Константин Изотов - Рожденные жить Страница 18

Он повернулся к хозяйке и с неброской нежностью спросил — Ты пойдешь с нами? — Нет (мягко ответила она и добавила) Может ее отец приедет, а здесь никого нет.

Она и сама вполне согласилась бы с этим объяснением, но у нее были другие причины, что бы остаться. Он молча согласился… Когда они вернулись с прогулки, возле ворот стояла машина Вадима — Это уже за тобой (шутя сказал Ч.) — Да, это папа (подтвердила она) Они вошли в дом. Вадим сидел в кресле. Как только они вошли в комнату, он встал на встречу — Здравствуй. — Здравствуй (ответил Ч. пожимая руку). Ты не очень заждался? — Нет. У меня был приятный собеседник (он повернулся к "хоз.", которая все еще сидела на кровати, спокойно наблюдая за происходящим) — Ты спешишь? (серьезно спросил Ч.) — Да (нерадостно ответил Вадим). — Тогда пошли, я вас проведу. Вадим повернулся к «хоз» — До свидания. Спасибо за прием. — Не за что. Вадим подошел к дочке, потрепал ее по плечу — Пошли Ирина. Она тоже попрощалась с "хоз." и они вышли. Она по-прежнему сидела на кровати. Когда он вошел, она повернулась к нему и тихо спросила (с легким изумлением) — Это она пыталась покончить с собой? — Да (так же тихо ответил он) Она вернулась в прежнее положение, но теперь выглядела более задумчиво (она пыталась что-то определить для себя) Он обошел вокруг кровати и сел рядом с ней, глядя перед собой. Она, не поворачиваясь к нему, откровенно спросила — И часто ты это делаешь? Он ответил так же откровенно (по-прежнему глядя перед собой) — Именно такое не часто… Но видимо все, что я делаю, очень похоже на это… Все учатся жить. И каждый делает это по-своему… Я не хочу никого убеждать в чем-то. Мне нечему учить людей. Каждый стремиться получить то, что хочет. Это его жизнь… И получая то, что он хотел, человек понимает, что ему, по-прежнему, чего-то не хватает… И он идет дальше. Он идет сам. Его не нужно вести. Он ищет… И, в этот момент, для каждого важно, чтобы рядом был человек, который может понять его, не посоветовать, а понять… (он посмотрел на нее чистым взглядом) Понять до глубины души… Он замолчал. Она посмотрела на него, немного задержала взгляд, воспринимая все, что он говорил, потом вернулась в прежнее положение, что бы не потерять свои мысли. Он перевел взгляд немного мимо нее и некоторое время просидел так, потом поднялся и пошел в кухню. (В ней назревало какое-то решение, важность которого, для себя, она еще не знала, но она хотела его принять)….. Она встала очень рано. Аккуратно застелив постель, умылась, одела свое платье. (В ее действиях было спокойствие, чрезмерное спокойствие, но, в глубине души, все замерло в ожидании неизвестно чего). Закончив свои недолгие сборы, она открыла дверь в его спальню… Он спал, свободно раскинувшись на кровати (лежа на спине), немного повернув голову к стене. Она в нерешительности остановилась в дверях, глядя на него. Постояв немного, она, не желая его будить, вышла, закрыв за собой дверь… Как только она закрыла дверь, он открыл глаза. И лежал так: не двигаясь, глядя в никуда. Он чувствовал и понимал, что происходит… Когда он вышел из спальни, ее уже не было. Он, не спеша, внимательно осмотрел залу (не отходя от двери в спальню). Ничего необычного не было, но ее тоже не было… На столике, рядом с креслом, лежала ручка и записка. Он подошел, сел в кресло, взял со стола записку, еще не читая ее, обвел взглядом комнату еще раз. (В нем не было никаких эмоций, но в действиях была какая-то особая чуткость, как будто она была рядом и, сейчас, он чувствовал ее желания). Закончив повторный осмотр комнаты, он начал читать записку (Слова, из записки, звучали ее голосом: спокойным, уравновешенным, чистым и откровенным) Я поняла то, что ты делаешь. И, теперь, я знаю, как это может быть важно. Но видимо я никогда не смогу поступать так же. Я пыталась, но у меня это плохо получается. А мешать тебе, я больше не хочу. Спасибо за все, что ты сделал. (в этом месте голос сделал небольшую паузу, хотя в записке стоит обыкновенная