Алексей Смирнов - Сказки Ледяного спокойствия Страница 18

Каюм до посадки играл трубачом в провинциальном оркестре. В трубе он возил героин и был взят прямо в оркестровой яме, когда закладывал пакетики. У Каюма была хорошая дыхалка, и он клево плевался конями. За такое мастерство сокамерники прозвали его Морисом-Мустангером из романа, который перед сном, ежедневно, тискал Смотрящему один петушок.

Каюм тщательно вылепил из мякиша фигурку с загадочными аэродинамическими свойствами - не то Горбунка, не то Пегаса. На выпеченном и разжеванном Горбунке покоилась вся его надежда.

И хлебный Горбунок не долетел. Что-то сломалось - может быть, крылья; а может - мотор, и ангел, как в песне, рухнул, то есть пал.

Так что начальники явились на дикие крики Каюма.

- Папка старый был! Мамка старый был! - вопил Каюм еще на суде. - Судья калым хотел, откуда взять?

А теперь он кричал и жаловался, потому что его волокли к параше:

- Конь хотел! Конь жалел! Бай жениться хотел!...

- Пошли из этого зоопарка, ничего страшного, - сказал старший офицер, и гости вышли. - Террариум, - донеслось уже из коридора.

- Бай уже женится! - донесся до них истошный вой Каюма.

68. Прикладная диалектика

Сказка в продолжение философии Г. Остера

- Куча - это что? - спросил Слоненок.

Конечно, это были не настоящие звери, а не вполне в уме, юные красавцы-герои из молодежных комедий изготовления США, приехавшие на пикник. И у них были свои любимые, интимные ники-кликухи.

- Куча - это когда много, - сказала Мартышка.

- А много - это сколько? - спросил Слоненок.

- Ну вот, смотри, - объяснила мартышка. - Вот я наливаю одну стопочку бренди. Удав, ползи сюда. Удав, это много или мало?

- Мало, - нахмурился Удав, опрокидывая стопочку.

- Хорошо. А две?

- Мало, - Удав выпил вторую.

- А пять? - Удав выпил еще три.

- Мало, - отрезал он.

- Прекрасно, - Мартышка налила шестую стопочку. - А теперь?

- Мало.

Она налила ему седьмую, восьмую, девятую и десятую.

Удав выпил и начал делать зарядку для того, что они с Мартышкой называли хвостом. Мартышка захлопала в ладоши:

- Много?

- Мало, - улыбнулся Удав.

- Тебе понятно? - Мартышка прильнула к Удаву и обратилась к Слоненку.

- Нет, - сказал Слоненок.

Он взял бутылку и допил, все что было. И сразу, с непривычки, потому что у него был самый высокий IQ, навалил кучу.

- Куча! Куча! - захохотал Попугай.

- Мы с кучи и начинали, - напомнил Слоненок. - Теперь все ясно.

69. Приключение Синдбада

Вообще говоря, его звали вовсе не Синдбад. Восточный орнамент своему имени он, человек зажиточный, придал самолично путем подкупа, позднейших вставок в тысячу и одну ночь - прошу прощения за нескромные ассоциации. На самом деле это был великий мореплаватель и путешественник по имени Сент-Бад, английский лорд-дворянин, совершавший кругосветные подвиги ради своей обожаемой жены, очаровательной леди Джейн. Сент-Бадом же он звался за то, что и сам он, и предки его, считали купание делом святым, особенно горячую ванну. Для леди Джейн он постоянно привозил с отдаленных островов удивительные диковины, всякий хлам, живой и неодушевленный, среди которого попадались и полезные вещи - например, эликсир долголетия, благодаря которому они оба веками сохранялись так хорошо, что можно было действительно вставлять в тысячу и одну ночь.

Однажды приволок на цепи одноглазого Циклопа, который только и знал, что жрать да ломать все вокруг, а потому был вскорости продан одной строительной компании для сноса старого фонда, но и оттуда сбежал, едва получил подъемные, и шлялся по темному Лондону, и потрошил несчастных женщин, которые из-за несоразмерности анатомии отказывались его удовлетворить. Его не поймали только потому, что очень боялись ловить, а отважный лорд Сент-Бад уже утратил к нему интерес.

И вот в свое последнее, роковое, уже совсем современное путешествие Сент-Бад позабыл, что женщина на корабле - сплошное горе, принял на борт леди Джейн и отправился к одному таинственному острову ловить гигантскую обезьяну, которая, судя по слухам и местной религии, там обитала. Он выследил ее прибором инфракрасного видения, но та успела похитить гулявшую по берегу леди Джейн и что-то ей нашептала, развела с ней какие-то шуры-муры. Поэтому, когда Сент-Бад вознамерился застрелить косматое чудище, леди Джейн заслонила обезьяну грудью и сказала, что не позволит пролиться крови и заберет обезьяну в Нью-Йорк, куда они давно переехали.

