Валерий Брумель - Не измени себе Страница 17

Одного я как-то спросил:

- Почему вы такой нелюдимый?

Он ответил:

- Если бы вы девятнадцать лет подряд извивались при ходьбе во все стороны, точно скоморох, да еще при этом чуть ли не каждый день видели, как на тебя указывают пальцем!..

Постепенно я стал браться за все более сложные случаи. Мне удалось разработать уже около пятидесяти методик применения своего аппарата. Я стал заменять сложные многоэтапные хирургические операции более щадящими одноэтапными. Научившись управлять посредством аппарата "костеобразованием", я убедился в возможности излечивать таких больных, которых прежде травматологи считали безнадежными: укороченные на 10-20 сантиметров конечности, врожденные вывихи, туберкулез кости, сильная кривизна ног. Не все (особенно поначалу) выходило у меня гладко, но, ежедневно накапливая опыт, я понемногу смелел. Дольше всего я ломал голову над проблемой удаления ложных суставов. Как они образуются? Да очень просто. Человек сломал кость, и отломки в результате нагрузки, постоянно притираясь друг к другу, образуют своеобразную капсулу, то есть новый промежуточный сустав. С подобным суставом человек способен выполнять легкую работу, передвигаться, но в любую секунду от неосторожного движения его ожидает вторичная катастрофа.

Ложные суставы пробовали удалять многие травматологи - безуспешно. Сделать это не позволял все тот же гипс.

Я начал рассуждать так. Раз мой аппарат способен удерживать костные отломки в неподвижном состоянии, то ненужный сустав, видимо, можно просто раздавить при помощи сильного сжатия и, зафиксировав это положение, ждать, когда кость срастется в одно целое.

У меня была тяжелая пациентка - двадцатилетняя девушка Светлана Н. В результате автомобильной катастрофы и последующего трехлетнего лечения в нескольких клиниках у нее укоротилась левая голень на 16 сантиметров и появился ложный сустав. Свое несчастье девушка переносила очень стойко. До поступления ко мне ей сделали четыре операции. Ни к чему хорошему они не привели. В Сургану Светлана явилась уже от отчаяния, на ампутацию ноги. Помимо большого укорочения и ложного сустава, у нее началось и загнивание кости остеомиелит.

- Я ни во что не верю, - сказала она. - Вы моя последняя надежда. Если сочтете нужным отрезать ногу - отрезайте. Больше мне ехать некуда, я все перепробовала.

Я ответил:

- Ампутировать вашу голень никогда не поздно. Давайте сначала подумаем.

А думать надо было прежде всего о том, как произвести хирургическое вмешательство при остеомиелите. Во всех пособиях, справочниках и учебниках подобные эксперименты категорически запрещались.

Но на собаках я пробовал. Как ни странно, но в результате операций загнивание кости ликвидировалось. Почему, я тоже не знал, а только догадывался.

Неделю спустя я вызвал к себе Светлану и откровенно поведал ей о своих сомнениях. Она сказала:

- Прошу вас. Если есть хоть один шанс, делайте со мной все, что хотите.

Я ее прооперировал, через три месяца загноение кости прекратилось, а нога удлинилась на шесть сантиметров. Однако ложный сустав, как я его ни сдавливал аппаратом, по-прежнему оставался. И вдруг меня осенило: не сжимать надо костные отломки в ложном суставе, а растягивать!

Я произвел вторую операцию - через полгода Светлана ушла от меня на двух здоровых ногах.

Хорошо рассказывать об удачах, хуже, когда вспоминаешь о неприятностях. Как говорится, я опять стал поперек дороги. На этот раз заведующему госпиталем Краковскому. Он был неплохим специалистом в области сердечно-сосудистых заболеваний, а я (так, видимо, он считал) начал "затмевать" его авторитет. В "его" госпитале, без "его" согласия, решением горкома партии мне выделили еще одну палату и процедурную, увеличив общее число коек до шестидесяти. Однако более всего его нервировали разговоры о моем методе, а главное - нескончаемое паломничество людей, направляющихся ко мне на консультацию.

Разумеется, я это осознавал и поэтому старался держаться подчеркнуто скромно и незаметно. Мне очень не хотелось вновь куда-либо перебазироваться.

К сожалению, человеческая подлость иногда эффективнее дипломатии.

В облздравотдел поступило анонимное письмо. Меня обвиняли, что я занимаюсь необоснованными экспериментами, которые угрожают здоровью пациентов. "В век научно-технического прогресса, - возмущался анонимщик, - в то время, когда весь советский народ единодушно радуется пуску в эксплуатацию первой в мире атомной электростанции, С. И. Калинников грубо и беспардонно попирает самые элементарные правила медицины, в частности, производит хирургическое вмешательство при остром остеомиелите". (Имелся в виду случай со Светланой.)

