Юрий Дружников - Отец на час Страница 2

ЛАРИСА. Забыл? И слава богу...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Помню... На перроне Казанского вокзала, когда я уезжал на Алтай.

ЛАРИСА. Чего ж ты замолчал? Договаривай... А я должна была приехать следом, через месяц. Взяла вот и не приехала в твою Белокуриху. Струсила забираться в глухомань.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Нет, ты не струсила!

ЛАРИСА. Сейчас скажешь, что причиной была твоя хромота? Чушь!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Согласен. Тоже мне несчастье: одна нога чуть короче другой от рождения. У других, вон, уши разные, и то ничего!

ЛАРИСА. Думаешь, считала тебя неудачником, да?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Может быть и это, но не главное. Конечно, директор школы - это ведь величина только с точки зрения учительницы. Но... не поехала ты по другой причине... Сказать? Дело-то прошлое...

ЛАРИСА. Говори!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Ты не поехала, Лора, просто потому, что не очень меня любила... Только не возражай! Теперь ведь это проверить невозможно. Да и не нужно... У тебя был целый грузовик поклонников. Да, грузовик! Я помню, как ездили на картошку... Ради тебя выигрывали на соревнованиях, сдавали экзамены. Ты была звездой первой величины...

ЛАРИСА. Не слишком-то великодушно напоминать мне о том, что и я не стала, кем мечтала. Стихи оказались посредственными. Можешь мне не верить, но я уже давно рада, что стала училкой, как называет меня... (Поправляется.) Как называют нашего брата. (Помолчав.) Ты не спрашиваешь меня о моем муже? О бывшем муже... С этого обычно начинают.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Захочешь - сама расскажешь. Ты еще не жалеешь, что я тебя к себе в школу выманил?

ЛАРИСА (не отвечая). Мама стареть стала, ей одной трудно.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Знаю. Встретил ее, когда в наш район переехала.

ЛАРИСА. Вот как? Она мне ничего не написала... Ты здесь уже года три?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Точно, четвертый год.

ЛАРИСА. Видишь, как я издалека за тобой следила. Ты вот очень изменился. Седина, солидность... Никак к тебе не привыкну. Даже побаиваюсь. (Меняет тему.) Школа хорошо расположена. (Подходит к окну.) Вчера я прошлась парком, листья собирала. Девчонки на скамейках шушукаются, с прохожими кокетничают. Может быть, мои?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. А ты бы спросила...

ЛАРИСА. Никогда не видела кленов с такими большими листьями. Помнишь, мы ведь раньше в Замоскворечье жили, на Пятницкой, там деревьев не было. А теперь я привыкла к шуму океана и отвыкла от шума цивилизации.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ (идет к Ларисе). Клены у нас старинные. Вон там, где сейчас кино "Дружба", было кладбище. Могилы засыпали, а клены остались. Они видели всех классиков, кто мимо проезжал из Петербурга в Москву.

ЛАРИСА. Сколько же людей кончило школу за эти годы?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Я однажды подсчитывал. До того, как мы стали директором, 1351 человек. И при нас - 212. Не так много. Но ведь это люди. Каждый - человек.

ЛАРИСА. Каждый? Ты уверен?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Ты еще ни с кем не познакомилась?

ЛАРИСА. Не успела. Все жадно догуливают каникулы.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Поговори с Лидией Александровной Шлыковой, она их из восьмого выпустила. Такая маленькая, седая. Ребята зовут ее Колобком, а она в нашем деле волк.

ЛАРИСА. Я была у нее дома, пила чай с ватрушками. Она их потрясающе печет.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Да ну! Надо будет напроситься... Ты-то как устроилась?

ЛАРИСА. Тоже напрашиваешься?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. А если?

ЛАРИСА. У матери новая двухкомнатная квартира - и устраиваться нечего.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Понятно. Не напросился. (Натянутое молчание.)

ЛАРИСА. Стас, как ты относишься к Бернарду Шоу?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. В общем положительно...

ЛАРИСА. Я его ненавижу! Тебя не унижают его слова: тот, кто способен, - творит, кто не способен, - учит? Выходит, я - второй сорт...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Есть еще и третий сорт: те, кто учат учителей. То есть начальники, которые говорят: вы должны воспитывать детей так, как это делал бы я сам, если бы умел. Вот и я это говорю. Но обижаться на пародоксы? Кто тебе мешает их опровергнуть? Делай, твори, лепи людей!

ЛАРИСА. Легко сказать! Творить - это ломать пальцы от неудач и снова приклеивать. И думать сосредоточенно об одном. А женщине приходится, мягко говоря, отвлекаться: кастрюли, очереди, пуговицы. Вся жизнь - сплошное отвлечение!

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. У тебя?! Ты же считала, что этого не будет никогда! Стихи об этом писала! Песню твою про Сахалин я и сейчас иной раз в электричке слышу, - туристы поют.

ЛАРИСА. Успела написать, пока семьей не обзавелась. (Пауза.)

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Что же стряслось у тебя с мужем?

