Дураков нет - Ричард Руссо Страница 18

это обманом зрения и отошел от пикапа, чтобы взглянуть со стороны. Крениться ему было не с чего. Поодаль валялись листы фанеры, и Салли пожалел, что сразу не обратил на них внимания и не выложил ими дно кузова, дабы амортизировать груз. Пожалуй, можно было бы проложить фанеру меж рядами бетонных блоков, хотя, конечно, вряд ли она сумела бы их уравновесить. Это были плохие новости. А хорошие заключались в том, что он усердно трудился час, а колено не разболелось. По правде говоря, пока Салли возился с блоками и представлял, как выбрасывает Карла Робака из окна кабинета, он и думать забыл о колене. Логики в этом особой не было, но, быть может, травмированное колено побуждает его работать. Или же подговаривает его убить Карла Робака.

В одном Салли не сомневался: лучше уж злиться на Карла, чем на суд. За последние девять месяцев, пока Уэрф пытался выбить ему полную нетрудоспособность, Салли осознал, что поездки в Олбани и даже судебные заседания имеют лишь косвенное отношение к его больному колену. Может быть, колено травмировано не так серьезно, как изображает Уэрф. Может быть. Но Салли все больше казалось, что эти судебные процедуры никак не связаны с действительностью. Дело не в его травме, не в том, сумеет ли он теперь работать, и не в справедливой компенсации пострадавшему. Дело в том, заставят ли они заплатить страховую компанию и государство. Адвокаты страховой все время менялись, но все они были хваткие, и выкладки их доказывали, что Салли и Уэрф, который называл их “ветряными мельницами” и настаивал, что сдаваться нельзя, обречены на провал. На них нельзя было даже рассердиться и потешить себя фантазией, как в следующую встречу вышвырнешь этого самодовольного сукина сына в окно, потому что в следующий раз явится уже другой сукин сын. Судьи тоже все время менялись, хотя к иску Салли относились более-менее одинаково. Судьи, как один, читали нотации Уэрфу, а после слушаний добродушно перешучивались с адвокатами страховой. На Салли никто не обращал внимания; впоследствии он заподозрил, что если бы даже у него вдруг отвалилась нога, это значительное (для него самого) событие вряд ли что-то изменило бы. Никто не признал бы свои ошибки. Его направили бы на рентген, чтобы доказать, что нога никуда не делась. Такой вот философский диспут.

Салли понимал, что из-за этого можно и разозлиться, и порой, вспомнив об этом, действительно приходил в ярость, но в суде чаще робел – и радовался, что за него говорит адвокат, пусть даже такой скверный, как Уэрф, который в суде выглядел так же растерянно и неуместно, как Салли. Наверное, догадался Салли, потому мы и платим адвокатам, чтобы они выступали от нашего имени. Не будь Уэрфа, судья обращался бы лично к Салли, а не к Уэрфу, единственное профессиональное умение которого заключалось в способности безропотно слушать, как его смешивают с дерьмом. Уэрф и одевался-то не так, как адвокаты страховой, и, похоже, не замечал их пренебрежения. Салли его жалел, они с Уэрфом давно знали друг друга, но он прекрасно понимал, что лучше пусть смешивают с дерьмом Уэрфа, чем его самого, поскольку его надолго не хватит и он решит, что теперь очередь кого-то другого послушать, как его смешивают с дерьмом, тогда как Уэрф, похоже, понимал, что очередь всегда его. Уэрф по дружбе представлял интересы Салли бесплатно, вознаграждение ему полагалось, только если дело выгорит. Если они выиграют хоть один из полудюжины исков, поданных Уэрфом от имени Салли, то поделят добычу. Впрочем, Салли догадывался, что им не заплатят ни дайма, и его уже мучила совесть, что Уэрф подает иск за иском. Чтобы выиграть дело, пришлось бы вышвырнуть в окно всех этих выблядков до единого, но судей и адвокатов больше, чем окон.

Когда пикап был загружен на три четверти и накренился еще опаснее, Салли перевязал бетонные блоки веревкой и окинул их скептическим взглядом. Вряд ли блоки с правой стороны кузова тяжелее тех, что слева, однако так оно, похоже, и было, поскольку пикап наклонился вправо. Стоя по щиколотку в грязи, Салли вдруг осознал, что находится перед самым настоящим выбором. Он может, вопреки здравому смыслу, выехать с неравномерно распределенным грузом на шоссе и надеяться на лучшее – или частично разгрузить кузов, отвезти первую (меньшую) партию и все же найти Руба, чтобы тот помог ему.

Свобода воли. Та самая, о которой столько говорилось на занятиях по философии, одно из первых понятий, подвергшихся отрицанию. Преподаватель – Салли он казался очень юным – к удивлению своего ученика, держался того мнения, что свободы воли не существует и возможность выбора не более чем иллюзия. Салли был одним из самых старших в классе и чаще отмалчивался, но хорошо бы преподаватель сейчас очутился здесь и объяснил Салли, почему у него на самом деле нет выбора. Наверное, он начал бы с того, что подверг отрицанию пикап. Салли же казалось, что выбор есть – во всех смыслах. У него, Салли. А, черт с ним, решил он.

Салли уселся за руль, завел машину, включил передачу, отпустил тормоз и, выждав мгновение, нажал на газ. Он почувствовал и услышал, что колеса прокручиваются в грязи, тут-то бы и остановиться, но Салли этого не сделал, хоть и понимал, чем это грозит. Вместо этого он газанул, вдавил педаль в пол – ярость, которую он глушил в себе все эти месяцы, внезапно дала о себе знать, – двигатель ревел, пронзительно, неумолчно, как мог бы реветь сам Салли, из-под задних колес разлеталась грязь, забрызгивая стены недостроенного дома. Не двигаясь с места, пикап трясся так сильно, что Салли с трудом удерживал руль, наконец двигатель дважды икнул, дернулся и заглох. И слава богу. Задние колеса уже по центровочные гайки ушли в грязь. Как же глупо, подумал Салли. Не далее как час назад он гадал, можно ли за год пережить две глупые полосы, как вдруг попал в самый разгар глупой полосы, не успев даже задуматься, бывает такое или нет. Салли вылез из машины, обозрел место действия. Поднялся ветер, и свист его в кронах сосен напоминал смех.

* * *

Миссис Грубер – та самая, которая разочаровалась в улитках, – позвонила около десяти часов утра справиться, принесли ли мисс Берил почту и видела ли она рекламную брошюру с объявлением о торжественном открытии нового супермаркета близ выезда на федеральную магистраль.

– Там огромные скидки, – добавила миссис Грубер, старавшаяся не пропускать ни одного торжественного открытия чего бы то ни было.

Рекламу она просматривала с