Марианна Баконина - Школа двойников (1 и 2 части) Страница 2

Теперь господин Воронин трудился во вполне рыночном и вполне международном издании "Бизнес уик". Но об этом мало кто знал. А вот лицо, красивое, утомленное и умное лицо человека, которому было доподлинно известно, почему Израиль бомбил Бейрут и сколько дней голодал доктор Хайдер, узнавали до сих пор. Поэтому на вопрос Всеволода Воронина ответил председатель ЦИК лично. Сначала он строго глянул на своего подчиненного, ответственного за прессу, выслушал его торопливый шепоток и лишь потом медленно проговорил:

- Я не понимаю, о чем идет речь. Аккредитации по-прежнему выписывают. Работу приостановили лишь на время этой пресс-конференции. Обещаю, что карточки получат все желающие.

Закрыв вопрос, председатель Центральной избирательной комиссии перешел к основной части и принялся рассказывать о том, как ЦИК будет использовать государственную автоматизированную систему "Выборы"...

Лизавета, представлявшая в парламентском центре "Петербургские телевизионные новости", аккредитацию получила почти без проблем - их телерадиокомпания считалась федеральной, такой же, как три богатеньких московских телевизионных кита. Приехали они с оператором заблаговременно и успели заранее осмотреть место будущих послевыборных боев.

Москвичи - и Общественное, и Российское, и Независимое телевидение пригнали в парламентский центр невероятное количество техники и репортеров. Отдельные бригады должны были работать на новости, для видеоподдержки первой послевыборной ночи каждый гигант оборудовал специальный павильон, этакую мини-студию, в которой можно было принимать гостей - политиков и экспертов. Все три канала собирались ночь напролет докладывать телезрителям о предварительных итогах голосования.

После ознакомительного путешествия по парламентскому центру завершилось оно в буфете - Лизавета и оператор Гайский вместе со всеми дисциплинированно отсидели на пресс-конференции председателя ЦИК. Лизавета, как обычно, присматривалась к коллегам и к клиентам, с которыми она будет работать ближайшие два дня. Запоминала имена и фамилии тех, кто трудился в ЦИК и в компьютерном центре. Причем особо высматривала мелких клерков, которые часто оказываются полезнее, чем важные высокопоставленные чиновники, занимающиеся исключительно собой и посматривающие свысока на мельтешащих вокруг людишек.

Лизавета никогда не забывала, что женщина-журналист, дабы обставить плечистых коллег, должна быть умной, обаятельной и коварной - ведь бегать и толкаться на равных с плечистыми она не может. Значит, должна побеждать за счет тактики и стратегии, если, конечно, не подготовила себе успех при помощи приемов, не имеющих отношения к профессии, именуемой второй древнейшей. Но тех, кто прибегает к подобным приемам, можно считать репортерами только с определенной натяжкой. Это уже ближе к первой древнейшей профессии, хотя многие и полагают, что продавать бесценный божий дар в виде прекрасного девичьего тела почти то же самое, что торговать божественным умением соединять слова, которые, будучи расположены правильным образом, заставляют плакать, смеяться, возмущаться и тосковать.

Пресс-конференция получилась короткой, несмотря на усилия организаторов. Эти организаторы буквально выпрашивали вопросы и раза четыре на разные голоса воспели государственную компьютерную систему "Выборы". Вопросы задавали журналисты старой школы - больше из вежливости, чем для того, чтобы выяснить детали информационной и информатизационной подготовки к думским выборам.

- Сколько денег потрачено на компьютеры, установленные в региональных избирательных комиссиях?

- Есть ли регионы, не охваченные системой "Выборы"?

- Кто писал программу для этой системы?

И, кивая, выслушивали ответы, которые могли бы найти в пресс-релизе.

В принципе, при желании можно было бы измыслить вопрос позадиристее о спонсорах или о компьютерных подтасовках. Но зачем? Тот, кто умеет задавать трудные вопросы, давно стал прагматиком, следовательно, он прибережет ядовитый каламбур или остроумную гипотезу для статьи и не будет палить из пушек по стреляным аппаратным или политическим воробьям.

Через двадцать минут все разбежались, чтобы встретиться на том же месте через несколько часов - в полночь: именно в этот момент, и никак не раньше, обещали объявить первые результаты голосования на Камчатке и Дальнем Востоке. Выборы шагали по стране вместе с солнцем, в одиннадцать вечера завершалось голосование на крайнем российском западе - в Калининграде, и, пока там голосовали, обсуждение первых результатов по закону считалось давлением на избирателей.

