Владимир Мегре - Звенящие кедры России (Звенящие кедры России - 2) Страница 18

- Что стоишь? Присаживайся. Куртку сними, на трубу повесь, когда высохнет, почистишь. У меня щётка есть. Брюки пусть на тебе сохнут. Старайся поменьше мять их.

Ещё он достал два стограммовых запечатанных стаканчика с водкой, и мы сели ужинать. Кругом грязь подвальная, а уголок им оборудованный получился каким-то чистеньким и уютным.

Когда чокались, он представился:

- Называй меня Иваном. Здесь без отчеств все.

Его действия с импровизированными лежанками, аккуратно разложенной на газетке пищей, несмотря на грязный пол подвала, создавали атмосферу чистоты и уюта в его подвальном уголке.

- А чего-нибудь помягче подстелить у тебя нет? - спросил я после ужина.

- Нельзя тряпьё здесь всякое держать, грязь от него будет, запах потом. Вон в том углу соседи... Двое их, иногда приходят. Развели со своим тряпьём гадюшник.

Разговаривая с ним, отвечая на его вопросы, сам того не заметив, я рассказал ему про встречу с Анастасией, о её образе жизни и способностях. О лучике её, мечтах и устремлениях.

Он был первым человеком, кому я рассказал об Анастасии! И сам не понимаю, почему я рассказывал ему о странностях Анастасии, о её мечте и о том, как дал слово помочь ей. Сообщество предпринимателей с чистыми помыслами организовывать пытался, да ошибся. Надо было сначала книжку написать.

- Теперь буду писать, пытаться издавать. Анастасия говорила, что сначала нужна книжка.

- Ты что же, уверен, что написать сможешь, а потом ещё и издать, не имея средств?

- Уверен или не уверен, не знаю. Но действовать буду в этом направлении.

- Значит, цель существует, и ты будешь идти к ней?

- Буду идти.

- И уверен, что дойдёшь?

- Я буду идти.

- Да... Книжку... Надо художника хорошего, чтобы оформил обложку. От Души, чтобы оформил. Смыслу соответствуя, цели. А где тебе художника найти, без денег?

- Придётся без художника. Без оформления.

- Нужно делать как следует, и с оформлением и по смыслу как следует. Мне б бумагу, кисти да краски хорошие. Помог бы тебе. Только дорого сейчас это стоит.

- Ты что же, художник? Профессионал?

- Офицер я. А рисовать ещё с детства любил. В кружки ходил разные. Потом, когда время выкраивал, писал картины, дарил друзьям.

- А офицером зачем тогда стал, если рисовать всё время хотел?

- Прадед был офицером, дед тоже, отец. Отца я любил и уважал. Знал, чувствовал, каким он хочет видеть меня. Таким и постарался стать. Дослужился до полковника.

- Каких войск?

- В основном в КГБ служил. Оттуда и уволился.

- По сокращению или выгнали?

- Сам рапорт подал, не выдержал.

- Чего?

- Песня, знаешь, есть такая. Слова там: "Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом".

- На тебя покушаться стали? На твою жизнь? Стреляли в тебя, мстили за что-то?

- В офицеров часто стреляют. Во все времена шли офицеры на встречу с пулями. На защиту тех шли, кто за ними. Шли, не подозревая, что их сердца под прицелом и выстрел смертельный будет произведён с тыла. С точностью. Разрывной. И прямо в сердце.

- Как это?

- Помнишь времена доперестроечные... Праздники - Первое мая, Седьмое ноября; огромные колонны людей, кричащих "ура", "слава", "да здравствует"... Я и другие офицеры, не только из КГБ, гордые были тем, что являемся щитом для этих людей. Оберегаем их. В этом заключался смысл жизни большинства офицеров.

Потом перестройка, гласность. Другие возгласы стали раздаваться. И оказывается, сволочи мы, офицеры КГБ, палачи. Не тех и не то защищали. Те, кто в колоннах под красными знамёнами раньше шли, в другие колонны построились, под другими знамёнами ходить стали, а виновниками нас определили.

Жена у меня, на девять лет младше, красавица... Любил её... Да и сейчас люблю. Она гордилась мной. Сын у нас родился, единственный. Что называется поздний ребёнок. Семнадцать ему сейчас. Он тоже мной вначале гордился, уважал.

Потом, когда началось всё это, жена молчаливой стала. В глаза не смотрит. Стыдиться жена меня стала. Я рапорт подал, в охрану коммерческого банка перешёл. Форму подальше спрятал. Но немые вопросы висели всё время в воздухе и у жены, и у сына. А на немые вопросы ответить невозможно. Ответы они видели на страницах газет, с экрана телевизора. Оказывается, кроме как дачами собственными да репрессиями, мы - офицеры ничем и не занимались.

- Но ведь шикарные дачи военачальников по телевизору действительно показывали, натуральные, нерисованные.

