Антон Чехов - Том 26. Письма 1899 Страница 18

От писанья болит мозоль на пальце, а не писать нельзя, ибо больше делать нечего. Пошел дождь. Лавров бывает у меня аккуратно каждое утро; он в духе, Ялта ему очень нравится. На участке он еще не был.

Я нанял турку, его зовут Мустафа*. Очень старается. Спит в сараишке. Физиономия добрая, силища громадная, нищета, трезвость и благородные принципы. Купил ему лопату, кирку и топор. Будем копать и потом сажать деревья. Когда построили забор, участок стал казаться громадным.

Ну-с, надо кончать. Будь здорова, поклонись всем.

Твой Antonio.

Чеховой М. П., 11 февраля 1899*

2639. М. П. ЧЕХОВОЙ

11 февраля 1899 г. Ялта.

11 февр.

Милая Маша, если уже куплен лес для наката (черного пола), то, конечно, накат придется делать деревянный, а не каменный. О каменщике и печнике я написал в Серпухов Ивану Германовичу*.

Меньшиков пишет, что у вас в Москве будет Лидия Ивановна Веселитская* (она же писательница Микулич); я с нею не знаком, но мне известно, что она сантиментальна, как мокрая алва*. «Мимочка на водах» — это ее повесть.

Твой Antonio.

Поклон мамаше. Угодил ли ей Ларме?

На обороте:

Москва. Марии Павловне Чеховой.

Угол. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.

Чехову И. П., 12 февраля 1899*

2640. И. П. ЧЕХОВУ

12 февраля 1899 г. Ялта.

12 февр.

Милый Иван, посылаю квитанции*. Что соберешь, и впредь отдавай Маше, а мне присылай только имена для вечного поминовения — я буду присылать тебе квитанции. Карточки и гваякол получил.

Это дужка моего pince-nez. Где зеленое, там пробка. Извини, что я нарисовал так скверно, точно гриб. Не следует покупать дужку, какая нарисована красным карандашом: это старый тип.

Pince-nez пришли с Ермиловым. Если хочешь прислать еще что-нибудь, то вот разве пришли еще небольшую семгу или две маленьких, чтобы одну я мог подарить в женскую гимназию. Получил ли от Лескова таганрогские фотографии?*

«Белолобого» пришли мне или, еще лучше, купи у жулика Клюкина две трехкопеечные брошюры с «Белолобым»* и пришли.

В Кучукое как раз около моего дома татарин продает свой домишко (саклю) и участочек за 200–300 рублей.

Я как-то опустил несколько писем в ящик на пароходе; письма эти повезли в Одессу, потом в Батум и оттуда уж в Москву. В числе этих писем было и мое письмо к Соне*. Получила ли она?

Сегодня утром валит пушистый снег, но здесь уже весна все-таки, и я начинаю в Аутке посадку деревьев.

В пользу голодающих можно собирать и по 5 к. — скажи об этом Иваненке, который собирает всё рубли, за что, впрочем, я ему очень благодарен.

Нового ничего нет, всё благополучно. Скучно, надоело быть на зимнем положении; готов караул кричать.

За 4–5 дней до отъезда Ермилов пусть напишет мне или Лаврову, мы подыщем для него помещение.

Будь здоров. Соне и Володе поклон и привет.

Твой А. Чехов.

«Белолобого» мы уже не имеем права издавать. Если ты уже успел истратить что-нибудь у Кушнерева*, то напиши, я погашу убытки; «ихние родители за всё заплотють», как говорит Александр.

Справься, можем ли мы взять напрокат для пушк<инских> праздников картины для волш<ебного> фонаря? И какая цена?

Коновицеру Е. З., 14 февраля 1899*

2641. Е. З. КОНОВИЦЕРУ

14 февраля 1899 г. Ялта.

14 февр.

Дорогой Ефим Зиновьевич, пишу это Вам конфиденциально, или, как говорят министры, «совершенно доверительно». Как-то года 1½—2 назад Вы говорили мне, что «Курьер» был бы не прочь привлечь к сотрудничеству И. Я. Павловского (Яковлева)*. Теперь Павловский, насколько я могу понять, совсем разладил с «Новым временем»* или близок к этому. Мне кажется, можно вступить с ним в переговоры. Это хороший старый корреспондент, связи у него в Париже солидные — и для «Курьера» он был бы довольно ценным приобретением. Вот его адрес: Monsieur I. Pavlovsky, 7 rue Gounod, Paris. Если нужно, то для переговоров он приедет в Москву.

