Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь Страница 2

Тут можно читать бесплатно Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь

Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь» бесплатно полную версию:

Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь читать онлайн бесплатно

Фридрих Горенштейн - Улица Красных Зорь - читать книгу онлайн бесплатно, автор Фридрих Горенштейн

- Давай аванс делить.

Садились за стол и начинали делить. Ульяна раскладывала деньги и приговаривала:

- Это на то-сё... А это на еду.

Тоня брала деньги на еду, перебирала рублевки, червонцы и говорила:

- Я буду аванс кушать.

Седьмого апреля, в день рождения Ульяны, заехали тетя Вера и дядя Никита, гостинцев привезли, а встретить гостей нечем. Постелила Ульяна на стол чистую скатерку, поставила миску жареных семечек. Все сидели лузгали семечки, а шелуху с пола Тоня подметала. Тетя Вера и дядя Никита были не поселковые, а совхозные. Не очень далеко, но все ж поездом ехать надо или по грунтовке на полуторке. Можно, конечно, и бесплатно, пешком по шпалам, но в летнюю погоду. Лето здесь теплое, хоть и короткое, а зима суровая и долгая. Только в мае начинает лед на Пижме ломать. Седьмого апреля пурга была, улица Красных Зорь вся в сугробах, а в доме тепло, уютно, взрослые все выпившие, дядя Никита в особенности. Конечно, тетя Вера дяде Никите много пить не позволяла из-за склонности к алкоголизму, но при закуске семечками и полстакана самогона хватало.

Выпил дядя Никита и начал опять про Молотова, как уже бывало.

- Молотов,- говорит,- Молотов... Ненавижу,- говорит.- Я мальцом у купца работал, отца Молотова. Порядочный человек, он сына своего проклял.

А Ульяна, мать Тони, русская добрая женщина, за Молотова заступается:

- Он не виноват. Зачем его ругать? Его назначили. Он же должен где-то работать.

- Ох, беда моя,- говорит тетя Вера,- как увидит Дом культуры имени Молотова или проезжали мы Молотовск, так прямо при людях ругается и проклинает. Как еще цел, не знаю. Семью имеет, пятеро детей.

А Ульяна, мать Тони, чтоб семейный скандал унять, говорит:

- Хватит вам посторонним себя расстраивать. Вот Тоня сейчас вам кабардиночку спляшет, развеселит.

Все в ладоши хлопают: асса! - а Тоня танцует. Ульяна не налюбуется, на дочь глядя, и, тоже подвыпивши, говорит:

- Звездочки мои небесные,- говорит,- детки мои, Тоня и меньшой Давидка. Вот погодите,- говорит,- новые цеха открывают при мочально-рогожной фабрике веревочный да войлочный. Устроится мать ваша на хорошую работу, купит подарков: сарафан праздничный, калоши новые. Тоня у меня девочка умненькая, добренькая, тороватенькая.

Тороватенькая на местном наречье значит - щедрая. Слышит Тоня такие похвалы себе и еще лучше танцует, старается. Кончила танцевать, тут мать ей вопрос задает, чтоб похвалиться гостям, какая у нее дочка уже взрослая и умная.

- Кто ты есть,- спрашивает,- какого возраста и где проживаешь?

- Тоня Пейсехман,- отвечает,- шесть лет. Улица Красных Зорь, дом десять.

Вдруг тетя Вера как разозлится.

- Какая ты Пейсехман! Ты Тоня Зотова.

А дядя Никита, чтоб только с тетей Верой поспорить, говорит:

- Правильно, одобряю. Она фамилию сменила, чтоб товарные вагоны не мыть, как мать ее, и чтоб на тракторе не надрываться, как дядька ее с рассвета допоздна в мазуте и тавоте. Отец ее, Миша, шоферюга, может, самый дурной из них. У него брат родной кто? Доцент всесоюзных знаний - вот кто.

Тут Ульяна как крикнет:

- Ты Менделя моего не тронь! Не позорь отца при ребятах.

- Какой же он отец им,- говорит тетя Вера,- если сбежал. Ты б лучше на алименты подавала, чем грязные вагоны скоблить. Погляди на руки свои. Тебе только двадцать семь, и статная, нашей породы. Тебя и с двумя детьми возьмут. Вот Лука Лукич, главбух наш совхозный, вдовец, герой войны, к тебе интерес имеет.

- Нет,- отвечает Ульяна,- я Менделя люблю. Вернется он ко мне.

- Когда вернется,- спрашивает Вера,- письмо от него, что ли, получила?

- Я и без письма знаю. Будущей весной вернется.

- Это она из песни своей придумала,- засмеялась Вера,- пойдем Никита, пойдем. Пора уж, а то детей на суседку оставили. Пора уж... А ты, Ульяна, сестрица, гляди, как бы при твоем упорстве слезами не облиться.

На такие слова тети Веры Тоня рассердилась, затопала ножками и крикнула:

- Ты Менделя нашего не тронь.

- Вот, значит, чему тебя твоя маманя учит-балует,- говорит покрасневшая тетя Вера,- гляди, глупых детей дядя Толя иголочкой колет.

И ушли не попрощались. Вера даже на пороге плюнула. Однако потом помирились и в гости к себе пригласили, в совхоз. Это уж летом, правда. Но с детьми раньше лета все равно в совхоз не выберешься.

