Михаил Пришвин - Том 7. Натаска Ромки. Глаза земли Страница 18

Я до того отчаялся, что, велев идти ему сзади, повесил ружье и, понурив голову, пошел по сухому с комьями кочек лугу. И вдруг из-под ног два дупеля, которых напрасно я искал на прелых «дупелиных» местах. Так это и надо усвоить, что «ржаных дупелей» надо искать на сухих, хотя, может быть, и кочковатых краях болот или на лугах, расположенных вблизи болот. Потом возле Ми-халевских капустников Ромка, на свой манер, похрапывая в наброде, стурил мне бекаса, и я убил его. Бекас оказался матерый, толстый в сравнении с первым убитым тоненьким, в белом фартучке, как дупель, бекасом. Больше я ничего не мог найти, так как не отпускал Ромку на близкий розыск. От пяти утра до десяти утра я так измучился, что целый час просидел на кочке под тенью ольхи в полудреме. Летний ветерок скоро уговорил меня, постоянно лаская и щеки, и раскрытую грудь, и мне было неплохо. Я даже и думал и беседовал с другом.

«Друг мой, ведь до самого основания по одному кирпичу расшвыряли наш храм, и я всю жизнь собираю кирпичи и складываю памятник. Бывают моменты, и я ими живу, когда у меня что-то выходит и является даже гордое сознание, будто я выполняю: „Разрушь храм сей, и я его в три дня воздвигну“. Впрочем, я не мог бы так резко это признать, а как бы только ставлю ногу свою в чей-то верный след. Вот как в этом великом окружающем меня Берендеевом царстве не я царь Берендей, но все равно, ежедневно спускаясь в болото по его тропе, я часто узнаю его в себе самом. Да вот и сейчас, когда собака почти совсем съела меня, обласканный ветром и музыкой шумящей листвы и возвращенный в царство Берендея, я протягиваю примирительно руку к глупой собаке, как сам Берендей, и говорю: „Дурак, дурак, зачем ты сам себя губишь, вытряхни поскорей солому из своей башки. Губастый!“»

Петя за это время убил двух дупелей и трех бекасов, один дупель был на сухом лугу, другой на коровьей грязи.

Бекасов за пищу можно считать только матерых, а дупеля уже покрыты слоем жира толщиной в пакетную бумагу.

6 августа.

Песчаные горки в болотах реки Кубжи, покрытые редким березняком с кочками краснеющей брусники, пахнут тетеревами, и все-таки их тут нет, мы нашли тут одного петуха, по которому я неудачно стрелял в чаще, и холостую тетерку, в которую, по уговору, не стали стрелять. Так, обойдя все эти горки, мы спустились к широкой долине, поросшей болотной травой, и задумались, Кубжа это или просто большой луг.

Была тут тропа, мы пошли по ней, постепенно утопая все глубже и глубже, и когда добрались до непереходимого плёса, узнали, что это действительно река Кубжа. Потом мы пошли краем болота и так пришли к мосту, за которым виднелся лесок Филатова, где, говорили нам, водились тетерева.

Тут мы нашли единственного петуха и взяли его с трудом, потому что удивительная в подводке по тетеревам Кента сделала ошибку: разбираясь в следах, она до того закопалась в них, что вплотную подобралась к нему и спихнула, а мы, не предупрежденные, не расставились, а петух вылетел сзади куста.

Этот редкий случай с Кентой вернул меня к мысли о Ромке: вот именно потому он и не делает стоек, что идет низом по наброду; напротив, если дичь переместилась и сидит без наброду, то стойка ему часто удается. Значит, весь вопрос в том, как заставить его отрывать нос от наброда и время от времени проверять близость птицы верхним чутьем. К этому сводится теперь вся работа над Ромкой, и я не вижу в этой работе для себя сознательного пути, весь мой расчет, что он «головой дойдет».

7 августа.

После вчерашнего маршрута – дневка.

Приезжал Сергей Васильевич Бородин (страховой агент), привез свою молодую собаку, просил пойти показать ей молодого тетерева. Ходили в ближайший мох с Кентой, но тетеревей не могли найти, потому что во время дождя они переместились в чащу.

Сергей Васильевич – добрый толстый человек и очень любит свою собаку, самого плачевного вида лаверака. Ему она представляется собакой самой лучшей в мире, и всякий, кто скажет плохое о ней, – становится его врагом. Он дома и за прислугу, и за дворника. Жене его лет под сорок. Мне сказали, что она учится балетным танцам. (В любви его к собаке – пересмотреть любовь к женщине, неудачной актрисе. Сюжет нынешней натаски Ромки: собака без чутья.)

8 августа.

Под вечер вышел прогуляться с Ромкой, он подбежал к кустам, понюхал и стал. Я подошел, вылетел петух. Нет, из него будет собака.

