Лидия Чарская - Тяжелым путем Страница 18

— Одна?

Глаза Ии сверкнули гневом. Теперь их негодующий взгляд перешел с лица Димы на лицо Валерьяна.

— Где Катя? — глухим голосом спросила она последнего.

Но тот только улыбнулся в ответ бессмысленной улыбкой.

Тогда Андрей Аркадьевич с лицом, не поддающимся описанию, — так оно было гневно в эту минуту, быстрыми шагами подошел к Валерьяну и, взяв его под руку, вывел в соседнюю гостиную.

— Если ты мне сейчас же не скажешь, где Катя, бездельник, — начал он, отчеканивая каждое слово, — то я… то я…

Гнев Басланова, очевидно, не предвещал ничего хорошего, потому что Валерьян отрезвел сразу и дрожащим голосом поведал обо всем случившемся шурину.

Ия с тем же бледным без кровинки лицом, выслушала его рассказ до конца.

— Надо ехать искать ее сию же минуту по городу, — взволнованно проронил Андрей Аркадьевич.

— Да, да! И я с тобой… И я… — сорвалось с трепещущих губ его сестры.

— A по-моему, из всего этого получится только одна ерунда, — услышали они оба за собой знакомый, грубоватый голос.

Все обернулись.

Старший князек, Леонид, в своем костюме русского мужичка стоял перед Ией.

— Положительно бессмысленно, повторяю, так метаться по городу, — подтвердил он. — Необходимо прежде всего связаться по телефону со всеми участками столицы, узнать, не находится ли там девочка, похожая приметами на Катю; если же ее не найдется ни в одном из них, можно будет обратиться в сыскное.

Голос молодого человека звучал так авторитетно и спокойно, что не послушать его не было никакой возможности.

— Так идите же, ради Бога, справьтесь по телефону, Леонид Юрьевич, — вырвалось у Ии. И сама она следом за студентом бросилась к аппарату.

Обстоятельно и толково, всячески стараясь быть спокойным, отыскал Леонид нужный ему номер. Затем второй, третий… В каждое отделение обращался он с одним и тем же вопросом, детально описывая внешность Кати, её костюм и приметы. Но нигде не находилось такой девочки, черненькой, смуглой, в маскарадном костюме Мотылька… Ия, следившая за каждым изменением лица молодого человека, уже начинала приходить в отчаяние. По лицу присутствовавшего тут же Андрея Аркадьевича было видно, как сильно волнуется он. И брату и сестре казалось теперь, что они никогда уже не увидят больше их бедную Катю.

Узнав о случившемся несчастье сошел сверху и старый князь Юрий Львович, поднявшийся уже было к себе в кабинет. Все трое теперь замерли, сгруппировавшись у телефона и совершенно позабыв об ужине и гостях.

Леонид звонил чуть ли не в тридцатое место, повторяя все то же, что говорил, предыдущим номерам. Вдруг лицо его неожиданно просияло. Торжествующая улыбка промелькнула на губах.

— Ну, вот, что я говорил! Что! — не отрывая уха от слухового аппарата, бросил он по адресу все так же взволнованных Баслановых, — нашлась ваша Катя… Жива и здорова. Едем за ней.

Ия смутно помнила все последующее…

И грязную лестницу полицейского участка, и спертый, удушливый воздух в просторной нечистоплотной комнате, где спало сидя и лежа несколько подозрительного вида субъектов, оборванцев и нищих. И быстро метнувшуюся к ней в темном проходе фигурку, которую откуда-то привел дежурный полицейский.

— Отдельно от всех прочих удалось поместить вашу барышню… Как увидали, что благородного происхождения она-с, сейчас это их в сторонку-с… — предупредительно пояснил Ии и следовавшему за ней её спутнику Леониду городовой, в то время как Катя отчаянно рыдала на плече старшей сестры.

— Боже мой, какой ужас! Какой ужас, Иечка! — всхлипывая, роняла бедная девочка, — там одну-одинешеньку оставили в глухом, пустынном месте у кладбища!.. A сами уехали, как ни в чем ни бывало! Как мне было страшно, если б ты знала, одной…

— Узнаю мою дражайшую сестрицу, — ввернул свое слово возмущенный Леонид.

— Какой ужас, Ия! Ты подумай: ночь… Тишина… Всюду кругом памятники… кресты… И вдруг страшная, непонятная фигура. Потом ничего не помню… И опять открываю глаза, и вижу: та же ночь… Незнакомая ужасная каморка, чадящая лампа… дверь на замке снаружи…

— Еле оттерли барышню. Едва в себя привели, — докладывал городовой.

— Я думала, с ума сойду… Думала, в тюрьме я, — продолжала, все так же волнуясь, Катя, — a за что меня посадили в тюрьму, не знала, догадаться не могла. Вдруг вызывают меня… Ты приехала! Ты!

