Даниил Хармс - Стихотворения (356 шт) Страница 17

Как легкий пар,

Как легкий пар,

Летит его душа.

И в солнце-шар,

И в солнце-шар

Вонзается, косами шурша.

Четыреста воинов,

Четыреста воинов,

Мигая, небу грозят.

Супруга убитого,

Супруга убитого

К реке на коленях ползет.

Супруга убитого,

Супруга убитого

Отламывает камня кусок.

И прячет убитого,

И прячет убитого

Под ломаный камень, в песок.

Четыреста воинов,

Четыреста воинов

Четыреста суток молчат.

Четыреста суток,

Четыреста суток

Над мертвым часы не стучат.

27 июня 1938 года

* * *

Летят по небу шарики,

летят они, летят,

летят по небу шарики,

блестят и шелестят.

Летят по небу шарики,

а люди машут им,

летят по небу шарики,

а люди машут им.

Летят по небу шарики,

а люди машут шапками,

летят по небу шарики,

а люди машут палками,

летят по небу шарики,

а люди машут булками,

летят по небу шарики,

а люди машут кошками,

летят по небу шарики,

а люди машут стульями,

летят по небу шарики,

а люди машут лампами,

летят по небу шарики,

а люди все стоят,

летят по небу шарики,

блестят и шелестят.

А люди тоже шелестят.

1933 год

* * *

Лоб изменялся

рог извивался

лоб кверху рос и лес был нос

и рог стал гнуться

рог стал гнуться

стал гнуться

а лоб стал шире и кофа был гриб

а рог склонялся

из прямого стал кривым

чем выше и шире лоб

тем кривее рог

и что бы это значило

что рог стал кружочком

а лоб стал мешочком

Ау! Ау! лоб очень высокий

и рог сосал его жевительные соки.

22 октября 1930 года

Дочь Сокольского

Ловцы гоняют псов

охота происходит

сверкают лица без усов

паркеты очень скользки

хозяин тут ногами бродит

зовут его Сокольский

а дочь его нехороша

с французом убежала

когда о том узнала мать

то бабушка рыдала

глотала сахарный раствор

пыталась ногти обломать

и даже вся пришла в восторг

желая к вечеру поймать

ходили письма на облаках

из города в корчму и ближе

валялась бабушка в ногах

а дочь соскучилась в Париже

тут бал. Вертятся шалуны

но дочь отсутствует. За дверью осень

старушка плачет у волны

ей помогают генералов восемь

вот безумный океан

вихрь держит на поводу

муж покойный Лукиан

скромно ерзает в аду

где же дочь моя скажи

перебрось твои рога

бабка плачет и дрожит

и выпрямляется строга

трубит Сокольский на конях

он скачет над обрывом

мчится по небу в санях

чихает мелким дыбом

француза ловит за родник

к окну его подносит

на воздух тянется воротник

француз диявла просит

взмахнув руками по бокам

как птица над водой

он улыбается богам

французик молодой

мелькнула грешная река

теперь она безводна

сломалась ненужная рука

Сокольская свободна

ее супруг в окно убит

домой она спешила

пошла к портнихе. Портниха спит

и кофточку не сшила

ах как же я приду на бал

устроенный отцом

мой муж за форточку упал

но был он молодцом

уж скоро птицы говорят

засохнет окиян

пойду-ка я в горячий ад

там ждет меня Лукьян

а с милым гладко и в аду

прощай отец и мать

я в мир загробный перейду

и больше меня не поймать.

всё

1926 год

* * *

Лошадка пряником бежит

но в лес дорога не лежит

не повернуться ей как почке

не разорвать коварной бочки

<1926-1927гг.>

* * *

Люблю порой смотреть в окно

И наблюдать других людей заботы

Люблю порой смотреть в окно

Тем самым уклоняясь от работы.

Я долго, пристально смотрю

В лицо молоденькой еврейки

Стараясь прочитать в чертах её лица

Законы женских чар

<1936-1937гг.>

Скупость

Люди спят:

урлы-мурлы.

Над людьми

парят орлы.

Люди спят,

и ночь пуста.

Сторож ходит вкруг куста.

Сторож он

не то, что ты,

сон блудливый,

как мечты.

Сон ленивый, как перелет,

руки длинные, как переплет.

