Иван Тургенев - Том 2. Сцены и комедии 1843-1852 Страница 2

Донья Долорес (вполголоса). Я должна уйти… и не могу… Чем это всё кончится? (Оглядывается.) Никто нас не видит, не слышит… Тс-с… (Дон Рафаэль быстро подходит к балкону.) Послушайте, сеньор; вы уверены, что я честная женщина?.. (Дон Рафаэль низко кланяется.) Вы не придадите мгновенной необдуманности… шалости… другого, невозможного… вы понимаете меня — невозможного значения?..

Дон Рафаэль (про себя). Это что?

Донья Долорес. Я думаю, вы сами знаете, всякая шалость только тем и хороша, что скоро кончается… Мы, кажется, довольно пошалили. Желаю вам покойной ночи.

Дон Рафаэль. Покойной, вам легко сказать!

Донья Долорес. Я уверена, что вы будете спать прекрасно… Но если вы хотите… (с замешательством) в другой раз…

Дон Рафаэль (про себя). Ага!

Донья Долорес. Советую вам не приходить сюда, потому что вас непременно увидят… Я и так удивляюсь, что вас до сих пор никто не увидел…(Маргарита улыбается.) Если б вы знали, как я дрожу… (Дон Рафаэль вздыхает.) Приходите по воскресеньям в монастырь… я там бываю иногда — с мужем…

Дон Рафаэль (в сторону). Покорный слуга, — мне не шестнадцать лет… (Громко.) Сеньора, вы меня еще не знаете. Вот что я намерен сделать… Я намерен встать на этот камень (он делает всё, что говорит), схватиться за этот забор…

Донья Долорес (с ужасом, едва не крича). Помилуйте, что вы делаете!

Дон Рафаэль (очень хладнокровно). Если вы станете кричать, сеньора, люди сбегутся, — меня схватят, может быть, убьют… И вы будете причиной моей смерти. (Взлезает на забор.)

Донья Долорес (с возрастающим ужасом). Зачем вы взлезли на забор?

Дон Рафаэль. Зачем? Я пойду в ваш сад… Я буду искать следы ваших ножек на песку дорожек. (Про себя.) Ба! я говорю стихами… (Громко.) Сорву на память один цветок… Однако прощайте — то есть до свидания… Ужасно неловко сидеть верхом на заборе… (В сторону.) На дворе никого нет — пущусь! (Соскакивает с забора.)

Донья Долорес. Да он сумасшедший!.. Он на дворе, стучится в дверь, бежит в сад. Ах, я пропала, пропала! Пойду запрусь в своей комнате… авось, его не увидят… Нет, решительно отказываюсь от всяких необыкновенных приключений…

(Уходит; голова Маргариты скрывается. Через несколько времени входит дон Бальтазар.)

Дон Бальтазар. А приятно погулять вечерком… Вот я и домой пришел. Пора… пора — я загулялся, — я думаю, теперь часов десять… зато как я славно отдохну! А дома меня ждет моя милая, бесценная, несравненная… Приятно, ей-богу приятно. Я никогда не любил наслаждаться кой-как… К чему? Времени, слава богу, много… жизнь долга: к чему спешить? Я и в детстве не любил торопиться… Помнится, когда мне давали сочную, спелую грушу, я никогда не съедал ее разом, как иной дурак, повеса какой-нибудь… нет, пойду, бывало, сяду, выну грушу потихоньку из кармана, осмотрю ее со всех сторон, поцелую, поглажу, прижму к губам, опять отниму — любуюсь издали, любуюсь вблизи, и, наконец, зажмурив глазки, и укушу. Ах, мне бы следовало быть кошкой! Так и теперь… Вот я бы мог сейчас войти к жене, к моей милой, молоденькой женке; к чему? подождем немного. Я знаю, она в сохранности, в целости… За ней смотрит и Маргарита, и Пепе смотрит… Да как за ней и не смотреть, за моей душенькой-голубушкой?.. А Сангре! вот-то друг истинный, вот-то клад неоценимый! Говорят: дружбы нет на свете — вздор! пустяки! Например, я, — я трусливого нрава, что делать! сознаюсь… и хоть я и злюсь на этих нахалов, вертопрахов, которые даже в церкви всякой порядочной женщине нагло заглядывают в лицо, но скрепя сердце молчу, терплю… А мой Пабло… о, мой Пабло! посмей-ка при нем кто-нибудь лишний раз взглянуть на мою Долориту… И всё из дружбы! Я сперва было думал (смеется) — подлинно, говорят, старые мужья преревнивые люди — Я было думал, что Сангре сам… (Смеется еще громче.) Но теперь я совершенно спокоен… Ведь он с ней словечка не промолвит, не взглянет на нее… всё сидит нахмурившись… а она его боится, боже мой, как боится! Уж я ему говорю: «Пабло, послушай, будь же поласковее, Пабло», — а он мне: «Будь ты ласков, твое дело… ты стар, тебе надо брать любезностью… я угрюм… тем лучше… я угрюм — ты весел; я полынь — ты мед». Он иногда мне говорит горькие истины, мой Пабло, оттого, что искренно ко мне привязан… редкий человек!.. Однако ж пора… (Он оборачивается — перед ним стоит Маргарита.) А, Здравствуй… Здравствуй, Маргарита!.. Что? госпожа здорова? Бот я и вернулся. Возьми-ка мою палку…

Маргарита. Сеньор дон Бальтазар д’Эстуриз!