9 августа.

Правило: чтобы собака остановилась, нужно остановиться самому. Чтобы собака тише ходила, надо самому тише идти.

Лева шел с ружьем, я с плеткой. Мы согнали бекаса. Потом Ромка учуял его наброд и повел верхом. По месту стал. Верхняя подводка – новость. Я сделал предположение, что за время отдыха он одумался и что вчерашняя стойка по петуху имеет для него такое же поворотное значение, как для Кенты была куропатка. На осоке, очень короткой, он стал примеривать, очень осторожно подводить, прохватывать верхом, после короткой стойки вылетел дупель, по которому Лева не успел стрельнуть. В кустах Ромка тихо подводил по какому-то следу, я думаю, тетеревиному; потом, когда ему не удалось сразу найти птицу, он стал волноваться, и я отвел его. На некошеных полосах Ромка после недолгого розыска (розыск все-таки был) поднял голову и сделал настоящую твердую стойку. Вылетел бекас, по которому Лева промахнулся. Потом два раза с разбегу спихнул дупеля, а в третий раз причуял, подвел близко, умер на стойке. Осторожная манера поиска, полное спокойствие при взлете даже из-под носа и при выстреле давали впечатление старой, опытной собаки. Значит, совершилось почти то, что было с его матерью. Вероятно, в эту же осень он пойдет и по тетеревам и будет к концу сезона готовой собакой.

11 августа.

Ночью была наконец сильная гроза, и утро сложилось самое хорошее, самое мною любимое, когда невидимое за облаками солнце ласково посылает в долины смягченный свет и от этого все вокруг становится задумчивым.

Сегодня мы охотились с Ромкой, иногда совсем даже забывая, что это молодая собака, болтали между собой, вверялись его поиску, и не было ни одного случая, когда бы он спугнул дичь раньше, чем мы подошли к его стойке. Так оправдались мои предположения, что он как-нибудь в один «прекрасный день» совершенно так же, как и его мать, сразу поймет всю науку и пойдет, как старая собака. Вероятно, так и вообще при натаске собак, результаты надо ожидать не прямо во время уроков, а несколько спустя, надо непременно давать время одуматься собаке. Впечатление получается такое же, как от ночного роста трав, – собачье сознание растет тоже как будто ночью во сне. Учишь, учишь, и собака становится все хуже, и вдруг в один прекрасный день она все поймет. Конечно, предшествующей охотой мы были уже подготовлены к новым достижениям, но все-таки не в такой степени.

Сегодня Ромка прежде всего завоевал наше доверие к своему кавалерийскому поиску, когда со всего хода схватил наброд дупеля. После этого наконец я перестал его стеснять постоянной угрозой держаться ближе, постоянным обрыванием его собственных планов. И только если он уходил далеко за пределы выстрела, я возвращал его свистком. Это он себе завоевал и нам доставлял большое удовольствие своим свободным скоком.

Я убил из-под его стойки наконец-то первого дупеля, чрезвычайно большого и вполне налитого жиром. Но радость была омрачена, когда он после выстрела, увидев падающего дупеля, бросился к нему. К сожалению, пришлось его наказать, а потом я с волнением дожидался следующего выстрела, очень опасаясь пробуждения трудно победимого инстинкта погони. Мои опасения оказались напрасными, убитый бекас упал еще ближе на воду, чем дупель, еще ближе к нему, и он сделал попытку прыгнуть, но по крику «назад», остановился и даже лег. Это значит, собака в руках. Так я надеюсь и в будущем обойтись совсем не только без парфорса, но даже без обычной веревочки, которой останавливают попытки бежать.

Мы нашли и того странного дупеля, которого в последнюю охоту не могли разыскать с Кентой, дупель был молодой, и нашелся именно там, где мы его искали в тот раз. При выстреле и падении птицы Ромка не тронулся с места.

Раза два или три Лева промахнулся по бекасам и по дупелю, и этим окончилась первая настоящая охота с Ромкой. Я уверен, что он теперь с таким же успехом подведет и к тетеревам, но не буду этим его перегружать, пока не проведу несколько больших охот на болоте.

Считаю сегодняшний день в натаске Ромки днем его выпускного экзамена. Таким образом, вся натаска продолжалась ровно месяц, с десятого июля по десятое августа. Если бы у меня была другая собака, то я не только в ущерб Ромке, но даже с пользой для него мог бы натаскать другую, день с одной, день с другой. Если бы я так делал, то, во-первых, давал бы Ромке возможность отдыхать и усваивать про себя уроки, во-вторых, не загонял бы его тогда до изнеможения, в-третьих, сам бы я, имея в виду не ту, так другую собаку, был бы спокойнее и, наконец, я бы в счастливом исходе имел за то же время не одну обученную собаку, а две.