точка) Даже если ты делал все это не для меня. (здесь опять небольшая пауза) Прощай. Он закончил читать записку в том же состоянии, в котором и начинал. Некоторое время он продолжал смотреть на нее, потом не спеша положил ее на стол, перевел взгляд на ручку. Так же не спеша, взял ее, зачеркнул слово «Прощай» и написал "До свидания…". Положил ручку на стол и вернулся в прежнее положение. (оставаясь все в том же состоянии)… Небо…синее небо… Едва заметны легкие перистые облака. Небо, мягко входящее в город. Во всю его жизнь. Жизнь, всегда похожую и, в тоже время, всегда разную. Небо, пропитывающее все происходящее, и в тоже время не мешающее ничему. Небо. Синее небо… Небо… Синее небо. Солнце уже склонялось к горизонту. Он сидел на ступеньках порога, на которых в этот раз была простелена дорожка, вернее он не сидел, он лежал спиной на ступеньках, слегка взявшись руками за верхнюю ступеньку, при этом локти были подняты вверх. Глаза его были открыты, а лицо оставалось свободным и каким-то светлым, казалось, что небо растворяется в нем, или это он растворяется в небе, проникая вместе с ним во все. (наверное так оно и было). (все это заняло не больше получаса) За это время солнце уже приобрело красноватый оттенок. Положение Ч. не изменялось, только на лице иногда была заметна легкая улыбка. Ворота (калитка) открылись и во двор вошел его друг (тот лучший друг, которого они встречали гуляя «последний» раз). Ч. посмотрел на него не поднимая головы. Тот не выразил никакого удивления, свободно улыбаясь направился к порогу. Ч. перешел в сидячее положение, улыбнувшись в ответ, потом взялся рукой за перила (стойку) порога, поднялся, пропуская его в дом, и сказал — Заходи. Друг взялся рукой за другую стойку (перила), не спеша заходить в дом, с удовлетворением провел взглядом вокруг и от души сказал — А, все-таки, у тебя здесь хорошо. — В доме тоже неплохо, так что можешь заходить. (почти так же от души ответил Ч.) — Я знаю (усмехнулся друг) Ч. тоже немного посмотрел по сторонам и они вошли. Друг зашел в залу. Там был обыкновенный порядок, на столике стояли цветы, те же самые что и в день ее ухода (времени прошло не много), он не особо задержал взгляд на них, проходя к кровати и по пути свободно осматривая комнату. Потом сел на кровать лицом к входу и с интересом посмотрел на Ч. Тот стоял на входе в залу, наблюдая за другом, при этом проявлялась легкая веселость, причиной которой вряд ли служило что-либо из происходящего здесь. Друг слегка закинул голову, спокойно посмотрел в потолок, потом сквозь потолок, потом вообще непонятно куда, но в том же направлении и, наконец, опять посмотрел на Ч., только как бы перед ним (это все получилось само собой, без какого-либо замысла) и спросил — А ты уже не один? Это прозвучало на половину как вопрос, а наполовину как утверждение, при этом не вызвав никакого усилия со стороны говорящего. Ч. с пониманием посмотрел на друга, потом как бы сквозь него вернулся к себе и ответил, стараясь не обмануть самого себя — По моему, уже нет (не один). В человеке, сидящем на кровати, проснулось легкое, но в тоже время глубокое воодушевление, он задал еще один вопрос, но было видно, что самое главное для себя он уже знает. — Она не живет с тобой? — Она ушла домой (свободно улыбнувшись ответил Ч. в ответ на его воодушевление).(И немного помолчав добавил с легкой веселостью) Я знал, что пьянки тебя не портят. Затем сделал паузу и. как бы продолжая игру в угадалки, спросил также весело — А ведь здесь нет следов женской руки? — Это верно (согласился друг, как бы ища в себе объяснение). Просто я никогда раньше не видел тебя таким, (он запнулся в поисках подходящего слова) счастливым что ли. (словосочетание оказалось настолько подходящим, что друг даже улыбнулся почувствовав это) Лицо Ч. за время ответа успело еще больше посветлеть и легкая улыбка, ожившая на нем, полностью подтверждала сказанное. — Если честно (ответил Ч. после небольшой паузы, при этом на лице не появилось никакой тени). Я вообще никого еще не