ЛАРИСА. Увы, то же, что у многих. Он геолог, месяцами в разъездах. Я к этому привыкла, а он - отвык. От меня. Однажды он уехал и больше домой не вернулся. Прислал письмо с объяснениями... и без которых все ясно... У тебя-то дома, вероятно, все идеально? Кастрюли не отрывают...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Не отрывают: я обедаю в школьной столовой.

ЛАРИСА. А жена?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Она у себя в институте.

ЛАРИСА. Кто она?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Инженер. Химик.

ЛАРИСА. Тебе повезло. Химик - это как-то надежнее гуманитария, основательнее: материя первична. (Меняя тему.) А что у меня за класс?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Твои от детей уже отплыли, а к взрослым еще не причалили. Это состояние, по-моему, похоже на невесомость. А вообще-то класс неплохой, спокойный, без "чепе". Все наши, не какая-нибудь сборная солянка из разных школ, когда отдают по принципу "на тебе, убоже, что мне негоже". В классе всего один новичок, из новостроек с той стороны парка...

ЛАРИСА. Сама там живу.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Присмотрись к новенькому, чтобы быстрей освоился. У нас жесткое правило: с родителями самый тесный контакт. У меня на этот счет и корыстные цели. Сами-то мы не слишком богаты. Родители, кто чем может, помогают школе. Пускай мать или отец новенького зайдут ко мне.

ЛАРИСА. Может быть... Может, лучше я схожу к нему домой?

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Это само собой. Тем более, живешь рядом.

ЛАРИСА (решившись). Стас! Я думала, ты сам поймешь... Я должна тебе сказать... В общем, я утаиваю от тебя... один момент моей биографии. Потому что связана словом...

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Тебя завербовала иностранная разведка?

ЛАРИСА. Нет.

СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ. Тогда разрешаю утаивать дальше. Мне ваша искренность мила, но у какой женщины нет моментов в биографии? Особенно у такой, как ты...

ЛАРИСА быстро выходит. СТАНИСЛАВ ПЕТРОВИЧ смотрит ей вслед. Затем снимает пиджак, кряхтя, лезет на стремянку довешивать гардины.

Затемнение.

Перед вторым занавесом - тихий уголок парка неподалеку от школы. На аллее оранжевые листья кленов.

ГРИША по дороге из магазина лениво волочит хозяйственную сумку. Присел на скамью, листает журнальчик. Быстро подходит ЛАРИСА.

ГРИША. Мать, куда спешишь?

ЛАРИСА (остановившись). И он еще спрашивает? Так вот! Директор попросил меня срочно посетить новенького из моего девятого "Б". Кажется, его зовут Григорий Лосев.

ГРИША (хохочет). Кажется... Только его дома нет. Мать за продуктами угнала.

ЛАРИСА. Очень смешно. Не крути сумку, будет гоголь-моголь. Ты втянул меня в авантюру.

ГРИША. Будет о чем вспоминать в старости...

ЛАРИСА. Это еще не все. Директор просил меня передать твоим родителям, чтобы они зашли к нему познакомиться. Срочно!

ГРИША. Врешь!.. Вот это уже хуже... Где ж я их возьму - родителей? Ну, мать туда-сюда... А за твоего бывшего мужа тоже я должен отвечать?

ЛАРИСА. Григорий!

ГРИША. Скажи, для чего ты носишь кольцо? Давно пора снять. (Повторяет ее слова.) Обязательства, нарушенные одной стороной, освобождают другую. Разве не так?

ЛАРИСА. Просто я к кольцу привыкла. Знаешь, зачем птиц кольцуют? Чтобы о доме помнили.

ГРИША. Но ведь кольцо им мешает!

ЛАРИСА. Орнитологи говорят, птицы его совершенно не чувствуют.

ГРИША. Эх вы, птицы!.. Не чувствуешь - зачем носить?

ЛАРИСА. Трудно объяснить. Понимаешь, женщине нужна защита, иногда хотя бы иллюзорная...

ГРИША (взрывается). А мне никто не нужен, тем более - иллюзорный.

ЛАРИСА (холодно). Взял бы да и родился у матери получше.

ГРИША (смягчившись). Ладно, ма! Не трепыхайся! Подумаешь, родителей вызывают! В случае чего скажу, что я и с матерью разошелся.

ЛАРИСА. Не глупи, пусть к директору сходит бабушка. Или... я пойду и все скажу ему сама. Станислав Петрович - человек. Я его больше двадцати лет знаю.

ГРИША. Может, он и хороший, но какое ему дело до твоих переживаний? У него своих навалом. Сама мне твердишь: ты взрослый, взрослый...

ЛАРИСА Что же из этого следует?

ГРИША. То, что решать я буду сам! И выпутаюсь из дурацкого положения у директора - тоже сам! Вот тебе колбаса, яйца, хлеб. Питайся. Я прошвырнусь немного.

Оставив сумку, ГРИША убегает. ЛАРИСА в растерянности садится на скамью, обняв хозяйственную сумку.

Затемнение.

Перед вторым занавесом. Та же аллея парка. Сентябрь, бабье лето в городе. ГРИША и АНЯ бредут из школы. ГРИША несет портфели - свой и АНИ.