Николай Борисов - Зеленые яблоки Страница 18

Но как она ни искала, она ничего не могла найти.

Переулки, извивающиеся по направлению к центру, мирно спали, и выстрел, разбудивший эхо, не разбудил больше никого. Айрис прошла один переулок за другим, но все они были пустынны. Неужели ей приснилось. Она бросила поиски и из лабиринта переулков вышла к мосту.

Прямо на ступеньках лестницы одного из домов перед ней лежал человек. Он лежал и судя по всему был мертв.

Айрис провела рукой по лбу.

Дом был как раз против того места, на котором она за несколько минут до того стояла. Дом спал тогда, он спал и теперь. Откуда бы выстрел ни раздался, но только не из этого дома,- в этом Айрис готова была поклясться.

Но кем мог быть неизвестный, лежавший перед ней? И жив он или умер?

Он был жив.

Когда она положила руку ему на сердце, она ясно почувствовала, что оно бьется. Кроме того, из горла у него вырывался тяжелый хрип. Но почему он лежал?

Достаточно было поверхностного осмотра, чтобы выяснить причину. На виске зияла длинная рана, точно борозда в кроваво-красной земле. Волосы слиплись от крови, и кровь залила весь правый глаз, так что он производил впечатление кровоточащей раны.

- Джеральд! - вскрикнула Айрис.- Джеральд!..

Она только хотела подняться, чтобы позвать на помощь, как на плечо легла тяжелая рука:

- Вам следовало бы действовать попроворнее, если вы принялись грабить. Вы арестованы!..

Очень кстати явился полисмен. Не слушая объяснений Айрис, он поднес к губам свисток и засвистел.

- Не тратьте зря ваших слов. Они вам очень скоро пригодятся. Это вы, Керкинк? Скорей вызовите карету "скорой помощи", а я тем временем присмотрю за ней. Но только скорей!..

Айрис не успела опомниться, как очутилась в тюремном автомобиле, который умчал ее в тюремный замок...

Часть третья

Happy end!

Главы: I. Полуночная свадьба (Стефан Цвейг).

II. Бегство старого Марча (Герберт Уэльс).

III. Эффект, который производит бомба (Джек Лондон).

IV. Very good! (К. Крок, Р. Стивене, Я. Вассерман).

Глава I

Полуночная свадьба

Шестьдесят четыре человека осужденных, мужчин и женщин, сидели, забитые в беспорядке, под низкими сводами погреба, в темноте, с запахом винных бочек и гнили.

Жалкий огонь в камине скорее тускло освещал, чем согревал.

Большинство в оцепенении лежало на соломенных матрацах.

Некоторые писали на единственно разрешенном деревянном столе, при колеблющемся свете восковой свечи, прощальные письма.

Они знали, что жизнь их прекратится, раньше чем угаснет в этом холодном месте синеватый, дрожащий огонек свечи.

Неподвижно и безмолвно уставились они в темноту, как в преддверии могилы, ничего больше не ожидая и ни с чем не обращаясь больше к живущим.

Вдруг послышались тяжелые твердые шаги, загремели ружейные приклады и заскрипел ржавый засов.

Все вздрогнули.

- Неужели за нами?

От притока холодного воздуха через открытую дверь всколыхнулось синее пламя свечи.

Но скоро улеглась внезапно вспыхнувшая тревога.

Тюремщик только что доставил дополнительную партию человек в двадцать осужденных и безмолвно, не указывая места в переполненном помещении, свел их вниз по лестнице.

И снова застонала тяжелая железная дверь.

Только что доставленные почувствовали враждебность своих предшественников.

И раньше под сводами царила ужасная тишина, теперь она стала еще мрачней.

И звонкий, ясный, как будто из другого мира попавший, внезапно прорезал эту тишину крик, светлый, сверкающий крик, который непреодолимо разрушал безучастность, подавленность этого покоя.

Айрис, прибывшая вместе с другими, вдруг встрепенулась вся, протянула руки и с восторженным криком:

- Джон, Джон,- бросилась к молодому человеку, который в стороне от других стоял, прислонившись к решетке окна и, в свою очередь, рванулся навстречу к ней.

И как два пламени одного огня горели они телом к телу, губами к губам, так тесно сжимая друг друга, что, когда внезапно слезы восторга полились по их щекам, рыдание, казалось, рвалось из одного горла.

На одно мгновение отделились, не веря, что в действительности чувствуют друг друга, и, испуганные избытком невероятности, снова сжали один другого в еще более пламенном объятии.

Они плакали, говорили, рыдали, кричали, одним общим дыханием потонув в бесконечности своего чувства, совершенно не обращая внимания на присутствовавших изумленных, и изумление это вернуло их к жизни и заставило приблизиться к действительности.

- Ты, это ты, Айрис, не умерла, ты жива!..

