Михаил Салтыков-Щедрин - История одного города. Господа Головлевы. Сказки Страница 161

70

Фантастический путешественник (стр. 89). — В путешествии Фердыщенко с достаточной ясностью высмеяна помпезность и бессмысленность путешествий российских монархов по стране, начиная с известного путешествия Екатерины II в Крым.

71

Стр. 90. «Вам бы следовало корабли заводить…» — Поражение в Крымской войне 1853–1856 годов лишило Россию флота. С конца 60-х годов создание флота (особенно торгового) широко обсуждалось в русской печати.

72

Стр. 92. Марфа Посадница — жена новгородского посадника И. Борецкого, героиня повести Н. Карамзина (1803), заключаемой мыслью, что победа Москвы над Новгородом (как и казнь героини) оправдана тем, что «польза народная во веки веков будет любезна и священна самодержцам российским».

73

Стр. 93. Потому что это были ассигнации. — Первоначально ассигнации обеспечивались свободным разменом на золото и серебро, но к концу XVIII века размен был прекращен, и ассигнации обесценились.

74

Войны за просвещение (стр. 93). — Тургенев, прочитав эту главу, «хохотал до чихоты» (письмо П. В. Анненкову 27 января 1870 г.) В статье об «Истории одного города» он пояснил природу смеха, порождаемого щедринскими произведениями: «Я видел, как слушатели корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то почти страшное в этом смехе, потому что публика, смеясь, в то же время чувствовала, как бич хлещет ее самое».

Тургенев подметил в этой главе полемику Салтыкова-Щедрина с ним («Он нет-нет, да и заденет меня; но это ничего не значит: он прелестен…» — в том же письме Анненкову). Исследователи указывают на элементы пародирования тургеневских «Призраков». Но, кроме того, — и на это обратил внимание в № 5 «Отечественных записок» за 1869 год П. Л. Лавров — писатели по-разному трактовали пресловутую цивилизацию. Потугин в «Дыме» развивал идею о настоятельной необходимости цивилизации для России. Салтыков-Щедрин показывал, что такое на самом деле эта цивилизация, внедряемая в жизнь градоначальником, отправляющимся походом против обывателей ради этой цивилизации: «…У героев г. Щедрина, — писал П. Л. Лавров, — я нахожу несравненно более понимания, чего они хотят и каковы таковы бывают вещи и дела на сем свете, гораздо более смысла, чем у г. Потугина с его растянутою ци-ви-ли-за-ци-е-ю».

Тургенев в своей статье отмечал, что Салтыков-Щедрин «знает свою страну лучше, чем кто бы то ни было». Справедливость этого замечания подкрепляется следующим фактом, художественно преломленным писателем в «Войнах за просвещение»: в годы вице-губернаторства в Рязани Салтыкову-Щедрину пришлось заниматься следственным делом крестьян, которые сопротивлялись затеянному помещицей переселению на «новые места». Когда в имение после усовещеваний, а затем и прямого «бунта», выразившегося в том, что крестьяне высвободили «зачинщиков», была вызвана воинская команда и приехали следом губернатор, предводитель, жандармский штаб-офицер и священник, оказалось, что деревня была совершенно пуста: все крестьяне спрятались от них в ближайших лесах и оврагах. Несколько суток спустя крестьянам все-таки ничего не осталось, как вернуться в деревню, просить на коленях прощения у помещицы и властей. Они ничего не добились, переселиться на неудобное место им пришлось, и, кроме того, их ожидало унизительное наказание — порка «на миру» (см.: С. Макашин. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860 годов. Биография. М., «Художественная литература», 1972, с. 221–222).

«Войны» против крамольной Стрелецкой слободы, захват (с кличем «Иду на вы!») Навозной слободы и аналогия с войной против Трои — иносказания, призванные отразить взгляд писателя на внутреннюю и внешнюю политику самодержавия. Художественно завуалированные факты истории переплетены с приметами современной писателю жизни — получением концессий на железные дороги (суливших быстрое обогащение), крестьянскими бунтами против навязываемых условий освобождения от крепостной зависимости, с упоминанием либеральных экономистов Г. Молинари и В. П. Безобразова, сотрудников М. Н. Каткова.

В просветительных войнах Бородавкина исследователи склонны видеть отражение деятельности Николая I, в частности, в первой войне за цивилизацию — покорение Кавказа (на такое толкование наталкивает «сечение аманатов»), а в «войнах против просвещения» — его борьбу с революцией 1848 г.

