Борис Евсеев - Отреченные гимны Страница 17

Охранник поста No 2 Михаэль Скусов ночью спал дурно. И теперь, сидя у телефона в кожаном кресле на первом этаже старинного дома, как раз против входа во внутренний дворик волжанского отделения фирмы "АБЦ-Холзан", мучился. Прямо перед ним во дворике стоял небольшой одноэтажный флигель. Флигель был пустой, камуфляжный, но в нем был вход в подземные помещения, которые, собственно, и охранялись. Из-за секретных этих помещений Михаэль сегодня и пострадал. Да и как не страдать, живя в бочке-вагончике?

А в бочке капитан Скусов с женой и дочкой Любашей жил уже давно. Случилось так потому, что из армии Михаэля выкинули. Почему под сокращение попал именно он, капитану-вертолетчику, перебравшему не одну сотню раз в уме все строки своей биографии, было неясно. Других-то в его возрасте, несмотря на все сокращения, оставляли! Сначала здесь, в Волжанске, была надежда на работу, да и жили по-первости у родителей жены. Но потом расскандалились, съехали. Тогда-то в военкомате и посоветовали - советовал криво ухмылявшийся полковник, выведенный когда-то, как и сам Михаэль, из Германии, - наняться охранником в "Холзан".

- Они тебе и жилье подыщут, - не переставая лыбиться, говорил полковник, - все одно ведь пропадать, а тут, глядишь, кус! - пошутил вроде полковник, но горечи, примешавшейся к словам, скрыть не сумел. С этой, брызнувшей на щеки и стекшей на подбородок горечью Михаэль тогда и ушел.

Фирма жилье действительно подыскала: бочку-вагончик. Бочка стояла недалече от порта, на старинной, теперь наполовину разрушенной улице. Денег охранницких почти хватало, платили вовремя. Но жене Скусова жизнь такая не нравилась, Любашку дразнили "бочешной", да и сам Михаэль чувствовал себя униженным. Форму он, конечно, не носил, но и без всякой формы все окрест знали, что он офицер.

А тут еще поползли какие-то слухи про фирму. Верней, не то чтобы слухи, а просто жена одного из бывших сослуживцев Михаэля по ЗГВ сказала в гастрономе Скусовой женке:

- Ты думаешь, они там дежурят? Да они ночи напролет баб щупают. Питомник там у них! Вишь, глазки-то у твоего - ввалились.

Как назло, встретилась вскоре Скусовой женке еще одна знакомая, тоже полковая, правда, на этот раз пожилая дама, и сказано ею было, хоть и помягче, а почитай, то же самое. А сегодняшней ночью женка закатила Михаэлю скандал и потребовала с работы уйти. Неприятные ощущения Михаэля - так его прозвали восточные немцы, полюбившие капитана то ли за смугло-красные щеки, то ли за резкие черточки усов, а скорей всего - за артистическую, давно и всеми армиями мира утерянную, несолдафонскую выправку и нежную молодцеватость, - так вот: неприятные ощущения Михаэля усугублялись тем, что он и сам кой-чего за фирмой замечал. И это "кой-чего" очень ему не нравилось. Но все ж ночью он скалился на женку и, боясь разбудить Любашку, сдерживал крик:

- А бочку? Бочку другую где возьмем? Опять к твоим кровососам? А деньги?

Но женка отвечала в том смысле, что уйдет сама и Любашку с собой заберет, а то и прилюдно кинется в Волгу, во что Михаэль сразу поверил, так как скандалы женка любила, плавала хорошо, а вода в Волге в этом году была еще теплая.

И сейчас на посту No 2 Михаэль растерянно и жалко перебирал варианты будущей своей жизни, а заодно и настропалял себя против фирмы.

"Ишь, бочку дали, - а могли б хоть комнатенку! И кого охраняем? Фирма вроде частная, научный центр при ней тоже частный, а каждый день - чины из Минобороны. Их ни с кем ведь не спутаешь. Да и клетушки эти, внизу!" Михаэль вновь и вновь вспоминал, как однажды (неожиданно заболел внутренний охранник, и Михаэля вызвали на замену, хотя "внешняков" никогда внутрь не допускали) душным июньским вечером дежурил он внутри подземных помещений. Михаэль должен был обеспечивать вход и телефон. Но так как обеспечивать было нечего, то он и прогулялся разок-другой сначала ко входу во внутренние помещения, а затем и по внутреннему коридору. Только раз увидать и пришлось!

Но и одного захода было достаточно, чтобы понять: слухи ползли недаром!

