Три судьбы под солнцем - Сьюзен Мэллери Страница 18

– Я бы с удовольствием поговорила об этом еще немного, в другой раз. Не возражаешь?

– Конечно. Это был бы забавный проект. Могу подбросить тебе пару идей, может быть, нарисую несколько набросков.

– Дашь мне свой прайс-лист на роспись стен? – спросила Энди. – Я видела твои работы у тебя дома, и они прекрасны.

Бостон заколебалась. За последние месяцы она выполнила всего несколько текстильных проектов. Ее дни проходили по-другому. Наброски, а затем роспись стен будет непростой задачей. Зик сказал бы, что ей полезно сменить колею и позволить себе увлечься проектом.

– Мне надо подумать, – пробормотала Бостон, поднимаясь на ноги. – У меня сейчас много дел.

Абсолютная ложь, но она давала Бостон пространство для маневра, если ее захватят мысли о фреске. Она знала, что если согласится на эту работу, то ей придется довести дело до конца. Это лишнее напряжение, а она все еще чувствовала себя уязвимой. Вот что сделала с ней потеря: она стала хрупкой, как стекло.

– В любом случае я рада поговорить о цветовой гамме твоего офиса, – сказала Бостон.

– Это было бы здорово. – Энди встала. – Спасибо. И спасибо за ужин.

– Наслаждайся.

Бостон спустилась по лестнице и направилась домой.

Зик ждал у своего грузовика. Увидев ее, он улыбнулся.

– Хорошо ладишь с новой соседкой?

– Я принесла ей кое-что на ужин.

Его карие глаза заблестели от предвкушения.

– Макароны с сыром?

– Да. Они в духовке.

Он заключил ее в объятия, прижал к себе.

– Вот почему я до сих пор женат на тебе. Из-за макарон.

Бостон позволила себе окунуться в знакомое сочетание тепла и силы. В этот момент все было хорошо и она могла дышать. Она почти забыла, что в любой момент может сорваться.

Тогда они бы поругались. В последнее время они часто ссорились. Гнев был способом Зика достучаться до нее. Она не принимала бой, и он уходил. После этого Бостон рисовала, и в конце концов Зик возвращался. Их жизнь стала неровной – будто едешь на фургоне с квадратным колесом. Бостон знала об этом порочном круге, но не представляла, как разорвать его, не разрушив то единственное, что держало их вместе.

Дина отсканировала штрих-код на маленькой кисточке и ввела количество в компьютер. Новая партия товара в эту среду была больше, чем обычно, с несколькими специальными заказами и целой выставкой рождественской пряжи.

«Май на дворе, – подумала она, занявшись второй кистью, – неужели людям действительно нужно сейчас думать о Рождестве?»

Она знала ответ. Рукодельницы начинают работу заранее, и тот, кто хочет связать свитер, шарф или что-то еще к празднику, трудится над этим в течение всего лета. Обычно ей нравилось, как ассортимент «Уютных ремесел» предвещает грядущие сезоны. Но, по правде говоря, сегодня ей все действовало на нервы. Дина ненавидела Колина. Вот в чем настоящая проблема. Большую часть последних двух ночей она провела без сна, мысленно обзывая его. Она также составила подробные списки всего, что когда-либо делала для него. Всего, что он никогда не замечал и не ценил.

Например, ее вес. Она весила ровно столько, сколько в день их свадьбы. Четыре беременности, пять младенцев – и ни грамма разницы. В отличие от Бостон, которая за время беременности набрала тридцать фунтов[11] и так и не удосужилась их согнать.

Дина была в курсе текущих событий. Она разбиралась в нефтяном кризисе, могла умно высказаться по злободневным вопросам и посещала заседания местного школьного совета. Она была начитанна. Прекрасно заботилась о доме и семье. Пекла хлеб, покупала экологически чистые продукты и сама готовила почти каждый чертов кусочек пищи, который они клали в рот.

И какую благодарность она получала за все это? Осуждение. Отчуждение. Угрозы.

Она закончила вводить информацию о новой поставке в перечень товаров и разложила кисти. Рассортировала пряжу и быстро занялась праздничной витриной.

«Уютные ремесла» находились на западной стороне острова, рядом с магазином одежды «Островной шик». Клиентами были туристы и местные жители. Дина преподавала скрапбукинг, основы лоскутного шитья и вязания, координировала действия других преподавателей. Именно она два года назад убедила Бостон провести вводный урок живописи, статья о котором впоследствии вышла в национальном журнале о путешествиях. Но имело ли это какое-нибудь значение для Колина?

Дина посмотрела на витрину в передней части магазина, и на мгновение ей захотелось швырнуть стулом в стекло. Не то чтобы это могло помочь в ее нынешней ситуации, но она должна была хоть что-то сделать. Болела, казалось, каждая клеточка ее тела. Она была расстроена, напугана и рассержена.

Развод. Сама мысль об этом заставляла ее съеживаться. Она не хотела развода. Не хотела позора, борьбы. Не хотела ни жалости, ни злорадства. Помимо воли Дина вспомнила мать, стоящую посреди ужасной маленькой кухни их отвратительного грязного дома.

«Выходя замуж, убедись, что мужчина останется при тебе, – сказала ей мать. – Нет ничего хуже, чем остаться без мужчины».

Дина прикинула, что ей было всего десять или одиннадцать, когда она услышала этот бесценный совет. В то время она считала мужчин чем-то хорошим. Мать не пила так много, когда у нее был мужчина. Избиения были не такими частыми и жестокими. В доме было чище, а в холодильнике была еда.

Теперь она подумала, что к этому совету стоит прислушаться, но по другим причинам. Она не хотела менять свой образ жизни или больше работать. Не хотела никому объяснять, что, как и почему. Будь Колин проклят за то, что все перевернул с ног на голову!

Она подошла ко входной двери, отперла ее и перевернула табличку на «Открыто». В одиннадцать у нее урок скрапбукинга – можно пока сосредоточиться на нем. Но завтра вернется Колин, и Дина с ужасом ждала его приезда. Она не знала, что ему говорить и как себя вести. Дина попыталась забыть о гнетущей реальности, в которую превратилась ее жизнь, и подошла к куче рождественской пряжи, оставленной на одном из столов для рукоделия. Как только она выставит ее на продажу, покупатели сразу найдутся. Успех в работе сейчас был для нее особенно важен.

Через несколько минут входная дверь отворилась, и вошла Бостон.

– Привет! – крикнула она, увидев Дину. Ее взгляд упал на красно-зеленую пряжу. – О нет. Уже? Еще даже лето не наступило.

– Я тоже об этом подумала, но вязальные проекты требуют времени.

– Знаю, но я пока не готова к таким подвигам.

Бостон была одета в длинную цветастую тунику поверх облегающих джинсов. Бесформенная рубашка ничуть не скрывала валик жира на талии. Ее лицо было округлым, почти одутловатым. Когда она проходила через луч солнца, в волосах вспыхнули яркие красные и пурпурные пряди.

Что, черт возьми, воображает о себе эта женщина? Дина задумалась. Она больше не подросток – ей следует перестать пытаться им выглядеть. Но Бостон всегда отличалась эксцентричностью. Это присуще художникам. Люди