Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты Страница 166

<— Да... я ...да, отчего же?... — сказал Pierre. —Да, я бы желал знать, в чем состоит истинное... франмасонство. Какая цель его? — спросил Pierre.

— Цель? Воздвижение храма Соломона, — сказал старичок и закрыл глаза. «Вы ничего не понимаете... так и должно быть», говорило его выражение.

— Познание натуры, любовь к богу и любовь к ближнему, — прибавил старичок после молчания. И он опять закрыл глаза с выражением, говорившим: «это ты можешь понять». Они помолчали минуты две.

— Но это отчасти цель христианства, — сказал Pierre, всё притворно смеясь. Старичок не отвечал.

— Познание натуры... познание натуры, — потом повторил несколько раз Pierre.

— Какими же путями вы дошли до того, чтобы постигать натуру?

— На это есть целый свод наук. Науки открыто стремятся к этому. Есть физика, химия, ботаника, которые стремятся к постижению натуры.

Старичок кивал головой, как бы одабривая каждое слово Pierr’a. На последних словах он остановил Pierr’a, входившего в умственное, раздраженное одушевление.

— Да, но чем более они стремятся к этому, тем более они развиваются, тем более теряют из вида свою главную цель — постижение гармонического целого натуры. Наука одна, — сказал старичок.

— Какая это наука? — сказал Pierre.

И в то время, как он говорил это, он боялся, что старичок не будет в состоянии ясно ответить ему, он боялся, что старичок даст ему слишком слабые и мистические аргументы. Он желал поверить старичку, и с нетерпением ждал его ответа. Старичок не торопился.

— Поражало ли ваше внимание, граф, — начал он, — то природное явление, что живые силы природы поддерживаются одна в ущерб другой? Растение питается соками земли и удобрением, животное пожирает растение, человек питается животным и вновь содействует произрастанию растений. Видите ли вы в этом явлении случайность или известную цель, ведущую к общей гармонии?

— Я вижу в этом закон натуры, — отвечал Pierre.

— Очень хорошо. Но ботаника, физиология, или физика, или какая из натуральных наук научила вас видеть эту гармонию в натуре?

— Все они, — отвечал Pierre.

— Но вы сделали вывод из всех этих наук, граф, и вывод этот есть вывод одной единственной науки — натуры, которая имеет задачей понять гармонию и цель всего существующего, вещественного и невещественного, — человека — его место в природе, его цель и назначение. Во всем своде наук, о котором вы упомянули, граф, нет науки, которая бы открыла нам тайну назначения человека и его отношения к творцу, а это есть главный вопрос, представляющийся человеку. — Старичок замолчал. Pierr’y понравилась эта мысль одной науки, включающей в себе всё и отвечающей на все те страшные вопросы, которые он последнее время мучительно задавал себе; он быстро в голове своей дополнял всё недосказанное. Он чувствовал, особенно последними словами старичка о боге, что вся наука натуры, всё учение масонства должно было быть основано на признанном существовании всемогущего, живого творца, которого он никогда не чувствовал необходимости допустить.

* № 95 (наборная рукопись. T. II, ч. 2, гл. IX).

<В ту минуту, как князь Андрей вышел из под полога, в воспоминании его проснулся вдруг со всеми подробностями его разговор с Ріеrr’ом на пароме, как будто этот разговор имел самую твердую связь с тем, что теперь произошло в душе Андрея.

«Да, да, да», подумал князь Андрей, «это всё одно и то же. И он прав, тысячи раз прав», подумал князь Андрей, вспоминая слова Pierr’a.

И с той поры все мечтания Pierr’a, над которыми он почти смеялся, когда он оспаривал в разговоре с ним, он, никому не говоря о них, начал приводить в исполнение. В Богучарове был отведен флигель для больницы, была выписана ученая повивальная бабка для крестьян, священнику было внушено и даны деньги, чтобы он учил детей, барщина уменьшена и начато то, чего не начинал Pierre. Князь Андрей решил отпустить на волю своих крестьян, зачислив их в вольные хлебопашцы. Он написал о том письмо в Петербург.>

* № 96 (наборная рукопись. T. II, ч. 2, гл. X).

