Даниил Хармс - Рассказы и повести Страница 18

А н д р е й С е м е н о в и ч: Это страшно интересно.

П р о ф е с с о р: Вот, хе-хе, я вам прочту отсюда досюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.

П е т р П а в л о в и ч ( входя в комнату):

Здрыгр аппр устр устр

я несу чужую руку

здрыгр аппр устр устр

где профессор Тартарелин?

здрыгр аппр устр устр

где приемные часы?

если эти побрякушки

с двумя гирями до полу

эти часики старушки

пролетели параболу

здрыгр аппр устр устр

ход часов нарушен мною

им в замену карабистр

на подставке здрыгр аппр

с бесконечною рукою

приспособленной как стрелы

от минуты за другою

в путь несется погорелый

а под белым циферблатом

блин мотает устр устр

и закутанный халатом

восседает карабистр

он приемные секунды

смотрит в двигатель размерен

чтобы время не гуляло

где профессор Тартарелин,

где Андрей Семеныч здрыгр

однорукий здрыгр аппр

лечит здрыгр аппр устр

приспосабливает руку

приколачивает пальцы

здрыгр аппр прибивает

здрыгр аппр устр бьет.

П р о ф е с с о р Т а р т а р е л и н:

Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?

П е т р П а в л о в и ч: Руку вырвал из манжеты.

А н д р е й С е м е н о в и ч: Бегал следом.

П р о ф е с с о р: Отвечайте!

(Петр Павлович смеются.)

К а р а б и с т р: Гвиндалея!

П е т р П а в л о в и ч: Карабистр!

К а р а б и с т р: Гвиндалан.

П р о ф е с с о р: Расскажите, как было дело.

А н д р е й С е м е н о в и ч:

Шел я по полю намедни

и внезапно вижу: Петя

мне навстречу идет спокойно

и, меня как будто не заметя,

хочет мимо проскочить.

Я кричу ему: ах, Петя!

Здравствуй, Петя, мой приятель

ты, как видно, не заметил,

что иду навстречу я.

П е т р П а в л о в и ч:

Но господство обстоятельств

и скрещение событий

испокон веков доныне

нами правит, как детьми,

морит голодом в пустыне,

хлещет в комнате плетьми.

П р о ф е с с о р: Так-так, - это понятно. Стечение обстоятельств.Это верно. Закон.

Тут вдруг Петр Павлович наклонился к профессору и откусил ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.

Профессор лежал на полу и стонал.

- Ой-ой-ой, как больно! - стонал профессор. - Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоет мою рану и зальет ее каллоидом?!

Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша полной грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.

Милиционер спросил Андрея Семеновича:

- Как зовут этого проходимца?

Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имени.

Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича:

- Скажите нам, вы его давно знаете?

- С маленьких лет, когда я был еще вот таким маленьким, - сказал Андрей Семенович.

- А как он выглядит? - спросили милиционеры.

- Его характерной чертой является длинная черная борода, - сказал Андрей Семенович.

Милиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели протяжными ночными голосами:

Ах, как это интересно,

был приятель молодой,

а подрос когда приятель,

стал ходить он с бородой.

- Вы обладаетет очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, - сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пустой рукав, потому что руки не было.

- Мы можем и на научные темы поговорить, - сказали милиционеры хором.

Андрей Семенович махнул пустышкой.

- Земля имеет семь океянов, - начали милиционеры. - Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неуместно какое-либо сожительство.

В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.

Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.

- О любезные милиционеры! - взмолился Андрей Семенович. - Бежимте скорее, а не то мой приятель убьет профессора Тартарелина.

Одного милиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Сережу под руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.

- Глядите, три институтки бегут! - кричали им вслед извозчики. Один даже хватил Андрей Семеновичережу кнутом по заднице.

- Постой! На обратном пути ты мне штраф заплатишь! - крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.

Добежав до дома профессора, все трое сказали:

- Тпррр! - и остановились.

- По лестнице, в третий этаж! - скомандовал Андрей Семенович.

- Hoch! - крикнули милиционеры и кинулись по лестнице.

Моментально высадив плечом дверь, они вошли в кабинет профессора Тартарелина

Профессор Тартарелин сидел на полу,а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зеркало.

- Куда шьешь? Разве не видишь, что одно ухо выше другого получилось? - сказал сердито профессор.

Жена отпорола ухо и стала пришивать его заново.

Голый женский живот, как видно развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.

- Катенька, - сказал профессор, - брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке.

Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.

- Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! - смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге милиционеров, замолчал и сделался серьезным.

Милиционер С е р е ж а: Где здесь пострадавший?

Милиционер В о л о д я: Кому здесь откусили ухо?

П р о ф е с с о р (поднимаясь на ноги): Господа! Я - человек, изучающий науку вот уже, слава богу, пятьдесят шесть лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правда, на щеке, но такова моя воля.

Милиционер С е р е ж а: Действительно, верно, оба уха налицо.

Милиционер В о л о д я: У моего двоюродного брата так брови росли под носом.

Милиционер С е р е ж а: Не брови, а просто усы.

К а р а б и с т р: Фасфалакат!

П р о ф е с с о р: Приемные часы окончены.

Ж е н а п р о ф е с с о р а:Пора спать.

А н д р е й С е м е н о в и ч (входя): Половина двенадцатого.

М и л и ц и о н е р ы х о р о м: Спокойной ночи.

Э х о: Спите сладко.

Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.

С о н

тихо плещет океян

скалы грозные ду ду

тихо светит океян

человек поет в дуду

тихо по морю бегут

страха белые слоны

рыбы скользкие поют

звезды падают с луны

домик слабенький стоит

двери настежь распахнул

печи теплые сулит

в доме дремлет караул

а на крыше спит старуха

на носу ее кривом

тихо ветром плещет в ухо

дует волосы кругом

а на дереве кукушка

сквозь очки глядит на север

не гляди моя кукушка

не гляди всю ночь на север

там лишь ветер карабистр

время в цифрах бережет

там лишь ястреб сдыгр устр

себе добычу стережет

П е т р П а в л о в и ч:

Кто-то тут впотьмах уснул,

шарю, чую: стол и стул,

натыкаюсь на комод,

вижу древо бергамот,

я спешу, срываю груши,

что за дьявол! это уши!

Я боюсь, бегу направо,

предо мной стоит дубрава,

я обратно так и сяк,

натыкаюсь на косяк,

ноги гнутся, тянут лечь,

думал: двери - это печь,

прыгнул влево - там кровать,

помогите!...

П р о ф е с с о р (просыпаясь): Ать?..

А н д р е й С е м е н о в и ч ( вскакивая): Ффу! Ну и сон же видел, будто нам всем уши пообрывали. (Зажигает свет.)

Оказывается, что, пока все спали, приходили Петр Павлович и обрезали всем уши.

Замечание милиционера С е р е ж и:

- Сон в руку!

83. ВЕЩЬ

Мама, папа и прислуга по названию Наташа сидели за столом и пили.

Папа был несомненно забулдыга. Даже мама смотрела на него свысока. Но это не мешало папе быть очень хорошим человеком. Он очень добродушно смеялся и качался на стуле. Горничная Наташе, в наколке и передничке, все время невозможно смеялась. Папа веселил всех своей бородой, но горничная Наташа конфузливо опускала глаза, изображая, что она стесняется.

Мама, высокая женщина с большой прической, говорила лошадиным голосом Мамин голос трубил в столовой, отзываясь на дворе и в других комнатах.

Выпив по первой рюмочке, все на секунду замолчали и поели колбасы. Немного погодя все опять заговорили.