Коридор, где побывал Михаэль, сразу насторожил его: пол в коридоре был прозрачный, стеклянный, из крепкого, небьющегося стекла. Посередь прозрачного пола лежала ковровая дорожка, дорожку ограничивали легонькие алюминиевые перильца, видно, чтобы охранник или наблюдатель, скорей наблюдатель (тогда же подумалось Михаэлю, чего охранять, если все на запоре?), не прилипал к клетухам, вытянутым по бокам дорожки в два ряда. Однако и с дорожки клетухи, отгороженные друг от друга непрозрачными перегородками, были видны неплохо. Видны были и девки в этих клетушках. Все они были голые и были даже лучше, чем в немецких журналах. А уж журналов этих поглядел Михаэль в Германии без счету. Занимались девки чем-то странным. Одна - в каждой клетушке их было по две - нападала на другую. Бились они какими-то толстыми пластмассовыми палками. Без злобы, но со страстью. Подерутся, раздразнят друг дружку, затем, как по команде, лягут на пол, нацепят какие-то браслетки, вроде кандалов и опять вскакивают. Да как вскакивают! Ноги врозь, грудь вперед... А потом начинал шевелиться в углу одной из клетушек робот не робот, а в общем, искусственный мужик. Дальше Михаэль посмотреть не успел. Однако крепко досада запала ему в душу: зачем мужик искусственный? Этим-то бабам, может, и все равно, им искусственный, может, даже и лучше, а ему обидно. Что за наука блядская такая? Своих мужиков не осталось, что ли?

Даже сейчас, при воспоминании о девках, у Михаэля враз перешибло дух. Ну да девки - это полбеды! Но вот иногда, по ночам слышался под землей рев мотора. Рев долетал даже и до поста No 2. Реву вослед слышались крики людей, заводивших вертолетный - от МИ-8, сразу определил Михаэль, двигатель. Крики были истошные, чуть не предсмертные. Правда, они быстро кончались, а иначе не выдержал бы Михаэль, побежал разбираться. Крики кончались, и вертак (или другой какой-то аппарат), судя по звуку, улетал. Только куда ж он из-под земли-то улететь мог?

Михаэль как раз прокручивал в голове рев мотора, когда наружная дверь отворилась и в помещение фирмы вошел натянутый стрункой, с седыми баками подполковник милиции. В руках подполковник держал коричневую папочку из кожзаменителя с детским щелкающим замком.

Михаэль мигом вскочил, а над замочком детским посмеялся: "Совок-замок", - съязвил он про себя даже. Однако тут же все лишние мысли и оборвал.

Подполковник устало Михаэлю кивнул, сел в кресло по другую сторону стола, снял фуражку. Он посидел чуток в кресле, на минуту прикрыв - как сделал бы любой немолодой человек после быстрой ходьбы - глаза. Потом открыл их, дружелюбно на Михаэля глянул, постукал средним пальцем по папочке:

- Вот, с руководством вашим погутарить пришел. Сами-то они к нам - ни ногой! Зовем, зовем - ан нет. Такие дела, капитан, - подполковник еще раз крепко стукнул пальцем по папке. - Так что, звоните.

Звонить не надо было, телефон стоял на столе для отвода глаз, подполковник, конечно, не знал, что достаточно нажать ногой кнопку на ножке стола, и придет из камуфляжного здания старший охраны.

- Сами-то взглянуть не желаете? Снимочки интересные! Вы ведь когда-то борцом за справедливость были? В Германии? А? Не за то ли вас отовсюду повышибли?

"Вон оно! А я-то... Как же не допер! Вон за что турнули!" - пронеслось в голове Михаэля мгновенным вихрем. Сам же он стал склоняться к папочке, которую - отстегнув детский замок - уже разламывал надвое, как книгу, подполковник.

Подполковник раскрыл папку, резко сунул ее Михаэлю под нос, тот вдохнул чего-то сладко-обморочного и моментально почти отключился, успев лишь сделать движение рукой, но не сообразив нажать кнопку, вделанную в ножку стола.

Подполковник бережно поддержал теряющего сознание, опустил его в кресло, подошел к окну, выходившему на улицу, махнул рукой, и через десять-пятнадцать секунд в наружную дверь вошло сразу несколько человек.

Один из вошедших стал колдовать над распределительным щитком на стене, не забыл осмотреть кнопки на полу и на ножке стола, сразу же легко обесточив их.

- Хотово, - сказал с придыханием колдовавший, и все вошедшие, кроме одного, оставленного с автоматом на входе, быстро прошли во внутренний дворик. Впереди шел подполковник, с ним рядом майор в военной форме, сзади - трое крепышей в штатском. Замыкал шествие человек в плащ-палатке, вместо обычного капюшона на голову его был нахлобучен балахон с узкими прорезями для глаз.

Через двадцать минут картина в научном центре "АБЦ-Холзан" была такой: связанных охранников вынесли в глухую комнатенку, нависавшую над стеклянными клетухами в конце коридора, девушки - всего их было восемь собрались в одной из клетух. Присутствия чужих они, похоже, не смущались, им было даже весело, кое-как увернув животы полотенцами, понабросив на плечи халатики, они о чем-то мило щебетали, ведущий съемки оператор и младший научный сотрудник пили кофе, так как никакого сопротивления милиции оказывать, понятное дело, не собирались. Подполковник же, майор и двое штатских, проволочив связанного начальника охраны через коридор к еще одной комнатухе без окон, приступили к допросу.