Незамедлительно явилась комиссия. Она убедилась, что в результате операции загнивание кости у девушки прекратилось.

Меня спросили:

- Каким образом?

- Точно не знаю. Вероятно, при наложении аппарата создается своеобразное биологическое поле, которое и препятствует загниванию.

- Но ведь вы опасно рисковали!

Я пояснил:

- Во-первых, я произвел много удачных опытов. А во-вторых, извините, без риска нельзя кататься даже на карусели. Тем более быть хирургом. Что касается конкретно Светланы Н., то риск равнялся нулю - она прибыла с рекомендацией на ампутацию конечности. Главное в другом: я считаю, что многие медицинские постулаты безнадежно устарели. И чем скорее мы поймем это, в первую очередь врачи, тем лучше будет для больных...

Проверяющие уехали от меня неудовлетворенными. После них прибыла заместитель заведующего Сурганским облздравотделом Ломова. Она полностью соответствовала своей фамилии - крупная, широкоплечая, с громким голосом. Однако оказалась вдумчивым, симпатичным человеком.

На протяжении недели она спокойно разбиралась во всем. И по-настоящему заинтересовалась моим методом.

Прощаясь, она сказала:

- Работайте спокойно. Чем смогу, помогу. Надо подумать о вашей базе - с такой далеко не уедешь.

Больные беспрерывно прибывали. Пора было обзаводиться помощниками, людьми, которые бы верили в мой метод.

Первого мне прислала Ломова. Закончив Саратовский мединститут, он прибыл в Сургану по распределению. Звали его Володя Полуянов - двадцати двух лет, физически очень крепкий. Обо мне, о моем методе он уже кое-что слышал, но особого желания специализироваться в области травматологии и ортопедии не имел - его привлекала внутриполостная хирургия.

Я предложил ему поработать у меня временно.

Через два месяца работы он влез в мой метод, как в вар, увяз и не захотел уходить.

С Володей мне повезло сразу. Я наконец обрел человека, с которым мог делиться замыслами, сомнениями и идеями.

Через год жена Володи Полуянова собрала свои вещи и уехала обратно в Саратов. В какой-то степени ее можно было понять: Сургана в то время был более чем скромным городом, а к этому еще надо присовокупить примерно такое же жилье, как у меня, да не очень большую зарплату мужа.

Тут мне хочется отвлечься вот на что: ученых, изобретателей, в общем, всех людей, одержимых своим делом, почему-то нередко изображают как фанатиков и, вроде бы преклоняясь перед ними, про себя жалеют. Неверно! Фанатизм связан с муками и страданиями. И чаще всего с бессмысленными. Ученый, исследователь, если он настоящий, прежде всего эгоист. Причем в высшем смысле этого слова самое большое наслаждение он получает не от изысканнейшей пищи, вина и прочих недолговечных материальных атрибутов, которые ему, кстати, тоже не чужды, - а от познания. Природа похожа на бездонную бочку - сколько будут существовать люди, столько они будут пытаться расшифровать ее сущность. Посему наслаждение ученого так же длительно, как вся его жизнь.

Другой мой последователь, Валерий Мохов, отыскался на республиканской конференции травматологов и ортопедов. Оказывается, три года назад, когда я еще не думал об учениках (в моем распоряжении тогда имелось всего десять коек), Мохов побывал у меня на двухнедельной практике. Заразившись идеей нового метода, он вернулся в свой городок и после окончания мединститута стал применять аппарат при самых простейших случаях. У Валерия не было последовательного представления о новой методике, действовал он почти вслепую, но даже при таких обстоятельствах ему удалось получить несколько неплохих результатов.

Я предложил Мохову переехать в Сургану, он тотчас согласился. При этом Валерий знал, что зарплату в моем отделении он будет получать на двадцать рублей меньше, чем у себя дома, а жить ему первые полтора-два года придется в общежитии.

За последующие семнадцать лет таких учеников, как Полуянов и Мохов, у меня прибавилось еще пятеро.

"Мал золотник, да дорог" - видимо, только так и подбираются истинные последователи.

Прежний заведующий облздравотделом был смещен, на его место назначили Ломову. Благодаря ее поддержке мне удалось избавиться от опеки людей, подобных Сытину и Краковскому, и довести количество разработанных мною методик до ста десяти. В порядке шефской помощи завод "Металлоконструкция" обязался поставлять в мое отделение не меньше пятидесяти аппаратов в год. Этого было, конечно, маловато, но это уже было кое-что.