Как Вы поживаете? Что у Вас нового? Тут в Ялте ничего нового, всё старо и всё скучно, особенно в дурную погоду. Вам, конечно, завидую. Поклонитесь Евдокии Исааковне* и детям. Где Вы летом на даче? Не в Васькине? Я буду жить в Мелихове всё лето.

Крепко жму руку и желаю всего хорошего.

Ваш А. Чехов.

Напишите, что делается с сытинским «Русским словом»*.

На конверте:

Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.

Пименовский пер., д. Коровина.

Ежову Н. М., 15 февраля 1899*

2642. Н. М. ЕЖОВУ

15 февраля 1899 г. Ялта.

Дорогой Николай Михайлович, получил два рассказа*, кланяюсь Вам низко и благодарю. Боюсь, что я, наскучив Вам, не скоро буду иметь случай вознаградить Вас за сию скуку.

Если Ваш писец (или писица) будет переписывать из «Развлечения» или откуда-нибудь, то впредь пусть пишет на писчей бумаге, на тетрадках, сшитых так, чтобы для каждого рассказа была особая тетрадка. И вверху каждого рассказа надлежит сделать пометку: такой-то журнал, год, №.

А ведь у меня были рассказы и в «Новостях дня»!!* Мудрено теперь отыскать их. Когда у Вас будут дети писатели, то внушайте им, что всякий напечатанный рассказ, как бы он плох ни был, надо вырезывать и прятать себе в стол. Печатался я и в «Свет и тени» и в «Мирском толке»*…

Еще раз благодарю и крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

15 февр.

На обороте:

Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову.

Трубников пер., д. Джанумова.

Чеховой М. П., 15 февраля 1899*

2643. М. П. ЧЕХОВОЙ

15 февраля 1899 г. Ялта.

15 февр.

Милая Маша, я и не думал идти к Лаврову в пайщики*. Он приглашал меня только редактировать беллетристику, за жалованье. Храни создатель, я старательно уклоняюсь всего, что могло бы осложнить жизнь мою или моих наследников. Ни в какие предприятия пускаться я не желаю и во всяком случае не буду иметь никаких коммерческих тайн, и если что задумаю, то тотчас же напишу тебе.

В марте в Ялту приедет Н. И. Коробов с семьей. Его Екатерина Ивановна заболела туберкулезом.

Погода сегодня лучше, но в общем февраль довольно паскуден. Приходится всё время сидеть дома и скучать. В женской гимназии я бываю уже редко, ибо там ныне водворился муж начальницы*, человек назойливый и нудный. В субботу я посылал в женскую гимназию к 12 часам бубликов, икры и всяких сладостей — это для классных дам и учительниц; все ели и потом благодарили в телефон. Играю в пикет с поповной*.

Шибаевой можно дать денег*, если лес уже в Мелихове. Я пришлю тебе на той неделе, этак к воскресенью рублей 200–300, а ты уплати ей. Вообще задерживать платы не следует без особенных причин. Пусть Шибаева напишет тебе, сколько мы ей должны или сколько она желает получить теперь до окончательного расчета; и ты уплати ей, но с условием, чтобы она уже не беспокоила тебя до моего приезда. Надо будет проверить счета, сравнить с прошлогодними — и это я сделаю сам.

Деньги мои 15 тыс. лежат в Москве у Юнкера на текущем счету; я написал сегодня, чтобы мне выслали чековую книжку*. И как только получу сию книжку, то тотчас же пришлю тебе чек на 200–300 — или сколько напишешь — для Шибаевой, но раньше будущей недели едва ли всё это успеется.

На участке в Аутке у нас будут черешни, которые дают плоды величиной с китайское яблоко. Всех черешен 12 или 15, выписываю их из Одессы. Турок* копает ямки. Этот лучше Потапа, а главное — чистоплотнее.

Больше писать не о чем. Кланяйся всем и будь здорова. Мамаше поклон особенный.

Твой А. Чехов.

Как-то г-жа Иловайская просила написать тебе, не найдется ли в Москве интеллигентной няни для ее внучек. Я сказал, что напишу; но няни, конечно, не ищи, не бери греха на душу. Жизнь этих интеллигентн<ых> нянь подневольна и нелегка. Через 1–2 недели я скажу Иловайской, что ты искала няню и не нашла.

Гнедичу П. П., 16 февраля 1899*