Валентин Проталин - Тезей Страница 17

- Вы же все умеете, вы - такая сила, - добавил от себя Тезей.

- Сила... - повторил сукновал Феокл и даже крякнул. - Крышку-то на кипящем горшке тоже сила подбрасывает, да как ее взять, эту силу.

Босоногий сукновал был исконным афинянином. Но сейчас он имел в виду даже не себя и таких, как он, или не столько себя, сколько бесправных своих товарищей по ремеслу.

- Храм строят все вместе, - выделился еще один голос из толпы, - и каменотесы, и пильщики, и позолотчики. Никто не спрашивает: чужой или свой. А в жизни...

- Надо назначить срок, после которого человека принимают в полис, добавил кто-то.

Вс это выкрикивали метеки. Полноправные мастера-афиняне помалкивали, но и против не выступали.

- Есть мысль. Те, у кого в городе нет настоящих домов, стройте их тут вместе с мастерскими. Хватит жить в здешних норах и ютиться по углам в Афинах, - предложил Тезей.

- Если в городе не хватает места для мастеров, они сами должны его расширить, - добавила Герофила.

- Я же всем, чем могу, буду вам способствовать. Керамик для царя станет его землей. И пусть над ней не скудеют заботы бога, - сказал Тезей.

- Эвоэ, Дионис! - раздались голоса. - Здоровья тебе, Герофила.

На прощание Дрон заверил Тезея:

- Мы тебя поддержим во всем.

На обратном пути Тезей спросил Герофилу:

- Про Керамик ты сама придумала или это можно рассматривать как пророчество?

Герофила рассмеялась:

- А чем это не пророчество... иногда трудно отличить пророчество от хорошей мысли.

И помолчав, вдруг вздохнула:

- И уж всякому доступно пророчество о том, что нам скоро с тобой расставаться.

Третья глава

С приездом Герофилы братья редко оставались один на один. Когда такой момент выдался, Тезей сказал Поликарпу:

- Я постараюсь ввести в Афинах культ Афродиты Небесной.

- Хочешь приучить своих афинян к культу для избранных, - улыбнулся тот.

- Избранных только и можно объединить по-настоящему.

- Слышу речи Герофилы... Однако твои палконосцы лучше понимают народную Афродиту.

- Афродита площадей, это доступно всякому, - возразил Тезей.

- Но и понятно.

- Поликарпик, общее и так есть у всех... Говорить об этом каждому, все равно, что обманывать... Ему это и без тебя доступно. Тут не надо ума, чтобы понять друг друга.

Эта мысль Поликарпу понравилась. Ему ведь тоже было свойственно увлекаться. Однако он опять возразил, скорее, правда, для того, чтобы уточнить сказанное Тезеем.

- Понятное всем без труда тоже объединяет.

- Делает одинаковыми, Поликарпик. Слепляет в комок, а не собирает.

- А знаешь, - дал себе свободу и Поликарп, - Герофила во многом права... Глядя на нее, я вообще думаю, что женское стоит в начале всех начал... Оно первично. Мировая душа, откуда все пошло, обязательно женственна.

- Тогда мы-то с тобой что такое?.. Откуда взялись, Поликарпик?

- От нее же, - уверенно заявил младший брат. - От нее отделился Дух... Она произвела его из себя.

- Родила, значит...

- Конечно, - продолжал Поликарпик, все более увлекаясь. - И Дух возник для труда. И теперь уже существуют два начала. И томятся они друг без друга.

- Ты рассуждаешь сейчас, словно пророк.

- Да, - остановился Поликарп, - пожалуй... Послушай кто нас сейчас со стороны, подумают, что мы с тобой сумасшедшие.

- Это про тебя подумают, Поликарпик, - рассмеялся Тезей, - я сейчас только слушаю.

- Герофила бы сказала: пусть думают...

И Поликарп, который не мог так сразу спуститься с неба на землю, продолжал свое:

- Может быть, оттого, что нас так много, мы ничего не можем наладить? вздохнул он. - Представь, во времена Крона людей было мало, и задачи были проще. И любили они друг друга естественно, как душа любит душу. Оттого и говорили про них: золотой век. И тогда не было обыденного, - воодушевляясь, продолжал он.- Обыденное появилось тогда, когда группы людей стали отделяться друг от друга. Пространства, образовавшиеся между ними, и есть обыденное.

- Хорошо говоришь, Поликарпик, - усмехнулся Тезей.

- Да... - Поликарп согласно кивнул старшему брату. - Мы с тобой, как весы. То ты опускаешь свою чашу, то я...

- Не боги мы с тобой, Поликарпик.

- Не боги, - повторил младший брат. - Ах, - вырвалось у него, - этот вечный грех творящего смертного... Творение - благо, но нам ничто не дано завершить. Так, когда уже ничего не прибавишь. Сиди, понимаешь, и любуйся.

- И оно тоже будет любоваться тобой.