Обезьяна, малость умевшая говорить, назвалась Кинг-Конгом. Гневаясь на леди Джейн, лорд Сент-Бад не посмел пойти против ее воли. В Нью-Йорке же, после нескольких цирковых выступлений выяснилось, что это вовсе и не обезьяна, а просто очень большой, но сильно запущенный, заросший и одичавший на необитаемом ранее острове человек по имени Робинзон Крузо, который тоже прожил долгую жизнь, найдя очередной эликсир, да приобрел кое-какие дурные сексуальные привычки, регулярно общаясь с Пятницей и другими туземцами, которых Пятница соблазнил необычным опытом. И леди Джейн, втайне от лорда Сент-Бада, соблазнилась этими привычками. А вынужденный труд на острове сделал из Робинзона не человека, как воображали Дарвин с Энгельсом и Сталиным, а совсем наоборот.

После этого лорд Сент-Бад, не в силах простить себе такую ошибку, когда Кинг-Конга побрили и вычистили, пустил себе пулю в лоб. Ведь он, как-никак, был членом Географического общества и ведущим передачи "В мире животных".

А Кинг-Конг задумал снова сделаться человеком. Робинзоном он быть не хотел и смеялся, расставаясь со своим прошлым. Сократил свое имя наполовину - убрал вторую. Сел за пишущую машинку и стал вспоминать, что с ним было, да что ему снилось, да кто ему являлся на острове. Очень скоро он радостно улыбнулся в бороду, набил заголовок "Сияние", и дальше наколотил еще кучу томов, ибо его память говорила, и говорила все больше страшные, немыслимые вещи. Сейчас мистер Кинг совершенно очеловечился, носит очки и даже, по-моему, сбрил бороду. Правда, не до конца усвоил дорожные правила, и недавно попал под колеса.

70. Пропорции огромного размера

В ведомстве Лилипутии, куда угодил Гулливер, для него быстро нашлись переводчики.

Когда путешественника выбросило на берег, его быстро доставили на место специальным транспортом, которым перевозят баллистические ракеты.

- Из него самого недурная боеголовка получатся, - ворчали сопровождающие. - В шахту - и дело с концом.

Для собеседования включили локатор вместо лампы, задействовали подъемник, расположились по бокам - слева и справа.

- Я думаю, уважаемый Гулливер, что выбор у вас небогатый, - сказал один. - Вы проникли к нам незаконно. Вам остается надеяться лишь на ваши весьма необычные физические данные. Поэтому для начала поработаете в милиции... Получите новый документ.

Кончиками ногтей Гулливер раскрыл книжечку, и ему перевели: "Дядя Степа".

- Ну, а во флоте вы нужны, - крякнул второй. - Послужите для страны.

- Для какой страны? О какой стране вы говорите? - осведомился Гулливер без особенного восторга.

- А вот об этой! - вдруг заорал первый собеседник, выхватил из-за пазухи карту мира и развернул ее перед задержанным. - Вот где наша страна! Раздвиньте пальчики, измерьте! А вот где ваша!

И Гулливер моментально ощутил себя лилипутом среди бробдингнегов. "Они похожи на лапутян столько же, сколько и на гуигнгнмов, - думал он. - Но нет, не они".

71. Прощай, Дорога из желтого кирпича

Ролевики облюбовали себе скверик с песочницей и грибом. Скверик был благоустроенный: от каждого подъезда тянулись дорожки из желтого кирпича.

Сегодня пришли не все: Дровосек, Страшила, Гудвин, Бастинда, Тотошка и несколько Жевунов. Жевунами была мелюзга, наряженная в колпаки с бубенцами. Остальные - старшеклассники и студенты.

- Ну, куда пойдем? - спросил Страшила.

Ролевики, разодетые на манер своих кумиров, отдыхали под музыку. Элтон Джон прощался с Дорогой из желтого кирпича.

- Я без Элли никуда не пойду, - сказал Тотошка.

- Давайте-ка лучше сегодня без Элли, - негромко заметил Страшила. После вчерашнего.

- Элли... Элли... - прошептал Дровосек. - Кто такая Элли?

И все дружно подхватили:

"А что это за девочка, и где она живет; а вдруг она не курит, а вдруг она не пьет..."

Дверь дома вдруг распахнулась, и на пороге возникла Элли, только недавно выписанная из шестой психиатрической больницы. Растрепанная, с неумытым лицом, она пускала слюни и тупо смотрела на приятелей. Желтые зубы обнажились в недоброй улыбке.

- Девочка, убивающая домиком! Девочка, убивающая домиком! - закричали Жевуны и бросились врассыпную.

Элли двинулась по дорожке. В руке она сжимала свою любимую с детства игрушку: железный, увесистый, с облупившейся желтой краской домик. Его изготовили и пустили в продажу в середине пятидесятых годов.

- Девочка, убивающая домиком! - вопили со всех сторон.

За Элли, заламывая руки, уже бежали родители. Но та успела догнать убегавшего Гудвина и ударила его самым углом желтого домика в голову, проломив ее насквозь. Гудвин упал.