- Да, показывали, натуральные, ненарисованные дачи. Только дачи эти курятником жалким покажутся по сравнению с тем, что теперь имеют многие из кричавших обвинения в адрес владельцев этих дач. Ты вон теплоходом владел. И намного большим, чем дача генеральская. А ведь этот генерал сначала курсантом был, окопы рыл. Потом лейтенантом из казармы в казарму кочевал. А дачу, дом ему, как и всем, для своих детей хотелось иметь. И кто знает, сколько раз ему приходилось вскакивать ночью из тёплой постели той самой дачи, чтобы оказаться в полевых условиях.

Раньше на Руси ценили офицера. Поместья жаловали. Теперь решили, что и дачки с пятнадцатью сотками земли для генерала много!

- Раньше по-другому все жили.

- По-другому... Все... Но обвиняли среди прочих в первую очередь непременно офицеров.

На Сенатскую площадь офицеры вышли. О народе думали. Офицеров этих на виселицу потом, в рудники, в Сибирь. Никто на их защиту не встал.

За царя, за Отечество в окопах с германцами сражались. А в тылу уже готовили для них встречу революционные патриоты, вгоняя в затворы пули для их сердец, пострашнее свинцовых. "Белогвардейцы, изверги", - так называли вернувшихся с войны офицеров, попытавшихся навести порядок. Кругом хаос, всё рушится. Все прежние ценности - материальные и духовные -сжигают, топчут. Трудно им, тем офицерам, было. Вот и шли они, надев форму офицерскую на чистое бельё, в психическую атаку шли. Знаешь, что такое психическая атака?

- Это когда пытаются испугать противника. Я в кино видел. В фильме "Чапаев" белогвардейские офицеры строем идут, а по ним из пулемётов строчат. Они падают, но ряды снова смыкают и идут в атаку.

- Да. Падают и идут. Но дело в том, что они не атаковали.

- Как это, зачем же тогда шли?

- В военной практике итогом, целью любой атаки является захват или физическое уничтожение противника, и, желательно, с наименьшими потерями атакующих. Идти на пулемёты укрывшихся в окопах можно было только в том случае, когда сознательно или подсознательно поставить иную цель.

- Какую?

- Может быть, действуя вопреки логике военного искусства, ценой своей жизни показать, призвать стрелявших одуматься, убивая их, идущих, понять и не стрелять в других.

- Но тогда их смерть похожа на смерть распятого на кресте Иисуса Христа?

- Похожа. О Христе мы ещё как-то помним. Безусых корнетов и генералов, идущих в этом строю, забыли. Может быть, и сейчас их Души, одетые в чистое бельё и форму офицерскую, стоят перед выпущенными нами пулями и просят, взывают одуматься.

- Почему к нам взывают? Нас, когда в них стреляли, ещё и не было.

- Тогда не было. Но пули и сегодня летят. Новые пули. Кто, если не мы, их выпускает?

- Действительно. Летят же пули и сегодня. И чего они столько лет всё летят? А из дома ты зачем ушёл?

- Не выдержал взгляда.

- Какого?

- Телевизор смотрели вечером. Жена на кухне была. Мы с сыном вдвоём смотрели. Потом одна из этих политических передач началась, о КГБ говорить стали. Понятно, поливали смело. Я газету специально взял. Вид сделал, что читаю, будто не интересно это мне. Хотел, чтобы сын переключил на другую программу. Политикой он совсем не увлекался. Музыку любит. А он не переключает. Я газетой пошелестел, украдкой на него смотрю. И вижу - сын мой в кресле сидел, руки его в подлокотники вцепились так, что белыми стали. Сам не шелохнётся. Я понял - он не переключит. Ещё сколько мог, держался закрывшись газетой. Потом не выдержал, смял газету, отбросил её в сторону, резко встал и сказал, выкрикнул: "Ты выключишь наконец? Выключишь?" Сын мой тоже встал. Но к телевизору он не пошёл. Стоит мой сын напротив меня, смотрит мне сын в глаза и молчит. А по телевизору продолжают... А мой сын смотрит на меня.

Ночью я им записку написал: "Ухожу на некоторое время, так, мол, надо". И ушёл навсегда.

- Почему навсегда?

- Потому...

Мы долго молчали. Я попытался поудобнее устроиться на фанерке и вздремнуть. Но он снова заговорил:

- Значит, Анастасия говорит: "Перенесу людей через отрезок времени тёмных сил? Перенесу, и точка"!

- Да, говорит. И верит сама, что это получится у неё.

- Полк бы ей отборный. Я солдатом пошёл бы служить в этот полк.

- Какой полк? Не понял ты. Она же насилие отрицает. Она убедить как-то хочет людей. Лучиком своим пытается что-то сделать.

- Думаю, чувствую, она сделает. Многие захотят быть лучиком её обогретыми. Да не многие поймут, что самим тоже нужно немного мозгами шевелить. Помогать Анастасии нужно. Она одна. Даже взвода у неё нет. Тебя вот призвала, попросила, а ты в подвале, как бомж, валяешься. Тоже мне, предприниматель!