Синяя соляная тропа - Джоанн Харрис Страница 16

льдами, через которые корабль уже не прошел бы. Ледяные пустоши пересекали моржи и белые медведи. Здесь лежали заселенные птицами острова, на которых из растительности не встречалось ничего, кроме лишайника, мха и обширных зарослей темных водорослей, покачивавшихся на воде: ламинарии, баддерлока, химанталии и разных красных. Здесь скрывались величественные ледяные пещеры, в которых голос ветра выводил замысловатые мелодии. Здесь обитали колонии тюленей, морских свиней и ту́пиков. И здесь появлялось северное сияние, которое мерцало во тьме долгой-долгой зимней ночью, похожее на паруса небесного корабля.

«Кракен» бросил якорь с укромной стороны Сул-Скерри, где смотритель маяка дожидался своего трехмесячного запаса бренди, пива, сыра и книг. Капитан предупредил, что все это добро надо отвезти на шлюпке и в нее нужна команда человек из четырех. Заплатят им костью – китовой, моржовой – и бивнями нарвала, которых у смотрителя в достатке. Никто не знал, откуда он берет такие ценности, но ходили слухи, будто старик торговался с шелки. На самом деле о нем вообще мало что было известно, и моряки редко виделись с ним вживую. Обычно они оставляли товар на камнях, а наутро возвращались за оплатой, поскольку смотритель был настоящим отшельником и не жаловал гостей.

Шелки не составило труда получить место в шлюпке. Матросы не спешили расставаться с уютными теплыми койками, и когда подошло время выбирать добровольцев, все они сказали: «Пусть Макгилл плывет. Если он упадет за борт, никто горевать не станет».

Юноша принял понурый вид, но на деле очень обрадовался. Он с готовностью сел в шлюпку, и туда же последовали китобой, старший помощник и ответственный за съестные припасы на корабле. Все оделись в шубы, кожаные перчатки, меховые шапки и сапоги с подкладкой из тюленьей шкуры, но шелки все равно страдал от лютого холода.

Остальные матросы, довольные тем, что их не выбрали, остались играть в карты и греться у котлов для вытапливания китового жира. Даже если смотритель к ним не выйдет, все равно приятно сбежать ненадолго со шхуны. После разговора с девушкой из клана Серых Тюленей ему тяжело было находиться в окружении людей, и он жаждал сойти с корабля, пусть даже на короткое время. Одним словом, юноша радовался отправлению и с надеждой и любопытством искал взглядом смотрителя.

– Вполне вероятно, мы его не увидим, – сказал старший помощник на вопрос шелки. – Смотритель маяка на Сул-Скерри странный, непростой. Не зря его, в конце концов, прозвали Сáмах, что значит «тихий». Он редко с кем заговаривает, а улыбается и того реже. Похоже, старик ненавидит весь род человеческий, а тот ненавидит его в ответ.

Однако в этот раз смотритель встречал их лично, стоя на крошечной пристани меж камней, – высокий и угрюмый, одетый в меха с ног до головы, а подле него лежали узкие сани, на которых он, очевидно, собирался отвезти продукты к маяку.

Шлюпка подошла к причалу, и шелки выпрыгнул на сушу, чтобы ее привязать. При этом он позволил капюшону соскользнуть с головы, чтобы смотритель увидел его темную кожу, блестящие черные волосы и черты, каких не было ни у кого из других членов экипажа.

Смотритель пристально глядел на шелки. Сам он был высокий и крепкий, мускулистый на вид, с длинными седыми волосами, завязанными и убранными под капюшон обитой мехом штормовки. Лицо его скрывалось за шарфом, но глаза были видны – темные и холодные, как океан. Взгляд старика задержался на шелки, а затем он заговорил хриплым голосом, словно отвык от речи.

– Мои товары?.. – начал он, и старший помощник тут же указал ему на ящики.

– Все здесь. А где оплата?

– Вот она, – ответил старик и кивнул на моржовые бивни, привязанные к деревянным саням. – Можете забрать ее прямо сейчас, но выдайте мне одного из ваших, чтобы помог дотащить сани до дома. Я уже немолод, а тропа здесь крутая.

– Конечно, – согласился старший помощник и махнул рукой шелки, который тут же шагнул вперед.

– Идем за мной, и не поскользнись, – сказал ему смотритель.

Затем он погрузил ящики на сани, и шелки повез их по ледяной корке в сторону маяка, что возвышался на камнях подобно длинному пальцу, указывающему в снежное небо.

Предостережение старика не было напрасным: шелки с трудом поднимался по крутой тропе, покрытой черным льдом, под которым застыли мох и бледный лишайник, который называли морской слоновой костью, – они мерцали подобно сокровищам лунной королевы. Смотритель показывал дорогу, шелки тащил сани, и вскоре они добрались до самой высокой точки шхер.

Там старик замешкался, снова взглянул на шелки, но только кивнул ему в знак благодарности и прощания и развернулся к двери.

– Подождите! – окликнул его шелки.

Смотритель обернулся.

– Мне показалось, вы меня узнали. Там, на пристани. Вы знаете, кто я такой? Вы встречали моих сородичей? – спросил юноша.

Он снова откинул капюшон, показывая по-тюленьи карие глаза и черные как уголь волосы. Старик смерил его взглядом и пожал плечами.

– Что ж, возможно. Или ты просто мне кого-то напомнил. Как тебя звать?

– Меня называют Койгрих Макгилл, «чужестранец», но для меня это такое же имя, как для вас – Сáмах.

Старик улыбнулся уголком губ.

– Все это неважно. Возвращайся к своим товарищам. Ты еще молод и силен. Бьюсь об заклад, у тебя и жена есть.

Шелки кивнул.

– У меня тоже была когда-то. Рыжая ведьма с островов. Красивая и коварная – таких только средь Народа и встретишь. Она предала меня, и сам я стал предателем своего племени.

Шелки замер, услышав эти слова.

– Что произошло?

Смотритель покачал головой.

– Нет смысла ворошить прошлое. Это ж все было уже давно. Мои знания ни на что не годны и только терзают мне душу. Возвращайся к своей жене, жизни и сну наяву. Я же этому предпочитаю одиночество, камни и крики буревестников.

Сердце шелки быстро колотилось от волнения, и он поспешно спросил:

– О каких знаниях вы говорите? Что вам известно? Кем была та девушка с рыжими волосами и где она сейчас?

Старик пожал плечами.

– А мне откуда знать? С тех пор целая жизнь прошла. Я тогда был еще молод. Подарил ей ребенка, которого полюбил больше всего на свете. А потом моего малыша покрестили в деревенской церкви, в одежке из превосходной тюленьей шкуры, и когда жена дала мне подержать сына и я коснулся этой шкуры, ко мне вернулись воспоминания.

Он вздохнул и продолжил:

– Говорят, с шелки спадают узы, стоит ему коснуться своей шкуры. Но жена разрезала мою на лоскуты и