по локоть, были трагически заломлены. Не задерживаясь в прихожей, она вбежала в комнату, где продолжал неистовствовать мужчина в синем костюме. Дверь за ней захлопнулась со страшным шумом. Но даже это не разбудило спящего в кроватке ребенка, во всяком случае плача не послышалось.

Из двери, откуда появилась женщина в тюрбане, выглянула еще одна женщина. И недоумение, охватившее меня с момента появления в этой странной квартире, мгновенно исчезло. Я увидел удивленное бледное лицо с темными глазами и крупным (хотя и красиво очерченным) носом, делающим его чуть смешным; лицо светилось такой внимательной доброжелательностью, что я сразу же ощутил в себе желание понравиться этой женщине. Конечно же, я легко узнал ее; по сравнению с изображением на фотографии невеста Алика только чуть поправилась.

- Вы Аля? - опросил я скорее для того, чтобы дать понять, к кому пришел.

- Да... - Она продолжало разглядывать меня все с тем же доброжелательным любопытством. - Испугались?

- Немного.

- Они глухонемые... Вы ко мне?

- Да...

Она смущенно улыбнулась:

- Я не могу вас впустить. Я не одета... У вас какое-нибудь дело?

- Да.

Видимо, она решила, что я могу объяснить причину своего появления в нескольких словах, не входя в комнату, и поэтому выжидательно молчала, одновременно прислушиваясь к шуму, доносящемуся из комнаты соседей.

- Скандалят, - опять улыбнулась она.

- А ребенок тоже? - я замялся.

Она мгновенно погрустнела, от легкого кивка рассыпались по плечам волнистые темно-каштановые волосы, до этого собранные пучком на затылке.

- Да, по наследству... - Она опять умолкла, давая мне возможность изложить свое дело.

- Мне нужно поговорить с вами, - сказал я. - Я товарищ Алика...

- А-а-а, вы Эдик из Москвы, - сразу же догадалась она, - Алик много рассказывал о вас... Извините, я сейчас... У нас примерка шла. Я сейчас...

Глухонемые соседи, увлеченные выяснением отношений, начали двигать мебель, во всяком случае пол и стены задрожали. Впустив меня в комнату, Аля (два куска вывернутой наизнанку ткани были закреплены на ней булавками) побежала их успокаивать.

В небольшой комнате было довольно много книг, что меня приятно удивило (Алик прочитал за всю жизнь - в очень раннем детстве - единственную сорокавосьмистраничную книжку "Случай на границе" про пограничника Карацюпу и умудрялся на все случаи жизни находить в ней полезные мысли), на кровати лежал раскрытый чемодан с одеждой, на полу валялись остатки летней ткани той же расцветки, что и будущее платье. Альбома с роковыми фотографиями видно не было; надо же, чтобы он выплыл откуда-то именно в день визита этой сплетницы Соньки!

Шум у соседей стих, и тут же появилась Аля.

- Успокоились... Он недоволен тем, что она плохо за ребенком ухаживает.

- А как вы это поняли?

- Садитесь. Я их язык знаю... Специально выучила, чтобы мирить, когда ссорятся.

Она поймала мой недоверчивый взгляд и, рассмеявшись, сделала несколько быстрых жестов руками.

- Это означает: сейчас я поставлю чай.

- А как сказать, спасибо, я уже пил?

Она еще раз продемонстрировала свое знание языка глухонемых, чем я откровенно восхитился.

- Здорово! И выразительно очень!

- В Москве целый театр есть. Мимики и жеста называется. Не бывали?

- Нет... Я вообще редко где бываю.

- Работы много?

- Да.

- Алик рассказывал. А я, когда была в Москве, почти каждый день в театр ходила. Даже на Таганку попала.

- Вы бывали в Москве?

- Да, один раз. После третьего курса. - Она вздохнула и грустно улыбнулась; впрочем, через мгновение на лице ее снова появилось веселое выражение. - Теперь вся надежда на Алика - обещал свезти сразу после свадьбы. Мне это как хлеб нужно... Я режиссер, - тут она очень мило заважничала и задрала свой хитрый нос, - хоть и самодеятельного театра, но все равно режиссер...

Просто непонятно, как Алику удалось увлечь ее своей особой, и это при том, что он примерно сантиметров на десять ниже ее ростом и килограммов на пять легче. Подумать только, невеста Алика - театральный режиссер! Впрочем, бывшая невеста. И надо ей об этом объявить. Тянуть больше не было смысла...

- Вы хотели мне что-то сказать? - помогла она мне, прервав возникшую паузу.

Я вытащил из кармана фотографию, вернее две ее половинки.

- К сожалению, я с малоприятной миссией...

Она склонила голову к фотографии и аккуратно совместила половинки.

- Откуда это у вас? - В поднятых на меня глазах не была ни капли смущения.

- Алик дал.