75

Стр. 94. «На Драву, Мораву, на дальнюю Саву…» — из стихотворения «Беззвездная полночь дышала прохладой…» (1847) А. С. Хомякова. У Хомякова:

…Молитва славянская громко звучалаВ напевах, знакомых минувшим векам.…И клир, воспевая небесную славу,Звал милость господню на Западный край.На Лабу, Мораву, на дальнюю Саву,На шумный и синий Дунай.

76

К. И. Арсеньев (1789–1865) — автор учебника географии, преподаватель Николая I и Александра II; в 1837 году сопровождал Николая в путешествии по России.

77

Стр. 108. …выстроил бы в Глупове фаланстер. — Ироническая подмена понятий: Бородавкин мог бы выстроить только аракчеевское военное поселенце, а не фаланстер утописта-социалиста Ш. Фурье.

78

Эпоха увольнения от войн (стр. 111). — В Микаладзе исследователи видят отражение некоторых черт Александра I. В Беневоленском, с его страстью к писанию законов, легко угадывается М. М. Сперанский (1772–1839), советник Александра I, автор «Плана государственного преобразования» (1809), деятельный сотрудник комиссий по составлению нового законодательства. В журнальном варианте Салтыков-Щедрин прямо указывал на источник, использованный им при создании образа Беневоленского: «Справедливость требует засвидетельствовать, что многие выражения… предвосхищены Беневоленским из Переписки Сперанского с Цейером (Русс. Архив, 1870, № 1. — Изд.)». В 1812 году Сперанский по подозрению в пособничестве Наполеону был уволен и сослан.

На смену Беневоленскому пришел Прыщ. «…Градоначальник с фаршированной головой означает не человека с фаршированной головой, но именно градоначальника, распоряжающегося судьбами многих тысяч людей. Это даже и не смех, а трагическое положение», — пояснял Салтыков-Щедрин в письме А. Н. Пыпину.

Тему благодетельного для народа бездействия градоначальников Салтыков-Щедрин продолжал развивать в очерке «Единственный» (1871), имевшем подзаголовок «утопия», где описывается администратор, который «был философ и был убежден, что самая лучшая администрация заключается в отсутствии таковой. — Ежели я живу смирно и лишнего не выдумываю… то и все прочие будут смирно жить» (т. 8, с. 220).

79

Стр. 112. Гатчина — резиденция Павла I.

80

Стр. 116. …напомнит ли он…, Ликурга или просто будет тверд, как Дракон. — Упоминаются легендарные законодатели Древней Греции, прославившиеся суровостью введенных ими законоположений.

81

помни о смерти! (лат.)

82

Стр. 122. Наполеон разболтал о том князю Куракину… — Князь А. Б. Куракин (1752–1818) был русским послом во Франции до войны 1812 года.

83

интимных приемов (франц.).

84

О железных дорогах тогда и помину не было, но это один из тех безвредных анахронизмов, каких очень много встречается в «Летописи». — Изд.

85

Стр. 125. …в сию счастливую годину… всякий наймит ел хлеб настоящий. — «Счастливыми годинами» Салтыков-Щедрин иронически именовал «благополучие (с лебедой в резерве)», а трудящегося крестьянина называл «человеком лебеды».

86

Стр. 127. …ничего не забыл и ничему не научился — несколько измененная фраза Талейрана о Бурбонах, в 1815 году восстановленных на французском престоле.

87

Поклонение мамоне и покаяние (стр. 128). — «Более или менее продолжительная отстрочка общественного развития», результаты которой «с особенной горечью сказываются лишь впоследствии», — эти горестные ноты писателя, трагическая серьезность выводов, к которым он приходит, обусловлены были в первую очередь не отдаленным прошлым, а реальным настоящим: «Источники замутились, задачи утратили первоначальный смысл; в результате — приостановка жизни, равнодушие, почти оцепенение. Всякий, кто отдаст себе серьезный отчет в том, что происходит кругом него, должен будет сознаться, что трудно представить жизнь, более сдавленную гнетом собственной вялости и бедноты стремлений и идеалов», — писал Салтыков-Щедрин в «Итогах» (1871), публицистическом цикле, посвященном пореформенному десятилетию. Спад демократического подъема 60-х годов, политическое равновесие правительства в этот момент, стабилизация консерватизма позволили реакции в полный голос ратовать за возврат к крепостничеству.