Валентин Распутин - Рудольфио Страница 2

Это была она.

- Здравствуй, Рудольфио.

- Ты! - удивился он.- Что случилось?

- Я тоже взяла отгул.

Лицо как у святой - ни единой капли того, что называют угрызениями совести.

- Вон как! - мужественно ответил он.- Гуляешь, значит. Ну, проходи, коли пришла. Я сейчас домою.

Не раздеваясь, она села в кресло возле окна и стала смотреть, как он, склонившись, водит тряпкой по полу.

- Рудольфио, по-моему, ты несчастлив в семейной жизни,- заявила она через минуту.

Он выпрямился.

- С чего ты взяла?

- Это очень легко увидеть. Например, ты без всякого удовольствия моешь полы, а у счастливых так не бывает.

- Не выдумывай,- улыбаясь, сказал он.

- А скажешь, счастлив?

- Ничего не скажу.

- Ну вот.

- Ты лучше разденься.

- Я тебя боюсь,- заглядывая в окно, сказала она.

- Что-что?

- Ну, ты же мужчина.

- Ах вон что.- Он засмеялся.- Как же ты осмелилась сюда прийти?

- Ну, мы же с тобой Рудольфио.

- Да,- сказал он,- я все забываю об этом. Это, конечно, накладывает на меня определенные обязанности.

- Конечно.

Она замолчала и, пока он гремел ведром в кухне, сидела тихо. Но когда он вышел к ней, пальто уже висело на спинке кресла, а лицо Ио было задумчивое и печальное.

- Рудольфио, а я сегодня плакала,- вдруг призналась она.

- Отчего, Ио?

- Не Ио, а Рудольфио.

- Отчего, Рудольфио?

- Это из-за моей старшей сестры. Она устроила скандал, когда я решила взять отгул.

- По-моему, она права.

- Нет, Рудольфио, не права.- Она поднялась с кресла и стала возле окна.- Один раз можно, как вы не поймете. Я сейчас знаешь какая счастливая, что с тобой говорю...

Она опять замолчала, и он внимательно посмотрел на нее. Сквозь платье, волнуясь, у нее пробивались груди, как два маленьких гнездышка, которые лепят неведомые птицы, чтобы выводить в них птенцов. Он заметил, что уже через год лицо у нее удлинится и станет красивым, и ему стало грустно от мысли, что со временем будет и у нее свой парень. Он подошел к ней, взял ее за плечи и, улыбнувшись, сказал:

- Все будет хорошо.

- Правда, Рудольфио?

- Правда.

- Я тебе верю,- сказала она.

- Да.

Он хотел отойти, но она позвала:

- Рудольфио!

- Да.

- Зачем ты так рано женился? Ведь еще бы два года, и я бы вышла за тебя замуж.

- Не торопись,- сказал он.- Ты и так выйдешь замуж за какого-нибудь очень хорошего парня.

- Я бы хотела за тебя,

- Он будет лучше, чем я.

- Ну да,- недоверчиво протянула она.- Ты думаешь, лучше бывают?

- В тысячу раз лучше бывают.

- Но это будешь не ты.- Она неумело вздохнула.

- Давай лучше пить чай,- предложил он.

- Давай.

Он пошел на кухню и поставил чайник на плитку.

- Рудольфио!

Она стояла возле полок с книгами.

- Рудольфио, у нас с тобой самое красивое имя. Вот посмотри, даже у писателей нет лучше.- Она на мгновение умолкла.- Может быть, только вот у этого. Эк-зю-пе-ри. Правда, красивое?

- Да,- сказал он.- А ты не читала его?

- Нет.

- Возьми и почитай. Только без отгулов - договорились?

- Договорились.

Она стала одеваться.

- А чай? - вспомнил он.

- Рудольфио, я лучше пойду, хорошо? - Улыбка у нее стала грустной.- Ты только не говори жене, что я здесь была. Хорошо, Рудольфио?

- Ладно,- пообещал он.

Когда она ушла, он почувствовал, что ему стало тоскливо, он был полон какой-то необъясни-мой, еще не открытой тоски, тем не менее существующей в природе. Он оделся и вышел на улицу.

* * *

Весна наступила как-то сразу, почти без предупреждения. Люди за несколько дней стали добрее, и эти несколько дней казались им переходным периодом от поры ожидания к поре свершения, потому что весенние сны с мастерством опытной гадалки напророчили им счастье и любовь.

В один из таких дней, уже вечером, когда Рудольф возвращался домой, его остановила пожилая женщина.

- Я мать Ио,- начала она.- Вы простите, вас, кажется, зовут Рудольфио.

- Да,- улыбнувшись, согласился он.

- Я знаю о вас от дочери. В последнее время она много говорит о вас, но я...

Она замялась, и он понял, что ей трудно спросить то, что необходимо было спросить как матери.

- Вы не волнуйтесь,- сказал он.- У нас с Ио самая хорошая дружба, и ничего плохого от этого не будет.

- Конечно, конечно,- смущаясь, заторопилась она.- Но Ио - взбалмошная девчонка, она нас совсем не слушает. И если вы повлияете на нее... Понимаете, я боюсь, возраст такой, что надо бояться,- она может натворить глупостей. И потом, меня пугает, что у нее совсем нет подруг среди одноклассниц и вообще среди сверстников.