Друг за другом люди спят:

все укрылися до пят.

Мы давно покоя рыщем.

Дым стоит над их жилищем.

Голубь-турман вьет гнездо.

Подъезжал к крыльцу ездок.

Пыхот слышался машин.

Дева падала в кувшин.

Ноги падали в овраг.

Леший бегал

Людий враг.

Плыл орел.

Ночь мерцала

путник брел.

Люди спали

я не спал:

деньги я пересыпал.

Я считал свое богатство.

Это было святотатство.

Я все ночку сторожил!

Я так деньгами дорожил.

всё

1926 год

Измерение вещей

Ляполянов

За вами есть один грешок:

вы под пол прячете вершок,

его лелеете как цветок,

в случае опаснсти дуете в свисток.

Друзья

Нам вершок дороже глаза,

наша мера он отсчета,

он в пространстве наша база,

мы бойцы прямых фигур.

К мерам жидкости сыпучей

прилагаем эталон,

сыпем слез на землю кучи,

измеряем лоб соседа

(он же служит нам тетёркой),

рассматривая форму следа,

меру трогаем всей пятёркой.

Любопытствуя больного

тела жар - температуру,

мы вершок ему приносим,

из бульона варим куру.

Ляполянов

Но физики считают вершок

устаревшей мерой.

Значительно удобней

измерять предметы саблей.

Хорошо также измерять шагами.

Профессор Гуриндурин

Вы не правы, Ляполянов.

Я сам представитель науки

и знаю лучше тебя положение дел.

Шагами измеряют пашни,

а саблей тело человеческое,

но вещи измеряют вилкой.

Друзья

Мы дети в науке,

но любим вершок.

Ляполянов

Смерть отсталым измереньям!

Смерть науки старожилам!

Ветер круглым островам!

Дюжий метр пополам!

Плотник.

Ну нет,

простите.

Я знаю косую сажень

и на все ваши выдумки мне плевать!

Плевать, говорю, на вашу тетю науку.

Потому как сажень

есть косая инструмент

и способна прилагаться

где угодно хорошо;

при постройке, скажем, дома

сажень веса кирпичей,

штукатурка, да солома,

да тяжелый молоток.

Профессор Гуриндурин

Вот мы,

глядя в потолок,

рассуждаем над масштабом

разных планов естества,

переходящего из энергии

в основную материю,

под которой разумеем

даже газ.

Друзья

Наша мера нами скрыта.

Нам вершок дороже глаз.

Ляполянов

В самых маленьких частичках,

в элементах,

в ангелочках,

в центре тел,

в летящих ядрах,

в натяженьи,

в оболочках,

в ямах душевной скуки,

в пузырях логической науки

измеряются предметы

клином, клювом и клыком.

Профессор Гуриндурин

Вы не правы, Ляполянов.

Где же вы слыхали бредни,

чтобы стул измерить клином,

чтобы стол измерить клювом,

чтобы ключ измерить лирой,

чтобы дом запутать клятвой.

Мы несем в науке метр,

вы несете только саблю.

Ляполянов

Я теперь считаю так:

меры нет.

Вместо меры только мысли,

заключенные в предмет.

Все предметы оживают,

бытие собой украшают.

Друзья

О,

мы поняли!

Но все же

оставляем Вершок.

Ляполянов

Вы костецы.

Профессор Гуриндурин

Неучи и глупцы.

Плотник

Я порываю с вами дружбу.

всё

17-21 октября 1929 года

Полёт в небеса

Мать

На одной ноге скакала

и плясала я кругом

бессердечного ракала

но в объятиях с врагом

Вася в даче на народе

шевелил метлой ковры

я качалась в огороде

без движенья головы

но лежал дремучий порох

под ударом светлых шпор

Вася! Вася! Этот ворох

умету его во двор.

Вася взвыл беря метелку

и садясь в нее верхом

он забыл мою светелку

улетел и слеп и хром.

Вася

Оторвался океан

темен, лих и окаян.

Затопил собою мир

высох беден скуп и сир

в этих бурях плавал дух

развлекаясь нем и глух

на земной взирая шар

полон хлама, слаб и стар.

Вася крыл над пастухом

на метле несясь верхом

над пшеницей восходя

молоток его ладья

он бубенчиком звенел