Владимир Набоков - Оповещение Страница 2

"Ради Бога, ради Бога, начни как-нибудь, Боря",-- сказала Чернобыльская, пряча глаза от Евгении Исаковны, которая начинала приглядываться к лицам, не переставая, впрочем, изливать ровный поток милых, бедных, совершенно беззащитных слов.

"Ну что я могу!"-- вскрикнул Борис Львович и, порывисто встав, заходил вокруг стола, за которым они все сидели.

Раздался звонок и торжественная фрау Шварц ввела Иду Самойловну и ее сестру,-- на их белых страшных лицах было какое-то сосредоточенно-жадное выражение...

"Она еще не знает",-- сказал Чернобыльский, нервно расстегнул пиджак и снова застегнул его на обе пуговицы.

Евгения Исаковна, дергая бровями, но еще улыбаясь, погладила руки новым гостьям и уселась опять, пригласительно поворачивая свой аппаратик, стоявший перед ней на скатерти, то к одному, то к другому,-- но звуки скашивались, ломались... Вдруг пришли Шуфы, а потом Соня,-- а там Липштейн с матерью и Оршанские, и Елена Григорьевна, и старуха Томкина,-- и все говорили между собой, но от нее отворачивали речи, вместе с тем душно и нехорошо вокруг нее группируясь, и уже кто-то отошел к окну и там трясся от рыданий, и доктор Оршанский, сидя за столом, внимательно рассматривал вафельку и приставлял ее к другой, как домино,-- а Евгения Исаковна, уже без всякой улыбки, уже с какой-то злобой, совала свою машинку гостям... и Чернобыльский из угла комнаты, всхлипывая, орал: "Да что там в самом деле,-- умер, умер, умер!" -- но она уже боялась смотреть в его сторону.