Василий Шукшин - Там, вдали Страница 2

-- Отпусти, -- сказал Ивлев, -- не надо... А то ударю.

-- О? -- парень сильно рванул его на себя, отпустил и дал пинка под зад. -- Чтоб я тебя больше здесь не видел!

Драться не хотелось -- злости не было. В глазах стояла на-смешливая, умная, красивая Ольга, и было все равно: драться -- драться, обнять чернявого -- обнял бы... Душа ликовала. Почему-то именно в этот момент, совсем неподхо-дящий, он поверил: пришла любовь.

Он взял чернявого за руку:

-- Отойдем подальше, я тебе все объясню.

Отошли.

Чернявый, ни слова не говоря, больно ткнул Петра в грудь. Тот, не разворачиваясь, дал ему снизу в челюсть. Дра-лись без азарта... Чернявый пытался боксировать, но не умел, прыгал, делал обманные движения и схватывал по лбу гораздо чаще. Их разняли. Чернявый успел разорвать Петру новую рубаху до пупа и разбил в кровь губы. Зато у са-мого надолго зажмурился левый глаз.

Ивлев, как только их растащили, ушел домой, умылся, надел другую рубаху... И опять пошел к клубу. Опять подо-шел к Ольге.

-- Меня Петром зовут, -- сказал он. -- А вас как?

У Ольги азартно заблестели глаза. Ей нравилось безрас-судное упрямство парня. Петр сам не ждал от себя такой на-храпистости. Все в нем ликовало; вся нерастраченная горя-чая сила двадцати четырех прожитых весен выплеснулась из груди, ударила в голову. Он ошалел.

-- Отойдемте на минутку...

-- Мне здесь хорошо.

-- На минуту... Чего вы? -- Ивлев улыбнулся разбитыми губами. Он не знал, что он сказал бы, если бы она отошла. Все было не важно. Хотелось смотреть и смотреть на Ольгу. -- Боишься, что ли?

-- Ты сам-то не боишься?

-- Нет.

-- А тебе не кажется, что ты нахал?

-- Нет, что ты!

-- А мне кажется.

-- Перестань... Никогда я нахальным не был.

Тут опять подскочил чернявый.

Ольга отошла от них.

-- Я провожу ее сегодня домой, -- заявил Петр. -- По-нял? Не смотри на меня так, а то другой глаз закрою.

Чернявый задохнулся от возмущения. Некоторое время молчал.

-- Ты что? -- спросил он.

-- Ничего. Иди за мной, -- Ивлев пошел за клуб -- от све-та. Чернявый -- за ним.

"Посмотрим", -- зло, упорно думал Петр. Его взбесило упрямство Ольги.

Он слышал, что сзади, с чернявым вместе, идут еще двое.

Шли долго -- подальше от людей. Петр шагал не разби-рая дороги. Он понимал, что трое могут всыпать ему, но остановить его это не могло -- Ольга стояла в глазах.

Перелезли через прясло в чей-то огород. Зашуршала под ногами картофельная ботва.

"Хватит", -- решил Петр.

-- Иди, иди, -- с дрожью в голосе сказал чернявый и толкнул его в спину.

-- Ударишь сзади -- изувечу насмерть, -- предупредил Петр. Его слегка начало трясти.

Неожиданно тишину ночи просверлил противный мили-цейский свисток: их догоняли.

Все четверо остановились.

-- Милиция, -- сказал один из парней. -- Все. Свадьбы не будет, -сказал как будто даже с облегчением -- слишком уж нехорошо и решительно был настроен Петр.

Подошел милиционер.

-- Ну-ка, кончайте канитель! Давайте, давайте... Давай-те разойдемся.

Чернявый и два его товарища ушли.

Петр закурил с милиционером (милиционер был моло-дой парень).

-- Влюбился, что ли? Мне сказали...

-- Влюбился, -- честно сказал Петр.

-- Н-да... Интересно, между прочим: когда влюбляются, малость дураками делаются. Другой бы подумал; куда к чер-ту -- одному на троих? А тебя понесло, -- вышли из огоро-да, направились к клубу. -- Я по себе погонюсь: я, значит, когда влюбился, -- а она за рекой жила, жена-то моя те-перь, -дак я ночью к ней через реку плавал. А ночь! Вода холодная -- сведет судорога, и все, конец. Нет -- плыл, ду-рачина!

-- Она где живет, не знаешь? -- спросил Петр.

-- Кто?

-- Эта... Ну, эта!..

-- Она -- там, -- неопределенно сказал милиционер. По-молчал и добавил: -- Мой тебе совет: отстань от нее.

-- Почему?

-- По-моему... черт ее знает, конечно, но, по-моему, она... это... того. Я уж со вторым ее здесь замечаю. До черненького еще один был. Тот уехал чего-то. Красивая, конеч-но... А они все красивые -- балованные. Измучаешься с та-кой: пойдешь куда-нибудь -- вся душа изболит. На ее же ог-лядываются! Тут нервы да нервы надо. Каждый раз драться не полезешь...

-- Она откуда?

-- Секретарша, однако... С учреждения какого-то. А отку-да -- не знаю. У нас тут чуть не со всего света. Понаедут, все молодые, -- конечно, порядка не будет.

-- А живет где? -- снова спросил Петр.