- Нет, затем оно будет меняться, но только само.

- Значит, толчок все-таки нужен.

- Нужен... Вводи свою Афродиту Небесную.

Так беседовали друг с другом молодые мужчины. У женщин же состоялся иной разговор.

- Что ты собираешься делать с Тезеем? - спросила Лаодика.

- Что ты имеешь в виду?

- То, что у вас произошло, не меняет твоих планов?

- Нет, не меняет.

- Значит, ты скоро уедешь?

- Да, но я оставлю здесь часть себя.

- Сама уедешь, а часть себя оставишь, - уточнила Лаодика.

- Ты хочешь, чтобы я вся здесь осталась?

- Нет, не хочу.

- Ты считаешь, что я в чем-нибудь не права?

- Нет, не считаю... Каждому свое.

- Есть ли свое у каждого?

- Ты считаешь, если кто-то сидит на месте, то он обманывается в том, что у него есть что-то свое.

- А если он у этого своего сидит, как на цепи.

- Но человеком он остается.

- Я не хочу быть таким человеком... Ты-то можешь понять. Ты бросила все и остаешься со своим Поликарпом. Но разве ты не можешь понять, что любовь это сама внезапность и сама свобода? И...И...Она подхватывает человека, но потом человек становится тяжел для нее, и она его оставляет. Нас притягивает к жизни земной, а любовь не от мира сего.

- Но мой муж находится в этом мире, потому и я нахожусь, где он.

- Можно подумать, что ты при этом не порабощаешь его собою.

- Я его и защищаю.

- От чего?

- От всего... В том числе и от того, как люди устраивают свою общую жизнь.

- Да, - по-своему согласилась Герофила, - любовь - враг этой жизни.

- Как можно судить о том, что не от мира сего?

- Об этом не надо судить. Это надо чувствовать... Ты бы подумала, почему семья - кирпич в стене общества, а любовь все-таки нет.

- Разве избавишься от текущего, передвигаясь с места на место?

- В какой-то степени... И... - Герофила улыбнулась, - на одном месте долго не любится. Привычки мешают... Передвигаясь, ты больше свободен... И любовь свободна.

- Неужто все это правда?

- Лаодика, не мне тебе говорить, что по-своему женщина менее правдива, чем мужчина. Так уж устроилась жизнь. Но зачем лгать самой себе.

- Чувство мешает лгать.

- Правильно, - согласилась Герофила, - значит, тем более: любовь может быть только свободной.

- И потому надо двигаться по этой земле?

- Вы с Поликарпиком тоже здесь долго не задержитесь.

- Но я просто следом за ним поеду... И вообще, - добавила Лаодика первоначало мира было мужским.

- Потому он такой и неустроенный.

- Он такой, какой есть.

- Вот и выходит, - вздохнула Герофила, - ты женщина, а я дева.

И Лаодика тоже вздохнула.

- Может быть, в каждой из нас дева спорит с женщиной, - предположила она.

Странно, что то и дело возражая друг другу, говоря о разном, эти две женщины прекрасно понимали друг друга.

Но надо же и голову поднять

От женского загадочного лика

К рисункам неба, где пустынно, дико

Для глаз земных, где чопорная знать

Светил о нас и не желает знать,

Не надо ей... Но, может, лишь до срока?

Ах, этих глаз земная поволока!

Попробуй у нее меня отнять.

Расплавленный, охваченный всецело

И сладостью, и жарким зовом тела...

Вот выбрался... И над тобой опять

Простор небес - пустынная дорога.

И чем тогда, скажите, ради бога,

Рожденному пустоты заполнять?

Собрались у Геры. Вроде, даже не на совет богов, а просто в гости. Просто в гости - в покои царицы бессмертных. Но повод для совета тоже был. Гера настояла-таки, чтобы Фетиде по полной форме справлялась свадьба с Пелеем. И конечно же, сам собой встал вопрос: кого приглашать. Казалось, кого захотят, того пусть Фетида с Пелеем и приглашают. Но Пелей не бог, а герой. То есть, неведомо что. Он, вроде бы, и выше человека, но в сравнении с богами - ничто... Конечно, это с одной стороны: если герой ведет свое происхождение не от тебя, а от другого бессмертного, тем более - от бессмертной. Когда же ничто (герой) имеет к тебе прямое отношение, то выясняется: не такое уж оно ничто, кровь твоя. А разве можно не считаться с твоей божественной кровью. Ну, не с кровью, так с духом, поскольку крови в тебе, существе высшем, как бы и нет. То есть, если хочешь - то есть. Когда не хочешь - нету. Тут и запутаться легко. Правду говорят: свяжешься с этими людишками, и возникает масса затруднений. Даже для богов. В теории вроде бы не должно затруднений быть, а на практике - возникают. Словно от людей всякие их нест ящие мысли, смешные желания и глупости всяческие способны передаваться бессмертным, как болезни.