<Pierre около года провел то в Киеве, то в Одессе, то в своих огромных южных имениях, постоянно переписываясь с своим руководителем и работая, как ему казалось, для достижения предназначенных себе целей. В разъездах, в хлопотах по делам время его проходило незаметно, но в конце года он убедился, что он почти ничего не сделал из того, что предположил себе и что достижение его целей гораздо труднее, чем как он прежде это думал, что без помощи руководителя он заблуждается на своем пути опять и впадает в свои пороки и заблуждения.

Главные его цели, одобренные его руководителем, состояли в следующем: 1) физическое улучшение быта своих крестьян — менее отяготительная барщина, разведение лучших пород скота и более выгодных растений, устройство богаделен и больниц, 2) нравственное улучшение быта крестьян — школы, улучшение, образование духовенства и 3) освобождение всех крестьян от рабства.

К удивлению своему Pierre, кроме своей слабости, нашел два неожиданных препятствия к осуществлению своих целей, а именно: противодействие всех, считавших дурным то, что он считал хорошим. Для достижения этих целей первое, что было нужно, — это были большие деньги, а их то и не было.>

* № 97 (вставка в корректуру. T. II, ч. 2, гл. III).

Ему скучно было и более всего страшно было, что его надежда найти объяснение жизни в масонстве окажется тщетною. Через несколько времени дверь отворилась и кто то вошел.

При слабом свете, к которому однако уже успел приглядеться Пьер, быстрыми шагами вошел очень низенький человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот вдруг остановился, потом осторожными шагами подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками руки. Пьер поспешил подвинуться к нему, старался рассмотреть его лицо.

Маленький человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что-то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое старческое, брюзгливое лицо, с выступавшею нижнею челюстью.

— Для чего вы пришли сюда? — спросил маленький человек поспешным, пронзительным голосом, очевидно еще не рассмотрев в темноте собеседника, но по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. — Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения, — быстро говорил маленький человек, видимо торопясь сказать скорее всё, что ему было нужно.

В первую минуту, как дверь отворилась и взошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким по братству людей человеком. Но как только ритор (так назывался в масонстве брат, приготавливающий ищущего к вступлению в братство) заговорил своим пронзительным, поспешным голосом, Пьер тотчас же узнал в нем Павла Ивановича Смольянинова, весьма богатого человека, которого он в прошлую зиму встречал в обществе старых дам, скучно и неприятно проповедующего всем известные истины. Пьер не только узнал в нем Смольянинова, но он узнал в нем человека, неприятного человека, и он мгновенно потерял надежду найти в масонстве объяснение жизни.[3148]

— Да, я... я... хочу истины, — сказал Пьер.

— Хорошо, — сказал Смольянинов и тотчас же продолжал:

— Имеете ли понятие о средствах, которыми наш орден поможет вам в достижении вашей цели? — Пьер не успел еще ответить, как ритор продолжал:

— Какое понятие вы имеете о франмасонстве?

— Иногда я думаю, что это есть истина, иногда я думаю, что это есть обман, которому невольно подчиняются те, кто его составляют, — сказал Пьер, стараясь говорить всю правду, и взглянул на ритора, боясь не оскорбил ли он его.

— Хорошо, — сказал он поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом, — искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?

— Нет, я считал ее несправедливою и не следовал ей, — отвечал Пьер.

— Хорошо. Вы ищите истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? — спросил он.

Смольянинов прокашлялся, собираясь говорить, сложил руки в перчатках и начал быстро, иногда по нескольку раз повторяя одно и то же слово, но ни на секунду не прерывая пронзительного звука своего голоса:

— Теперь я должен открыть вам главные цели нашего ордена, — сказал он, — и, ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая, главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоторого важного таинства... важного таинства... таинства, от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства может быть зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его... обрести его.