Дон Бальтазар. Ну?

Маргарита. Господин мой, сеньор!

Дон Бальтазар. С ума ты сошла, что ли? Что тебе надобно?

Маргарита. В ваш дом забрался молодой человек, дон Бальтазар.

Дон Бальтазар. Как?.. Стой… держи… трррррр… молодой человек… Врешь, старуха!..

Маргарита. Молодой, красивый незнакомец в голубом плаще, с белым пером.

Дон Бальтазар (задыхаясь). Белый человек… в плаще… с незнакомым пером… (Схватывает ее за руку.) Где? как?.. нет, постой, погоди… кричи, кричи!.. (Она хочет кричать, он зажимает ей рот.) Нет, не кричи… Беги… куда? Сангре! где Сангре? Как? У меня в доме… Поддержи меня, Маргарита… я, кажется, умираю…

(Сангре входит.)

Дон Пабло. Это что значит? Бальтазар…

Дон Бальтазар (вскакивая и обнимая его). Это ты, ты, мой спаситель, отец… Сангре, спаси, заступись… скорей… Поймай его, поймай… Вообрази себе… (К Маргарите.) Да как он забрался, а? Отчего ты не кричала, а? Ты сама с ними в заговоре, старая ведьма…

Маргарита (шёпотом). Перестаньте кричать; он вас услышит. (К Сангре.) Вот в чем дело… Только что ушел дон Бальтазар, я было собралась сходить к своей тетке: говорят, она умирает. Не знаю, зачем-то я замешкалась у себя в комнате… вдруг, слышу, кто-то говорит на улице, потом запел довольно громко… Я знала, что донья Долорес сидит на балконе… Я подошла к окну и увидела перед нашим домом молодого человека (взглянув насмешливо на дон Бальтазара) очень приятной наружности. Он расхаживал, останавливался, разговаривал с доньей Долорес довольно нежно; потом, кажется, с ее согласия, перелез через забор и пробрался в сад; донья Долорес пошла к себе… Я тотчас же заперла комнату госпожи, заперла калитку в сад и ни слова не сказала Пепе. Теперь извольте распоряжаться, как знаете.

Дон Пабло (вспыхнув и сквозь зубы). Итак, она… (Схватывает руку дон Бальтазара.) Любезный друг мой, успокойтесь… тотчас, вот так, мы всё дело поправим. Тебя, Маргарита, я бы охотно произвел в полковники — не теряешь головы; за то люблю. Заперла обоих… браво, позволь мне тебя обнять… Послушайте, друзья: станемте разговаривать смирно, тихо, без лишних телодвижений… как будто мы говорим о каком-нибудь хозяйственном распоряжении.

Дон Бальтазар. Да помилуйте…

Дон Пабло. Бальтазар… во-первых, успокойся, а во-вторых, спрячь свое лицо… Ты так бледен и так встревожен, что они тотчас догадаются, о чем мы говорим…

Дон Бальтазар. Они…

Дон Пабло. Ну да… он и она… Бог их знает, может быть, они как-нибудь нас видят… Однако ты, Маргарита, точно заперла дверь?.. (Маргарита утвердительно кивает головой.)

Дон Пабло. И она не беспокоилась?

Маргарита. Не в первый раз я ее запираю…

Дон Пабло. А он заперт в саду?

Маргарита. Да.

Дон Пабло. Скажи, пожалуйста, любезная Маргарита, комната доньи Долорес окнами на двор, что ли, или в сад… в сад, помнится…

Маргарита. В сад… да до них высоко.

Дон Пабло. Прекрасно… всё прекрасно… Они нас видеть не могут…

Дон Бальтазар. Однако и ты бледен, Пабло…

Дон Пабло. Будто?.. Маргарита, вели-ка тотчас Пепе спустить собак… да вели ему стать у ворот с дубиной… слышишь? Да поднеси ему вина — крепкого, хорошего, старого вина… Ступай. (Маргарита хочет уйти.) Послушай, неужели донья Долорес говорила с ним?.. (Маргарита кивает головой.) Хорошо, Ступай. (Маргарита уходит.) А! приятно изредка расшевелить кровь — а? Как ты думаешь, дружище? Сядем-ка на скамейку, милый Бальтазар, и потолкуем о плане сражения… (Они садятся.) Как темно стало!.. Как весело сидеть в темноте и думать, с наслаждением думать о мести!..