-- Там... у одной старухи. Возле сельмага. Ты не затевай ничего, а то мне и так третьего дня выговор сунули: "Сле-ди!.." Уследишь за вами.

-- Нет, я просто так спросил.

У клуба уже никого не было. Разошлись.

Петр попрощался с милиционером, пошел домой. Ото-шел метров двадцать, подождал, когда милиционер повер-нул в темный переулок, и скорым шагом направился к сель-магу. Шел и думал: "Что я делаю?" Хотелось еще раз увидеть Ольгу: Это было выше сил.

И вдруг он их встретил.

Чернявый шел в обнимку с Ольгой, что-то негромко рассказывая. Ольга молчала.

Ивлев первый узнал их -- по голосу чернявого. Загородил дорогу. Ольга испуганно вскрикнула, а ее кавалер ошалело уставился на своего недруга.

-- Мне надо поговорить с тобой, -- сказал Петр, в упор глядя на Ольгу.

Она молча обошла его и стала быстро удаляться. Черня-вый не знал, что делать: догонять ее или оставаться с Ивлевым выяснять отношения.

-- Как ее зовут, слушай? -- спросил Петр.

Тот молчал.

Петр пошел за Ольгой.

Чернявый догнал его, схватил сзади за ворот... Петр обернулся, и чернявый отскочил -- уверенность покинула его. Страшное упорство незнакомого парня действительно могло испугать. Наверно, потому же уходила и Ольга -на-пугалась.

Петр догонял ее.

Чернявый некоторое время шел за ними. Петр на ходу вывернул кол из плетня; чернявый отстал.

Сердце Петра колотилось где-то в горле; впереди, неда-леко, белела кофта Ольги. Петр догнал ее.

-- Подожди!.. Не бойся ты меня.

-- Что тебе нужно? -- Ольга сбавила шаг.

-- Слушай... -- Ивлев взял ее за руку, остановил. -- По-чему ты не хочешь даже поговорить со мной? Я же не бандит какой-нибудь... Я сам не знаю, что со мной творится.

Ольга некоторое время молчала. Руки не отняла.

-- Тебя ведь изобьют сейчас, -- сказала она.

-- Пусть. Не изобьют...

-- Они придут сейчас...

-- Как зовут тебя?

-- Странный человек! -- опять любопытство появилось в ее глазах, только теперь внимательное, серьезное. -- Непо-нятный.

-- Влюбился, -- сказал Петр. -- Никогда так не было...

Ольга засмеялась.

-- Кто же так делает, дурной?

-- Как?

-- Так... Я ведь тоже человек.

-- А как надо?

Ольга пожала плечами.

-- Ты даже не знаешь, как зовут меня. И уж в любви объ-ясняешься...

В улице раздался топот нескольких пар ног.

-- Беги! -- негромко сказала Ольга. Вырвала руку и быст-ро пошла. Обернулась, еще раз сказала: -- Уходи!

Первым бежал чернявый...

Сошлись сразу. Молча С чернявым были те двое. У всех колья. Петр не успел бросить свой -- забыл.

...Удары звучали мягко, тупо. Сопели, кхэкали, негром-ко ругались... Петр крутился меж трех колов. Доставал сво-им то одного, то другого, то третьего. Чаще попадало чер-нявому. Не заметил Петр, кто из троих изловчился и тяпнул его по голове. В глазах лопнул и рассыпался искрами огнен-ный шар. Петр враз оглох, выронил кол и, схватившись за голову, боком стал садиться на дорогу. Его оттащили к плет-ню и ушли, сморкаясь и отхаркиваясь.

Очнулся Петр глубокой ночью. Долго припоминал, где он и что произошло. Голову раскалывала страшная боль. Даже тошнило от боли. Он с трудом приподнялся, сел, привалил-ся спиной к плетню. И вдруг все вспомнил... Вспомнил, как держал Ольгу за руку, как она засмеялась и ска-зала: "Кто же так делает, дурной?" Вспомнил и троих с кольями.

"Крепко угостили".

Вдруг он увидел -- невдалеке замаячила знакомая белая кофточка. Ольга осторожно шла вдоль плетня.

Петр притаился зачем-то. И в эти несколько минут, пока она, не видя его, шла к нему, он, как в миг гибельной опасности, вспомнил разом всю свою не такую уж долгую жизнь, все мечты свои. И с великим облегчением подумал: "Теперь будет все хорошо".

-- Я здесь, -- сказал он.

Ольга вздрогнула, схватилась за сердце.

-- Ох... ты?

-- Иди, сядь со мной.

-- Избили, -- в голосе Ольги была неподдельная жалость. Она села рядом. На Петра пахнуло странно знакомым и род-ным теплом -- легко сделалось, даже боль в голове уня-лась. -- Говорила ведь -- не послушал.

-- Завтра мы уедем отсюда.

Ольга всмотрелась в него.

-- Что? -- спросил он.

-- Посмотрим, -- она бережно обняла его, погладила ла-дошкой избитую голову. -- Сильно побили-то?

-- Ничего, -- сказал он. -- Пройдет.

...На третий день они уехали из деревни.

И началась эта новая жизнь.

Ивлев переехал в город, где работала Ольга. Он устроил-ся на стройку, в бригаду отделочников.

Сняли на краю города квартиру в частном доме -- полдо-ма... И пошли кривляться неопрятные, бессмысленные дни и ночи. Точно злой ветер подхватил Ивлева и поволок по земле.