Только чуть поджавшаяся нижняя губа выдавала некоторое напряжение, возникшее в ней после этого сообщения.

- Плохо, - произнесла она совершенно спокойным голосом. - Алик не из тех, кто может простить такое...

- Да, это так, - согласился я.

Все оказалось гораздо проще, чем я предполагал, и причиной тому была удивительная понятливость этой девушки. И конечно же ее потрясающее самообладание.

- А как это к нему попало? А впрочем, какая теперь разница? Усмехнувшись, она взяла фотографию в руки. - Снимок подлинный. А за грехи полагается расплачиваться. Бедный Алик! Он очень переживает?

- Да.

- Что же теперь будет? Наше семейное счастье, как я понимаю, под ударом?

- Да, похоже на то.

- И вас прислали специально, чтобы сообщить мне об этом?

- Да.

- Сочувствую. А почему выбор пал именно на вас?

- Не знаю. Наверное, потому, что я меньше других вас знаю.

- Да нет. Видимо, Алик решил, что вам будет легче это сказать.

- Почему же?

- Ну, вы - столичный деятель. В таких ситуациях, наверное, не раз оказывались.

- По-моему, вы хотите меня обидеть.

Она пожала плечами.

- Я только предполагаю.

Мы помолчали. Дело было сделано. И пора уходить. Просто необходимо было встать и направиться к дверям. Естественно, что и она этого ждала. Хотелось, наверное, побыть одной...

Только теперь тщательно скрываемое внутреннее напряжение начало проступать во всем ее облике, проявляясь постепенно, как пятнышко крови из-под белой ткани; стала заметней сутулость, обозначились морщинки вокруг рта, бледность лица показалась теперь неестественной, какой-то парфюмерной. Вне всякого сомнения, ей было не меньше двадцати пяти, если не больше, а в первый момент знакомства она выглядела значительно моложе. И все же удивительно, чем пленил ее Алик? Не рассказами же о необыкновенных приключениях пограничника Карацюпы?! Не выдержав, я, вместо того чтобы встать и уйти, спросил ее об этом, не упоминая о Карацюпе, конечно, и вообще стараясь никак не принизить Алика. В какой-то мере это мне удалось; в конце-концов, совсем ведь не обязательно, говоря о несоответствии двух людей друг другу, уточнять, кто из них хуже, а кто лучше, просто разные - и все! Ведь даже нескольких минут общения достаточно, чтобы понять, как мало общего у нее с Аликом. Или я ошибаюсь?

Она ответила не сразу, в течение нескольких секунд совершенно откровенно вглядываясь в меня, как бы определяя, можно ли мне довериться. И наконец решилась: смешно говорить об этом сейчас, после того, что произошло, но разве нужно быть большим психологом, чтобы разобраться в Алике? Конечно же они разные люди, и она знала это с самого начала...

И, несмотря на это, все равно собиралась выйти за него замуж?! Пусть она простит, если может, мою бесцеремонность, но трудно сдержаться, потому что совсем недавно я сам испытал нечто похожее. Правда, тот человек - полная противоположность Алику; там все наоборот было - гораздо больше свободы от так называемых условностей, чем хотелось бы, но это уже детали, а главное, было вот такое же несоответствие во всем - во вкусах, в оценках людей, в общем во многом... Чем это кончилось? Ничем хорошим, конечно. Расстались. Она ушла к другому. Во всем том, что я сейчас рассказываю, удалось разобраться гораздо позже. Она продолжала, как прежде, клясться, что любит меня, и я верил. И лишь недавно окончательно освободился от иллюзий, поняв наконец, насколько мы разные люди.

Она слушала с интересом, и не потому, что ее взволновала история моих отношений с Ниной, - увлек сам разговор, сама возможность говорить о чем бы то ни было с такой откровенностью! И поэтому я решился еще раз повторить свой вопрос: чем же все-таки объясняется ее желание выйти за Алика, хоть он очень славный парень, добрейшая душа? Что ею двигало? Не любовь же!

Да, не любовь! Она и не скрывала этого. Собственно, и нужды никакой не было. Можно подумать, кто-то этим интересовался. Во всяком случае, не Алик; ему важно совсем другое, ему нужна девушка, которой можно доверить быть матерью его будущих детей, порядочная, здоровая, не уродка... Понятно, что согласие молоденькой девушки ему получить трудновато, поэтому он присматривался к тем, кто постарше. И в один прекрасный день заприметил ее. Двадцать пять по местным представлениям - много; что-то вроде старой девы, естественно, мечтающей выйти замуж, а значит, не очень разборчивой. Так оно и оказалось: он сделал предложение, она его приняла. Потому что полюбить она уже вряд ли кого-нибудь полюбит, а хочется иметь семью, детей, дом. Работой своей она увлечена, но жить одной в таком городе сложно, одинокая женщина мозолит всем глаза, каждый считает своим долгом что-то предложить, пристать, задеть. В общем, устала...