Юрий Дружников - Рассказы и притчи Страница 18

Лифт у нас, как всегда, не работал. Задыхаясь, я добрался к себе под крышу на двенадцатый этаж. Ключ никак не хотел попасть в замочную скважину. Сердце стучало, словно колеса на стыках, когда разгоняешь состав: все быстрей и быстрей. Лечь, скорее лечь! Наскоро выпив чаю, я, почти не раздеваясь, упал в кровать и забылся.

Зазвенело стекло, на пол посыпались осколки. Открыв глаза, я тут же зажмурился: резкий свет заполнял комнату. По стенам метались красно-синие языки. Пожар! Собрав силы, я приподнялся на локтях и попытался встать. В окне передо мной стоял человек. Я не мог ошибиться: он шевелил руками и вообще двигался, хотя против света казался тенью. Услышав мой крик, человек круто повернулся и исчез.

Вскоре комната перестала светиться, и снова наступила темнота.

Я заставил себя встать, хватаясь за мебель, добрался до окна и протянул руку. Она стала мокрой от дождя: стекла в раме не было. За окном зияла мрачная яма улицы - ни машин, ни прохожих. С трудом добравшись до кровати, я забылся.

Утром потащился к врачу, тот нашел у меня воспаление легких и велел лежать. Я рассказал ему о ночном видении.

- Ну-ну! - ухмыльнулся доктор. - Температура спадет - бреда не будет...

Позвонил приятелю, тот вставил стекло.

12 ноября

Через две недели я снова вышел на работу и, сидя в тепловозе, старался не открывать окон.

Сменился я вчера утром, написал на путевом листе "Происшествий не произошло" и домой. В комнате собачий холод. Бросился к окну - стекла опять нет! Я потрогал лоб: может, опять температура. Воры? Но в комнате все на месте. Диплом об окончании Транспортного института висит на стенке под стеклом. На кой мне работать инженером, если машинистом я получаю в полтора раза больше? Нет, не все на месте: бутылка "Экстры", которую я купил к собственному дню рождения, на треть отпита.

Я спустился вниз за милиционером. Он осмотрел выбитое окно и нехотя достал блокнот:

- Бывает, бьют стекла после поддачи.

- Кто же два раза бил мое окно?

- Кто пил, тот и бил, - он покосился на бутылку. - При чем здесь я? Зови лучше стекольщика.

Но мой адрес, фамилию и место работы на всякий случай записал.

30 ноября

Сейчас три часа утра. Не переставая льет дождь. Мы стоим на небольшой станции. Скоро кончат формировать состав.

Два дня только и думаю, как поступить. Ночью сплю плохо, часто встаю, подхожу к окну. Странно: оба раза это случилось, когда я должен был работать в ночную смену. Значит, тип, который стоял в окне, знал, что меня не будет. А если мне снова вернуться домой ночью, неожиданно?

Надо зайти в диспетчерскую и попросить, чтобы завтра кто-нибудь подменил меня. Причину выдумаю любую, поверят.

Вечером я никуда не пошел, лег пораньше и, не зажигая света, пролежал часов до трех. Снизу перестали доноситься звуки машин, улица затихла.

Кажется, я был готов к этой минуте, и все же стало страшно. В комнате вспыхнул фиолетовый свет. Я вскочил, одним прыжком очутился у окна и застыл, будто прижатый тормозными колодками. Не знаю, сколько минут прошло в таком напряжении. Никто не появлялся, и я осторожно выглянул в окно.

Будто карнавальный прожектор рассек улицу. Фиолетовая полоса гудела. Она тянулась к моему подоконнику от дома напротив.

Там, в окне, появился человек. Мгновение - и он повис над улицей, между домами. Он медленно, но уверенно шел по воздуху, направляясь ко мне.

Стараясь не дышать, я прижался к стене. Послышались шаркающие шаги, будто по асфальту. Еще минута, и темная рука ухватилась за переплет рамы. Массивная фигура взгромоздилась на подоконник и тяжело спрыгнула на пол.

Бросился я на пришельца и схватил его за шею. Внезапность помогла мне, я его свалил на пол. Но, падая, он успел зацепить мою ногу, и я закричал от адской боли. У меня сила есть, но он легко освободился, тяжелое тело навалилось мне на грудь.

- Спокойно, парень, - прошипел человек. - Я же не вор...

- Не вор, а кто же - в чужой квартире? Благодари Бога, что я ослаб после болезни. Не то вытряс бы из тебя желание ходить ко мне в гости по ночам!

Человек нервно засмеялся и встал.

- Слушай, я все знаю про тебя, - сказал он. - Знаю, ты свой парень, тебе доверять можно, не то что некоторым. Заходи ко мне завтра. Все узнаешь. Только не болтай никому, прошу!

Он поспешно влез на подоконник.

- Дом напротив. Квартира сто восемьдесят три. Меня зовут Фельдман.

Человек пересек улицу по воздуху и исчез, как появился.