видел счастливым (это прозвучало как откровение, но оно не показалось чем-то ужасным, скорее, чем-то само-сoбой разумеющимся)… Я видел людей веселыми (продолжал он так же свободно как и начал, лишь улыбка болезненно растаяла в нем, не замутив лицо), я видел людей радостными, воодушевленными, грустными, удовлетворенными, измученными, дрожащими от страсти, изнеможенными, я видел людей в состоянии оргазма и после него, когда наступает то, что называется сладостным забытьем (при этом он легко, но не насмешливо усмехнулся). Но я не видел людей счастливыми. — Посмотри на себя (откровенно, немного весело и почти так же светло посоветовал друг, понимая все, что Ч. сейчас говорил) — Я уже смотрел (ответил Ч. и на его лице опять появилась улыбка). Я не могу определить счастье… Его вообще не возможно определить. Его можно только чувствовать… И меня вряд ли можно считать счастливым. Я всего лишь почувствовал, что могу им быть (он опять слегка улыбнулся)… Так что до предела мне еще далеко (на его лице появилась тень серьезности). Да и вряд ли у счастья есть предел. Его не должно быть… Если у счастья появляется предел, оно перестает быть счастьем. (Он посмотрел на своего друга, при этом усмехнувшись с легкой обреченностью, понимая, что это действительно так и что это не зависит от него самого). — Это верно (тихо сказал друг, подтверждая для себя все услышанное) Возникла небольшая пауза, не больше нескольких секунд (говорить уже ничего было не нужно). Затем Ч. спокойно подошел к столику, на котором стояли цветы. Взял несколько цветков и сел на кровать рядом с другом. Легко понюхал цветы и свободно глядя перед собой протянул часть цветов другу. — На понюхай (прокомментировал он свои действия) Друг взял цветы, немного подержал их в руках, с интересом рассматривая их. Потом не спеша понюхал их и остановился глядя куда-то вдаль, как будто на него распространилось состояние, в котором находился Ч. Они встали независимо друг от друга, но почти одновременно (Ч. чуть раньше). Повернувшись к другу Ч. протянул ему оставшиеся цветы — Потом поставишь на место (попросил Ч. и направился в кухню) — Хорошо (ответил друг) Когда Ч. ушел в кухню, друг еще немного прошелся по комнате, потом подошел к столику, вернул цветы в букет и остановился, глядя на стену, возле которой они стояли, как будто в этой стене было записано все происходящее в этом доме… Ч. с другом сидели в кухне за соседними сторонами стола, на столе, между ними, стоял поднос с разнообразными бутербродами. Рядом с другом стояла, уже пустая, тарелка с вилкой, а сам он с легким удовольствием жевал бутерброд, запивая его небольшими глотками, при этом спокойно думая о чем-то другом. Ч. не спеша завершал опустошение своей тарелки, а покончив с этим, поднялся, убирая со стола ненужную посуду (две тарелки). — Сделай мне еще кофе (легко прерывая свои раздумья попросил друг, еще не допив первой чашки) Ч. поставил рядом с ним еще одну чашку и опять сел за стол. Когда Ч. уселся, друг повернулся и, выдержав небольшую паузу, почти серьезно сказал — Как давно я не сидел за столом, на котором выпивка была бы лишней. Ч. коротко, но откровенно усмехнулся, а потом так же почти серьезно ответил — Просто нам, что бы понять друг друга, не нужна бутылка Друг не стал ничего добавлять по этому поводу, а вернулся к своей чашке, но потом опять повернулся и продолжил, не для чего — Но при всем этом мы не стремимся обратится за помощью друг к другу — А у тебя бывают проблемы? (подбросил фразу Ч.) По лицу друга пробежала легкая усмешка — Не знаю. Но все же. — Просто ты понимаешь, что лучшая помощь, которую я могу сделать для тебя это, чтобы ты все мог решать без меня (Ч. говорил это как ненужную фразу, которую они и без того понимают) — Ты тоже (чуть тише добавил друг) — Да (согласился Ч. И немного помолчав начал уже совсем по другому) — Хотя это уже устарело. Ведь мы есть. И самое важное, что мы можем сделать друг для друга, — это продолжать быть дальше. Друг молчал, эти слова пропитывались в него, и когда этот