Разошлись все, кроме сотрудников пресс-центра. Они под предводительством еще недавно ликовавшего патрона выдвинулись к контрольно-пропускному пункту и занялись фильтрацией журналистской толпы "обездоленных".

Впрочем, пресс-начальник не смирился! Он покорно подписывал аккредитации, но одновременно приговаривал:

- Зачем, объясните мне, зачем вам здесь толкаться? Проще и надежнее посмотреть, как подводят итоги, дома, по телевизору. Все вовремя покажут, объяснят и растолкуют. Сиди себе в халате и домашних тапочках, пей чай, строчи свою заметку и радуйся, что нет необходимости брести ночью по холоду неведомо куда!

- Спасибо за совет, но я не в стенгазете работаю, - так отреагировал на уговоры пресс-чиновника и на милое словечко "заметка" парень, предъявивший удостоверение "Огонька".

Лизавета, случайно подслушавшая этот спор, фыркнула от удовольствия. Еще бы! "Огонек", учрежденный когда-то для просвещения темных, но читающих трудовых масс и считавшийся колхозным чтивом, теперь старательно маскировался под буржуазный "Ньюсуик" и печатал не скромные "заметки", а солидные обзоры. Молодой человек, вполне видный и явно не обделенный дамским вниманием, пристально посмотрел на хихикающую рыжекудрую девицу. Но ответного взгляда не заработал - у Лизаветы не было времени играть в гляделки.

В полночь бетонно-стеклянная коробочка парламентского информационного центра была полным-полна. Известные журналисты и неизвестные доверенные лица потенциальных думцев слонялись по ярко освещенным фойе и лестницам бывшего Дома политпросвета, сидели в обитых красной добротной шерстью креслах большого зала для заседаний, томились в длинных буфетных очередях.

Днем оборудованный в полуподвале буфет показался Лизавете чересчур просторным. Теперь он выглядел тесным: плотная толпа едоков окружала все пять десятков длинных высоких столов, - опытные организаторы позаботились о том, чтобы склонные пропустить рюмочку не засиживались подолгу. Меню было крайне скудным - бульон, бутерброды, пирожки, яблоки, йогурт. Ну, разумеется, чай, кофе и пепси. В качестве деликатеса - традиционный для правительственно-партийных учреждений жульен. Из горячительных напитков дорогая водка и дешевое шампанское: вероятно, чтобы отсечь и пьяниц, и чревоугодников.

Лизавета оставила в большом зале Славика Гайского с камерой и прочими тяжестями - толстенной стопкой предвыборных материалов, неприлично длинным и посему отпечатанным на дешевой газетной бумаге списком партий и объединений, решивших прорваться в нижнюю палату парламента, и красиво изданными за границей буклетами на тему выборов, - а сама отправилась на дальнейшую рекогносцировку. Наводить "мосты", строить "бастионы" и обозначать "минные поля".

Сначала она попробовала подойти к полиэкрану, но тут же отказалась от этой затеи, увидев, как бдительный охранник, одетый, правда, не в камуфляж, а в строгий темный костюм, дал резкий поворот толстому дядечке в бежевом костюме. Дядечка в новом, но нелепом костюме цвета радикальный беж бросался на ступеньки, ведущие на сцену с полиэкраном, как Матросов на амбразуру. Он пытался обойти охранника слева и справа, что-то долго и тихо говорил, потом достал из кармана запаянную в пластик карточку. Однако документ не произвел на стража ни малейшего впечатления. Лизавета приняла настырного любителя техники за провинциального журналиста. Только в Твери или Рязани еще водятся наивные люди, уверенные, что с "секьюрити" можно договориться.

В верхнем, отданном телевидению фойе Лизавета наконец столкнулась с тем, кого искала. Петя Рюмин два года назад ударно трудился на их телерадиокомпанию, причем ударник упорно бил в одну точку - старался перебраться в столицу. Кто хочет, тот добьется. Петя "взял" Москву и сразу после переезда стал грезить о работе в Лондоне. Завоевать столицу Британии он пока не успел и, как молодой перспективный, был отряжен для освещения отечественных парламентских выборов - человеку, мечтающему жить и работать в стране, породившей парламентскую систему, не вредно проявить себя на ниве родного лапотного парламентаризма.

Собственно, персональная карьера Петра Андреевича Рюмина не слишком интересовала Лизавету. Она помнила Петю как выдающегося сплетника, который не только все про всех знает и вообще "в курсе", но и охотно делится своими познаниями со всяким внимательным слушателем. Найти таких слушателей среди говорливой пишущей публики не просто, поэтому, как только Лизавета стала его расспрашивать, Петя расцвел и зафонтанировал.