Фиолетовый луч погас.

5 декабря

Утром, когда в смену идти было не надо, поднялся в дом напротив.

Вчерашний гость встретил меня улыбкой во весь рот. Глаза у него не бегали от страха, как тогда. Он запер за мной дверь и пошел доумыться.

Я огляделся. Мне случалось почитывать книжки о сумасшедших изобретателях. Приборы, провода, сигнальные лампочки. Не так было в комнате Фельдмана. Обыкновенное жилье среднего инженеришки. Только середину комнаты загромождал длинный шкаф, который делил ее на две половины.

Пока Фельдман вытирался, фыркая от удовольствия, я наконец-то рассмотрел его. Было ему за сорок. Лицо отечное, как у всех работающих по ночам, и вообще вид потрепанного судьбой человека.

- Ты давно машинистом? - спросил он.

- Лет двенадцать, считай, сразу после института.

- А я с детства сижу на электронике, в институт меня не приняли, самоучка. Чинил телевизоры и магнитофоны. Но сейчас они редко ломаются... Не сердись, что влез тебе в комнату. Мне до зарезу нужно окошко напротив моего.

Фельдман подошел к шкафу.

- Над этой штукой я бьюсь давно. Жена не выдержала, ушла и ребенка забрала.

- Я и сам холостой.

- Знаю! Это-то и удобно. Сейчас эта штука - единственное, для чего я живу. Хоть какая-то, да цель! Есть будешь?

Он поставил на стол кефир и хлеб. Я есть отказался, а он глотал так поспешно, словно куда-то опаздывал. Смахнув крошки на пол, он подошел к шкафу, торчащему посреди комнаты. Фельдман открыл дверцы и, простодушно улыбаясь, смотрел, как у меня расширились зрачки. Гигантский объектив уставился серым немигающим глазом в мое окно в доме напротив.

- Ты, между прочим, первый это видишь, - гордо сказал он.

Кое-что я помнил из курса физики, который нам читал в институте толстый профессор Бруштейн. Но ни о чем подобном слышать не приходилось. Фельдман придумал установку, которая создает - как бы это сказать? - твердый луч. Твердый, как железобетон. По такому лучу можно ходить, даже, может быть, ездить.

- Чего же ты теперь делаешь? - спросил я.

- Повышаю надежность. Спираль выдерживает пятнадцать минут и сгорает. А мне нужен надежный излучатель, чтобы держать луч хотя бы часа два...

- И для этого надо бить стекла?

- Как же мне проверить плотность луча на расстоянии? А из твоего окна я мог безопасно проводить измерения и не висеть над улицей... Да ты не сердись. Пришлось торопиться, вот и разбил стекло... Заплачу! Я тогда изрядно замерз и глотнул водки...

- Послушай, старик, - сказал я, - работа моя нелегкая, но для мозгов простая: стрелки да светофоры - я, наверное, изрядно отупел. Ну, допустим, добьешься ты этой высокой плотности. И что?

- Чудак! Представь себе: дорога, построенная в одно мгновение. Только привез камеру и включил.

- Фантазия...

- Но ты же луч видел! Скажем, мост через реку... Легко передвигать, ставить на определенное время. Не надо ни опор, ни фундаментов. Я хочу лепить из света дома, понимаешь? Настоящие здания. Крыши над городами. Строить везде: на земле, под водой, в космосе...

- Кому это все тут нужно?

- Никому! Но по лучу рвануть можно отсюда через границу - вот что! А хочешь, рванем вместе? Конечно, риск... Сам понимаешь...

К этому я как-то не был готов. Мы помолчали.

- Тебе помочь? - спросил я.

- Хорошо бы. Только ночью, когда улица пуста.

- В эту ночь я работаю.

- Значит следующей.

Так я стал его соучастником.

9 декабря

Около трех часов ночи Фельдман включил установку. Защелкали реле. Розовые и синие искры побежали снизу, заполнив трубу. Она заиграла голубым светом. Мы присоединили дополнительное питание.

- Контакт! - процедил Фельдман, и глаза его сверкнули.

Загудел излучатель. Шелестели вентиляторы, охлаждая воздух в камере. Лучевая трубка налилась фиолетовым светом. Еще мгновение, и луч вырвался наружу. Фиолетовая полоса метра полтора шириной уперлась в мое окно.

- Давай, Хохряков, пробуй, - одобряюще сказал Фельдман.

Он видел, что я медлю.

- Ладно, я пойду вперед, ты вали за мной.

Фельдман взялся руками за раму окна и ступил на светящуюся полосу. Поколебавшись, я последовал его примеру. Луч был шершавый и теплый, словно нагретый солнцем тротуар. Идти было легко, но казалось, под ногами что-то вибрирует. Я сделал несколько шагов, глядя в спину удаляющемуся Фельдману. Потом глянул в пролет между домами. Сильно закружилась голова.

- Не смотри вниз!

- Низ-низ-низ... - эхо несколько раз повторило его голос в провале улицы.