- Я измучилась, Джон, от двойственности вас... измучилась. Один ненавистный, нелюбимый, враг семьи, другой любимый. Помнишь, Джон, когда я пришла в первый раз?..

- Ты была тогда в платье с красными слонами...

- Милый!..

И снова слились в объятии.

- За что арестовали тебя, Айрис, за что?

- Это все он. Он измучил меня, издевался, как над кокоткой, я его ударила, Джон, кинжалом, жаль, не убила, но мне казалось, Джон, что, быть может, это ты. Я терялась, я бежала. На улице натолкнулась на труп. Это был мой брат Джеральд.

- Убит?!

- Нет, он дышал, но я не знаю, ничего не знаю. Меня арестовали сейчас же, обвинили в братоубийстве и теперь...

- Нас ждет казнь, Айрис.

- Джон, мы вдвоем сейчас, вместе живем в этот час, не будем думать о казни. Расскажи, Джон, как ты пфпал сюда?!

- Я бежал из дома, Айрис, а на другой день твоя записка, твоя записка, Айрис, свела меня с ума. Я бродил по городу, играл в казино, выиграл бездну денег, и тут меня арестовали за убийство Строма, за грабеж, и меня то же, как и всех здесь находящихся, ждет казнь.

- Так это вы, Бертон,- подошел к нему старик с глубокой белой бородой, трясущийся от старости.

- Да, это я, Джон Бертон.

- Прошу вас, мистер Бертон, только на пару слов.

И они отошли вдвоем в угол и о чем-то тихо разговаривали.

Айрис видела, как изумление поразило Джона, она видела, что старик сунул ему в руку какие-то бумаги.

Она вся в напряжении ждала, ждала, когда Джон, ее Джон, подойдет к ней.

Джон подошел, еще полный впечатления от разговора со стариком. Айрис пристально глядела на него, как бы еще не веря в его присутствие, и снова прижималась к нему, не покидая его объятия. И этот трогательный вид молодой искренности странным образом потрясал их товарищей по несчастью.

Недавно еще все оцепенелые, усталые, равнодушные, недоступные никакому ощущению, обступили они так странно со страстным пылом соединившуюся пару.

При этих чрезвычайных обстоятельствах каждый забыл про свою собственную семью, каждый чувствовал потребность выразить им свое сочувствие или сострадание.

С гордым видом пылкая Айрис не допустила никаких соболезнований.

- Нет, что вы, я счастлива. Бесконечно счастлива только от одного сознания, что умру в один и тот же час вместе с ним. Не надо печалиться, не надо, только жаль, что я не жена его.

Айрис сказала это простодушно, без всякого намерения и, почти уже забыв сказанное, снова отдалась объятию любимого, но высказанное желание глубоко растрогало ее. Между тем старик, говоривший с Джоном, скользнул к какому-то пожилому человеку и тихо начал шептаться с ним. Того сказанные шепотом слова очень смутили, он быстро поднялся и направился к Айрис и Джону.

- Леди и джентльмены, мое крестьянское платье скрывает патера, и если у меня отсутствует одежда, то я чувствую, что пастырское достоинство и сила не изменились. Я готов совершить обряд.

- Но я замужем.

Старик, посмотрев ласковыми глазами на Джона, сказал:

- Мисс, вы не правда ли замужем за человеком, похожим на нашего товарища? Это верно, Вы юридически жена Строма, но, как мне кажется, церковного брака у вас не было.

- Да, церковного обряда не было. Но, мистер, я замужем за Стромом.

- Стром - это я,- сказал Джон.

- Значит, мисс, церковь осветит ваш брак с мистером Стромом и только.

- Айрис, помнишь, я сказал: "Будьте моей женой, Айрис". Я жду твоего решения, жду.

Айрис беспомощно оглянулась вокруг.

- Вы не бойтесь, Айрис, вы правы. И церковь должна осветить вашу любовь к этому человеку,- сказал Старик.

Айрис с любовью и тоской взглянула на Джона.

- Я согласна!- сказала она.

Она преклонила колени на твердых плитах и поцеловала руку патера.

- Прошу вас в этом недостойном месте совершить венчание.

Остальные, глубоко потрясенные, что это глухое место смерти в одно мгновение будет обращено в храм, невольно были растроганы возбуждением невесты и с трудом скрывали это разнообразной торопливой деятельностью.

Мужчины поставили в ряд немногочисленные стулья, зажгли восковые свечи вокруг железного распятия и таким образом обратили стол в алтарь.

Женщины быстро сплели жалкий венок из тех немногих цветов, что были у них.

Между тем патер с нареченным супругом Айрис вошел в соседнее помещение и сначала исповедовал его, а затем ее. После этого они подошли к импровизированному алтарю, и на несколько минут воцарилась необыкновенная тишина, как вдруг караульный солдат, охваченный какимто подозрением, открыл дверь и вошел.