- Это плохо.

- Я понимаю. Мне показалось, вы имеете на нее влияние...

- Я поговорю с ней,- пообещал он.- Но, по-моему, Ио хорошая девочка, зря вы так беспокоитесь.

- Не знаю.

- До свиданья. Я поговорю с ней. Все будет хорошо.

* * *

Он решил позвонить ей сразу же, не откладывая, тем более что жены дома не было.

- Рудольфио! - было видно, что она очень обрадовалась.- Какой же ты молодец, что позвонил, Рудольфио, а я опять плакала.

- Нельзя так часто плакать,- сказал он.

- Это все "Маленький принц". Мне его жалко. Ведь правда, он был у нас на земле?

- По-моему, правда.

- И по-моему, тоже. А мы не знали. Ведь это же ужасно. И если бы не Экзюпери, никогда бы не узнали, Не зря у него такое же красивое имя, как и у нас.

- Да.

- Я еще вот о чем думаю: хорошо, что он так и остался Маленьким принцем. Потому что страшно: а вдруг потом он стал бы самым обыкновенным? А у нас и так слишком много обыкновенных.

- Не знаю.

- Зато я знаю, это точно.

- А "Планету людей" ты прочитала?

- Я все прочитала, Рудольфио. По-моему, Экзюпери очень мудрый писатель. Даже страшно становится, до чего мудрый. И добрый. Помнишь: Барка выкупают на свободу, дают ему деньги, а он тратит их на туфельки для ребятишек и остается ни с чем.

- Да,- сказал он.- А помнишь Боннафуса, который разорял и грабил арабов, а они его ненавидели и в то же время любили?

- Потому что без него пустыня казалась бы им самой обыкновенной, а он делал ее опасной и романтичной.

- Ты молодчина, если все это понимаешь,- сказал он.

- Рудольфио...- она замолчала.

- Я слушаю,- напомнил он.

Она молчала.

- Рудольфио,- отчего-то волнуясь, сказал он.- Приходи сейчас ко мне, я один.

* * *

Оглядываясь, она прошла к креслу и села.

- Ты чего такая тихая? - спросил он.

- Ее правда нет?

- Жены?

- Ну да.

- Нет.

- Мымра она у тебя.

- Что?

- Мымра - вот что!

- Где ты взяла это слово?

- В великом русском языке. Там для нее ничего более подходящего нет.

- Ио, ну нельзя же так.

- Не Ио, а Рудольфио.

- Ах да,

- Я недавно позвонила и попала на нее. Знаешь, что она мне сказала? Если, говорит, ты насчет резервуаров, то лучше обратись к учителю. По-моему, она ревнует тебя ко мне.

- Не думаю.

- Рудольфио, а правда, я лучше ее? Я ведь еще не оформилась как следует, у меня все впереди.

Он улыбнулся и кивнул.

- Вот видишь. По-моему, тебе пора с ней развестись.

- Не говори глупости,- оборвал он ее.- Я тебе слишком многое позволяю.

- Из любви, да?

- Нет, из дружбы.

Она, насупившись, умолкла, но было видно, что это ненадолго.

- Как ее зовут?

- Кого - жену?

- Ну да.

- Клава.

- Ничего себе нагрузочка.

Он рассердился:

- Перестань.

Она поднялась, на мгновение закрыла глаза и вдруг сказала:

- Рудольфио, я ненормальная, прости меня, я не хотела...

- Только не реветь,- предупредил он.

- Не буду.

Она отошла и отвернулась к окну.

- Рудольфио,- сказала она,- давай договоримся так: я у тебя сегодня не была и ничего этого не говорила, хорошо?

- Да.

- Считай, что это "до свиданья" я тебе сказала по телефону.

- Да.

Она ушла.

Через пять минут зазвонил телефон.

- До свиданья, Рудольфио.

- До свиданья.

Он подождал, но она положила трубку.

* * *

Она уже больше не звонила, и он ее долго не видел, потому что опять уезжал и вернулся только в мае, когда на солнечных весах лето окончательно перевесило весну. В это время у него всегда было много работы; вспоминая о ней, он все откладывал: поговорю завтра, послезавтра, но так и не поговорил.

Они встретились случайно - наконец-то в трамвае. Он увидел ее и стал нетерпеливо проталкиваться, боясь, что она сойдет,- ведь она могла сойти и на другой остановке, а он бы, наверное, не решился прыгнуть вслед за ней. Но она осталась, и он поймал себя на том, что обрадовался этому больше, чем следовало, наверное, при их дружеских отношениях.

- Здравствуй, Ио,- касаясь рукой ее плеча, сказал он.

Она испуганно обернулась, увидела его и, радостно замешкавшись, кивнула.

- Не Ио, а Рудольфио,- как и раньше, поправила она.- Мы ведь с тобой все еще друзья, правда?

- Конечно, Рудольфио.

- Ты уезжал?

- Да.

- Я однажды звонила, тебя не было.

- Я уже целую неделю здесь.

Народу в трамвае было много, и их беспрерывно толкали. Пришлось встать совсем близко друг к другу, и ее голова касалась его подбородка, а когда она поднимала лицо и он, прислуши-ваясь, наклонялся, приходилось отводить глаза - настолько это было рядом.