Дни стояли погожие, лето теплое, а у Ульяны как раз двухнедельный отпуск подоспел. Посоветовалась Ульяна с Тоней, и решили - пешком пойдем по шпалам. Пораньше встанем, с передышками пойдем, еду, какая есть, с собой возьмем. По дороге в брусничнике малинки нарвем, как раз подоспела, водицы из ключа попьем.

Утро было чистое, солнечное, облака легкие и высокие, как всегда в погожие дни. А меж облаков такие же легкие и высокие птицы. Лесные или поселковые птицы шумят, а этих не слышно - истинно небесные птицы.

- Это жаворонки,- говорит Ульяна,- вот мы сейчас у них здоровья попросим.

Стала, подняла голову и заговорила:

- Ой вы, жаворонки, жавороночки. Летите в поле, несите здоровье. Первое коровье, второе - овечье, третье - человечье.

- Они ведь высоко,- говорит Тоня.

- Ничего... Они добрые слова сердечком слышат.

Пошли дальше. За переездом началось ржаное поле. Ульяна поцеловала колоски и, взяв детей на руки, велела и им целовать колоски.

- Ржаной колосок - медовый пирог. Приехал на сохе, на броне, на кобыле вороне.

Хорошо, весело, красиво вокруг, и по шпалам легко идти. Поезда редкие, раз только пропустили, и по грунтовке изредка полуторка пыль поднимет или телега прогрохочет. Люди совсем уж редко навстречу попадаются. Шли мимо поля - ни одной живой души. Уж миновали поле, когда из брусничника по тропке бабушка Козлова с полным кузовом лесной малины. "Куды да раскуды?" Сели вместе передохнуть.

- День какой солнечный,- говорит Ульяна,- лето славное. Вот рожь как поднялась. С хлебом будем.

- Верно,- смеется бабушка Козлова костяным белогубым ртом,- был бы хлеб, а мыши будут. И мышь в свою норку тащит корку. Мышей развелось невидимо. Это к голоду, к беде. Я, еще солнца не было, иду, а мыши развозились и пищат, беду закликают. А ты далехонько?

- В совхоз, к сестре.

- К сестре - хорошо. Только в брусничник глубоко не ходи. У моей кумы тесть молодой, а уже в чинах. Кажись, главный лейтенант. Так говорит поберечься надо.

- От чего поберечься, бабушка?

- От чего? - И опять костяным белым ртом щелкнула.

Дети дружно заревели.

- Ты, бабушка, детей мне не пугай,- говорит Ульяна,- иди своей тропкой, а мы своей дальше пойдем.

- Ты не торопись,- говорит бабушка Козлова,- ты молодая, тебе беречься не мне. Хоть и старым беречься не грех. Вон Саввишна Котова, моя одногодка, в черничник ходила. Черницы захотела. И встретили ее у мохового болотца два огольцы. Говорят, подымай, бабуся, сарафан. Зачала она их стыдить да ублажать. "Вы молоды, вам молодка потребна". Так, думаешь, они Саввишну послушали?

- Пойдем, дети,- говорит Ульяна,- пора нам. Тетя Вера да дядя Никита ждут.

- Ребят пуще себя береги,- кричит вслед бабушка Козлова,- дядя Толя иголочкой колет, а сестра его Раиса, волосы длинные, на крови пельмени варит.

"Чтоб ты сдохла, щука старая",- подумала про себя Ульяна и скорее прочь пошла. Тоне велела за юбку держаться, а меньшого Давидку на руки взяла. Но уж день не таким чистым казался и за малинкой в брусничник идти перехотелось, хоть дети клянчили.

- Лучше скорее в совхоз доберемся, там с народом совхозным за малинкой сходим.

Но дорога неблизкая, умаялась Ульяна меньшого Давидку на руках нести, умаялась Тоня ножками топать по шпалам. Было уж за полдень, утренние облачка улетели, и в бесконечном небе осталось только солнце да жаворонки. Начинался зной, солнце пекло, а еще сильней солнца пекло от шпал и гравия, покрытых черными мазутными пятнами. Душный запах мазута глушил лесные и полевые запахи. Хорошо - грунтовка свернула и унесла свою пыль к понтонному мосту через Пижму. Ульяна решила держаться железной дороги, которая выведет прямо к совхозу. Да и безопасней, чем к брусничнику спуститься. Дорога пошла на закругление, и уж солнце светило в спину, а сосняк-брусничник был с обеих сторон. Перекусить бы, попить, но боязно было среди леса с обеих сторон. Наконец вышли к Пижме. Шли в другую сторону, а вышли все к той же реке, потому что Пижма река длинная и извилистая. Здесь уж было людно, слышались людские голоса, у пристани причалена была баржа и плоты сплавщиков. На барже сушилось белье, а какие-то подростки ради баловства, видать, жгли на отмели смоляную бочку.

- Ну вот здесь мы и перекусим,- сказала Ульяна,- здесь и со шпал сойти можно. От дороги железной отойти. Здесь место людное. Расстели, Тоня, скатерку, я сейчас на пристань за водой схожу.

- Из ключа попить хочу,- заныла Тоня.

- Попьешь и водопроводной,- сердито сказала Ульяна,- ключ в сосняке остался, который мы миновали. Слыхала, какие страхи бабушка Козлова рассказывает.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.