Юрий Дружников - Трагедия старшего поколения - урок для нас (Интервью с Юрием Дружниковым) Страница 2

Трагедия старшего поколения -- урок для нас. Среди писателей того времени были, конечно, и другие значительные личности; многим, однако, не хватило духу состояться, написать свои лучшие книги. Кассиль выдал "Кондуит" в 1930-м, "Швамбранию" в 1933-м, остальное оказалось уровнем ниже и было данью советскими времени. Многих удушили. Только дома общаться с ними было отдушиной. Назову еще Нелли Кальма, Исая Рахтанова, Самуила Маршака.

-- Вспомните какой-нибудь эпизод...

-- Была осень 1963-го, когда мне, сопливому журналисту, позвонил Маршак. Я тогда начал служить в газете и за два дня до этого заезжал к нему насчет какой-то публикации. Я уже спал.

-- Юра, -- строго произнес он. -- Вы можете очень срочно ко мне приехать, не спрашивая, зачем?

-- Конечно, Самуил Яковлевич. А когда?

-- Сейчас. Возьмите такси.

Стоя босиком на холодном полу, я посмотрел на часы: первый час ночи. Маршак уже был тяжело болен; наверное что-то важное... Наскоро оделся, глянул, есть ли в кармане на такси (к счастью, было). Моросил дождь, такси не попадалось. Наконец кто-то согласился подбросить и минут через двадцать я был у Курского на Земляном валу (тогда называвшемся улицей Чкалова).

-- Садитесь, -- приказал Мэтр, едва я захлопнул за собой дверь.

Не снимая пальто, присаживаюсь на краешек тумбочки под зеркалом в коридоре. Придерживая рукой полу халата, Маршак, волоча шлепанцы, удаляется в кабинет, тут же является обратно с листком бумаги. Посверливая меня глазами сквозь толстые линзы очков, начинает читать стихи, приглушая голос, чтобы не разбудить домочадцев.

-- Ну как? -- спрашивает он, добравшись до конца.

-- Блистательно, -- отвечаю, не кривя душой, ибо стихи действительно были звучные. -- Настоящие маршакастые!

-- Еще бы! -- удовлетворенно соглашается он. -- А теперь езжайте домой, ведь уже поздно. Вы, наверное, устали.

Стыдно сказать: стихи, хотя они были короткие, я не запомнил, и нигде потом их не читал. Домой я шел пешком: на такси денег не осталось. Через полтора часа был дома.

Я не раз думал об этом эпизоде. Почему классик позвонил мне -- не близкому, не поэту? Почему среди ночи -- разве не мог он дождаться до утра? Это было проявление преданности литературному ремеслу. Острая необходимость немедленно, не взирая на обстоятельства, поделиться творческой удачей, испытать строки на слух. Так Пушкин читал стихи на озере, пугая уток. Несколько дней назад я позвонил приятелю (он священник в Австралии, и разница во времени у нас с ним 18 часов) и, по примеру Маршака, поднял его с постели и прочитал ему рассказ.

-- Какими детскими впечатлениями вы дорожите больше всего?

-- Как ни грустно, военными. Другого детства, очевидно, у меня не будет, а реальное остается со мной и в Америке. Тридцать лет я писал о своем поколении небольшой роман в рассказах -- все боялся что-то не дописать. Один рассказ из романа был напечатан в "Юности"и переведен на украинский язык в начале семидесятых. А целиком роман "Виза в позавчера" был опубликован сперва в Нью-Йорке, а затем в Петербурге.

К ответам живущего в Калифорнии Юрия Дружникова остается добавить, что в 1998 году американское издательство "VIA Press" выпустило по-русски собрание сочинений Дружникова в шести томах -- первый случай такого рода в США.