Девочка крепче прижалась к груди Ии, точно боясь, что ее отнимут, оторвут насильно от сестры, и зарыдала еще громче, еще отчаянней.

У Ии теперь не хватало духа бранить Катю за самовольную отлучку, за все проступки последнего времени, приведшие девочку к таким печальным результатам. Из слез последней, из её отчаяния, из отрывистых признаний старшая сестра убедилась, что все происшедшее с младшей послужит на всю жизнь уроком для Кати.

Беспечность, легкомыслие и излишняя доверчивость к людям вместе с тщеславием и ложным самолюбием довели до такого плачевного случая бедную девочку.

— Что же нам делать теперь, Катя? — участливо и ласково спросила младшую сестренку Ия, в то время как они ехали на извозчике домой.

— Отвези меня завтра же в пансион, Иечка… Я не хочу возвращаться к Нетти, я терпеть не могу её — и, уткнув лицо в шубу сестры, Катя снова заплакала тихими, исполненными раскаяния слезами…

Глава X

Февральский приветливый, ласковый денек радостно заглядывает в окна студии. В лучах милого жизнерадостного солнца словно оживают многочисленные картины, развешанные по стенам мастерской, расставленные на мольбертах, a то и прямо на полу, приткнутые к стене, дивану и стульям.

Посреди светлой, веселой, насквозь будто пронизанной солнцем комнаты, на высоком мольберте стоит картина. Она почти закончена. Остались какие-нибудь мелкие штрихи, замалевать фон, дополнить детали костюмов и декораций. Но самые лица картины закончены вполне. Они написаны мастерски, с присущим молодому художнику сочным, далеко не израсходованным талантом. Недаром потрудился Андрей Аркадьевич Басланов над своей «Сказкой», как называл он это свое последнее и наиболее удачное произведение; недаром просиживал он над ней с утра до сумерек, забывая за работой весь мир. Он готовил свое произведение к ближайшей весенней выставке и отдал своему новому творению все эти месяцы неотступного труда, все свое время. И картина вышла на славу. Она изображала, соответственно заглавию, сказку о Спящей Красавице. Басланов взял сюжетом наиболее удачный момент сказки, тот, когда разбуженная поцелуем принца, открывает глаза прекрасная царевна и с удивлением осматривается кругом. Её гроб качается среди кудрявых веток серебряных тополей, в чаще прекрасного тенистого сада… Вдали виднеются мраморные колонны пустынного, заколдованного дворца… С боку плещет фонтан, алеют кусты ярких роз… И солнечный восход нежным заревом охватывает полнеба… Яркость колорита, сочность и обилие светлых красок, — вот что было преобладающими сторонами этой богато задуманной и с огромным талантом выполненной картины… Она должна была иметь несомненный потрясающий успех. Недаром же все знающие, испытанные, опытные художники, старшие товарищи Андрея Аркадьевича по Академии признали это. A богач Томсон уже заранее заключил условие с творцом «Сказки», решив приобрести у Басланова и эту картину, независимо от того, какой бы успех она ни имела на вернисаже. Словом, новое произведение кисти Андрея Басланова готовило её творцу и большую славу, и материальный достаток, такой необходимый для семьи небогатого труженика.

— Тише, ради Бога, тише… Жура… Не дай Бог, услышит Нетти… Ведь она нас прибьет…

— Как бы не так! Неужели ты думаешь, что я так и дам тебя в обиду!..

— Как же ты справишься с ней, ты — такой маленький!

— Это я-то маленький? Ха, ха! A Ия Аркадьевна что говорит? Что я взрослый мужчина, a так как папы у нас нет, то я должен поэтому защищать вместо него маму и тебя.

— A ты все-таки потише… A то прибежит Нетти и прогонит нас… Вот мы и не увидим картины.

— Хорошо, хорошо, — подойдем на цыпочках…

На цыпочках дети осторожно подкрадываются к мольберту. Они еще не видели «Сказки». То есть видели еще тогда, когда картина была еще далеко не закончена и на ней едва намечались лица. Тогда она стояла, завешанная каким-то легким прозрачным покрывалом. Теперь же это покрывало было снято, и «Сказка» развернулась перед глазами детей во всей своей яркой сверкающей красоте.

— Смотри, смотри, какая прелесть!.. — восторженно зашептала Надя, хватая за руку брата, — совсем как в той сказке, которую нам рассказывала няня Даша, помнишь? Жура, Жура, гляди хорошенько, чье лицо у царевны на картине? А?

— Как чье? Неттино, конечно! Или ты не знаешь, что все изображенные у дяди Андрюши лица похожи на тетю Нетти, — тоном, не допускающим возражений, произнес маленький человек.