процесс был завешен, на лице появилась легкая, но светлая улыбка — Обычно в таких случаях я говорю: за это стоит выпить. (усмехнувшись сказал друг) — Давай выпьем (откровенно согласился Ч., протягивая свою чашку к его чашке) Они чокнулись и с удовольствием выпили, не закусывая… Тот же ресторан. В глубине зала сидел Ч… На столе, перед ним, стояли две бутылочки «kola» (одна почти выпита, другая открыта, но не начата). Он явно не спешил разделаться с напитком, изредка делая по несколько небольших глотков. Он не пытался от чего-то уйти, он просто сидел. В зале появился мужчина (который подходил к Ч. в начале в похожей ситуации), заметив Ч, он повернул к нему. Ч. тоже заметил его и, оторвавшись от напитка, стал ждать, свободно наблюдая за ним. Подойдя, тот остановился — Ты отдыхаешь? (аккуратно спросил тот, при этом ощущая, что эта ситуация в чем-то не соответствует тому, что он видел раньше) Ч. с пониманием посмотрел на него и слегка улыбнулся — Отдыхаю (подтвердил Ч. и, кивнув на место напротив себя, свободно сказал) Садись. — А я не помешаю? (спросил тот, немного выбитый из колеи этим приглашением) — Нет, не помешаешь (усмехнулся Ч.). Если, конечно, не будешь бить кулаками по столу. Он тоже усмехнулся и сел за столик… Поздний вечер. Парк отдыха. Безлюдная атмосфера. Тишина… Тускло горящие фонари не мешают сказочному спокойствию этой картины… На одной из скамеек сидит Ч. И, вроде, все так, как было раньше. Но это не отдых. Он так же ни о чем не думает, в нем нет никакой борьбы, но он не пытается жить происходящим вокруг. Сейчас он живет другим миром, которому он, впервые за очень долгое время, дал свободу. Этот мир — он сам: все, что живет в нем… Просидев так какое-то время, он встал и побрел по парку… Он чувствовал чего ему не хватает. Он знал это. Но не пытался этому мешать. И с каждым шагом понимание того, чего ему не хватает, проникало все глубже… Он брел по парку… В тихом городском дворике веселятся дети. На низком заборчике напротив подъезда сидел Ч… Из подъезда вышла Она направляясь куда-то, но заметив его остановилась. Он встал и направился к ней. Она тоже сделала несколько шагов в его направлении. Молча глядя друг на друга они успели за это время рассказать друг другу все, что было с тех пор, как они виделись в последний раз. Подойдя к ней он остановился и радость, исходящая из нее невидимыми, но мощными лучами, отразилась в нем так же мощно и без помех. — Как ты меня нашел? (спросила она, уже ощущая уверенность в себе, но не перестав излучать радость) — Спросил у твоих друзей (просто ответил он, и в нем опять отразилось все происходящее в ней) Она легко улыбнулась, заполняя короткую паузу, возникшую после его ответа и в тоже время слегка разряжая обстановку. Затем ее голова плавно повернулась немного в сторону, а когда улыбка медленно растаяла в ней, она опять посмотрела на него, без слов, но бесконечно откровенно задавая вопрос, который беспокоил ее больше всего остального. И не дожидаясь такого же ответа продублировала его в более ограниченной (словесной) форме почти так же откровенно — Зачем ты здесь? (в этот момент все ее существо пропитывала вера в то, что происходящее не может быть зря — Она смотрела на него…) Он обнял ее за плечи, не отрывая взгляда от ее глаз, без слов отвечая на ее вопрос, наполняя ее тем, чего ей так не хватало сейчас. Потом немного наклонился к ней и уже глядя просто на ее лицо, тихо сказал — Просто (стараясь вложить в это слово как можно больше того, что он чувствует) Она просто положила руку ему на плече, просто провела рукой по другому плечу, обняла его шею (сдувая как пыль все, что не давало ему покоя), потом просто прижалась к нему всем своим телом. Он обнял ее в ответ, вдыхая как воздух ее губы… А вокруг все так же веселились дети… (Камера отъезжает, показывая общий вид) Все останавливается… В левом верхнем углу появляется надпись: (слова звучат его голосом) Сейчас ТЫ нужна мне такой, — какая ТЫ ЕСТЬ! А потом ТЫ будешь нужна мне только такой, — какой САМА ЗАХОЧЕШЬ БЫТЬ!!!