Голубиные перья. Рассказы - Джон Апдайк Страница 17

Джеймс сдвинул сигарету на середину рта и процедил сквозь зубы:

— Вы же сказали, что у вас уже есть работа.

— Да, мистер, я ходил туда, где новую дорогу к туннелю строят, и он сказал: отработай день, и я дам тебе в счет зарплаты. Он еще спросил: ты сможешь тут работать? А я говорю, да, сэр, я буду делать, что вы скажете. Он говорит, плата два семьдесят в час.

— Два семьдесят! Ого! Двадцать долларов в день за неквалифицированный труд?

— Ну да, тачку толкать… он говорит, два семьдесят, а я ему: буду делать, что вы скажете. Я хороший работник.

Джеймсу он показался довольно тщедушным, но счастливая мысль о существовании широкоплечего бригадира, который вознамерился сделать из него трудящегося гражданина, смела все сомнения. Он улыбнулся и настойчиво повторил:

— Значит, вам надо продержаться только до понедельника.

— Точно. С понедельника буду зарабатывать по два семьдесят в час. Жена… она так счастлива…

Портрет жены каким-то образом в мгновение ока изменился, но Джеймс пропустил это мимо ушей — конец уже просматривался. Он собрался с силами, готовясь к переходу в область денежных отношений. Но тут в разговор вмешалась эта дурища Дженис, которой вообще следовало уйти, как только хозяева вернулись домой.

— А вы не пытались обратиться в какие-нибудь организации — ну хотя бы в Армию спасения?

— А как же, мисс. Да только им плевать на таких, как я. Говорят, что дадут нам денег на обратный путь, а чтобы мы тут остались — палец о палец не ударят. Ничего себе — ты приехал сюда на грузовике, а дальше живи как знаешь. Никто мне не помогает, только эти люди.

Теперь потихоньку становилось видно, каков этот человек в своей семье, среди своих друзей.

Джеймса клонило в сон. На жестком стуле было больно сидеть; негр, расположившийся в мягком кресле, начинал его раздражать. Но изменить ничего невозможно — теперь за дело взялись женщины.

— Как это ужасно, — сказала Дженис. — И зачем только все эти организации существуют.

— Ты им говоришь, что тебе нужна помощь, что жене негде голову приклонить, а они суют тебе деньги на обратный путь!

Вошла Лиз с двумя чашками кофе. Джеймс заметил, что себе она налила полчашки. Значит, нести бремя бессонницы предстоит ему. Чашка была такая горячая, что он не мог держать ее в руках и потому поставил на коврик, чувствуя себя слишком мягкотелым и женоподобным в глазах этого землекопа, цена которому двадцать долларов в день.

— Почему вы решили уехать из Северной Каролины? — спросила Лиз.

— Миссис, таким как я там ничего не светит. Я работал на хлопке за тридцать пять центов в час.

— Тридцать пять центов в час? — удивился Джеймс. — Но ведь это же незаконно!

Негр саркастически улыбнулся. На лице впервые за весь вечер появилось осмысленное выражение.

— Им там не скажешь, что законно, а что нет. Жена, мэм, она смелая женщина, — добавил он, обращаясь к Лиз. — Когда я ей сказал: «Давай уедем», она мне сразу: «Правильно, дадим себе шанс». Ну а тут человек с грузовиком, обещал посадить нас к себе в кабину.

— Вас, жену и семерых детей? — удивился Джеймс.

На этот раз негр посмотрел на него недрогнувшим взором:

— Нам не у кого было их оставить.

— У вас там нет ни друзей, ни родных? — спросила Лиз.

— У нас нет друзей… вот вы нам помогли… а я думал, мы уж никогда не найдем себе друзей.

Друзей! От возмущения Джеймс вскочил и приступил к давно задуманному действию, а именно: положил на стол возле негра две десятидолларовые купюры. Негр наклонил голову, сделав вид, будто их не замечает. Джеймс произнес заготовленную речь:

— Я не знаю цен на мебель. Жена сказала, что вам хватит десяти долларов. Вот вам двадцать. Больше у нас нет. На эти деньги вы сможете продержаться до понедельника, когда, по вашим словам, вы получите часть своей зарплаты на строительстве туннеля Линкольна. По-моему, было очень смело с вашей стороны привезти сюда семью, и мы желаем вам всяческих успехов. Я уверен, что вы и ваша жена со всем справитесь.

Покраснев от стыда, он вновь занял свой пост на жестком стуле. Дженис, прикусив губу, чтобы скрыть улыбку, глянула на Лиз, которая хранила молчание.

— А-а-а… э-э-э… мистер… не знаю, как сказать… таких прекрасных людей… — пробормотал негр и, пока остальные трое, словно угодив в капкан, неподвижно застыли, попытался выжать из себя слезу. Он тер себе переносицу, тряс головой и тонко скулил, однако когда он поднял голову, стало видно, что зернистые белки его глаз совершенно сухи. В полном несоответствии с неудачной попыткой прослезиться губы его сокрушенно скривились. Он все время потирал висок, словно в голове у него что-то гудело.

— Ух… Жена… велела… сходи… скажи спасибо этому джентльмену, — выговорил он.

Умения вовремя покинуть сцену он был лишен столь же безнадежно, сколь и всех прочих театральных навыков. Он просто сидел, мотал головой и потирал нос. Лежавшие на столе банкноты он просто игнорировал, — возможно, до тех пор, пока не будет полностью исчерпан ритуал благодарности, они для него были табу. Джеймс, которому грубость была несвойственна, качался на стуле, избегая взглядов присутствующих. По его мнению, в основе спектакля, разыгрываемого негром, лежали либо невзгоды, о которых тот рассказывал, либо невзгоды, заставившие его солгать. В обоих случаях этого человека следует терпеть. Однако самая мысль о нем была нестерпима — вся жизнь этого жалкого кретина, цеплявшегося то за один тонкий прутик благотворительности, то за другой — в лице шофера грузовика, хозяина квартиры, Лиз, торговца мебелью, бригадира на стройке, а теперь еще и Джеймса — вызывала у него тошноту и головокружение.

— Может, вам лучше вернуться к жене? — вежливо заметил он.

— И-и-и… — вздохнул негр совершенно не соответствующим случаю дискантом, словно извлекая звук из дудочки.

Джеймс с ужасом ожидал, что Лиз сейчас начнет предлагать негру одеяла и продукты — стоит лишь ему задержаться. Что тот и сделал, хныкая и перебирая пальцами поля шляпы, словно какую-то бесконечную веревку. Пока Лиз оставалась на кухне, складывая ему продукты в бумажный пакет, негр собрался с духом и поведал Джеймсу, что хочет завтра привести жену со всем семейством познакомиться с ним и с миссис и сказать им спасибо.

— Может, у вас найдется какая-нибудь работа… полы помыть…